— Сквайр Вудроу выполняет работу Двора Венаторов, — сообщил Энтони, бросив мимолетный взгляд на Вилсона, дабы убедиться, что тот слышит. — Когда наши представители закона оказываются бессильны, этот отважный юноша бросается в бой! — Так вы ловец? — послышался женский голос. — Я законопослушный гражданин с активной позицией, — улыбка Вудроу могла бы растопить лед. — Но некоторые называют таких, как я, ловцами. — Или искателями наживы. Этот голос принадлежал Вилсону. Под любопытными взглядами он вышел вперед, рассматривая гостя. — О, друг мой Гилберт, ты не поблагодаришь сквайра Вудроу от лица Двора Венаторов за то, что он облегчает вам работу? — этот вопрос был чистой издевкой, но поданной под таким сладким соусом, что придраться невозможно. — Скорее, выскажу пожелание в дальнейшем не рисковать напрасно, — вежливо произнес Вилсон, смерив ловца взглядом. — И не добавлять нам работы. — Учту, — просто ответил тот, хотя вызов принял и взгляд не отвел. — Сегодня вечер богат на приятные знакомства, — широко улыбнулся Энтони, довольный этим маленьким представлением. — А вам я хотел представить сквайра Лоринга, знатока картин. Кстати, он из Урбема. Вы ведь тоже, если не ошибаюсь? — Не совсем. В Урбеме у меня было последнее задание… — Да, то самое, за которое вас наградили орденом в местном Дворе Венаторов, — подхватил Энтони. — Столичным хранителям закона этого пока не позволяет некоторая консервативность взглядов. Вы не потешите нас подробностями того запутанного и опасного дела? — Я слышал, что в Урбеме скрывался какой-то чудовищный убийца, — шепотом воскликнул кто-то, и стоящая рядом дама тут же испуганно ахнула. — Одичавший ученый, помешанный на опасных опытах, — поддакнул другой. — Вот что происходит, когда человек идет против законов Божьих. — Об этом я предпочту не вспоминать, — мягко произнес Вудроу, но услышав недовольный гул толпы, добавил, — во всяком случае, без глотка бренди. — Разумеется! — Энтони махнул рукой, подзывая слугу. — Давайте все перейдем в следующий зал и выслушаем захватывающую историю. Пока публика, переминаясь с ноги на ногу, неторопливо потекла в указанном направлении, Вудроу подался вперед и тихо произнес: — Через сорок минут, на чердаке. Он не спросил, найду ли я дорогу. Не объяснил, почему в столь странном месте. Сказав это, загадочный приятель Илайн с улыбкой пошел за Энтони. — Заносчивый тип, — вынес вердикт Вилсон, поскольку мы остались с ним одни, если не считать скрипачей и двух дам, задержавшихся возле стола с угощениями. — Энтони знает, чем меня поддеть. Эти ловцы хуже ворья. — Спасибо, — усмехнулся я. — Не стоит благодарности, — он был груб и дико рассержен. — Я лично знал ребят из сыска, что погибли, пытаясь спасти такого охотника за головами от банды, на которую тот вышел. Мы несколько месяцев готовили облаву, а этот чудила спугнул мерзавцев, сорвал нам операцию и сам едва не погиб. Только что с него взять? Они покупают жетоны, которые куют в охотничьих клубах, и расхаживают с этими бляхами, будто с медалями! — Богачей среди ловцов немало, и все же это, скорее, исключение, — заметил я. — Почему Энтони его пригласил? — Я знаю про этого ловца, — усы Вилсона воинственно топорщились, желваки играли под кожей. — Он уделал какого-то преступника, сам едва остался жив, и получил награду. Это не только орден, но и солидный куш. — Не настолько, чтобы вписаться в это общество. — Достаточно, чтобы попасть на скачки и сделать ставку. Вы сами все слышали. А Энтони пригласил его, наверняка, когда узнал, что я принял приглашение. Это в его духе. — Не хотите послушать историю? — поинтересовался я, сделав вид, будто не заметил его настроения. — Пф! И вы не хотите, любезный. Займитесь делом, ради которого я вас привел, — буркнул он. Ответом ему была моя кривая усмешка. Пока гости и хозяин отвлеклись, самое время прогуляться по дому. А заодно найти путь на чердак, раз уж Вудроу решил назначить мне свидание. Лично я нисколько не собирался слушать его россказни, хотя бы потому, что знал о случившемся не понаслышке. Теперь я понял, где встречал Вудроу прежде. И, как мне кажется, он тоже меня узнал. Убедившись, что моя особа никому не интересна, я направился в коридор с лестницей на второй этаж, но у меня на пути вырос дворецкий. С неизменным выражением лица человека, страдающего от давнего насморка, он прокашлялся и подчеркнуто вежливо обратился ко мне: — Могу я чем-нибудь помочь, сквайр Лоринг? — О, да! Мне нужна уборная. — Проследуйте за мной, — он собрался вести меня куда-то на первом этаже, что совершенно не вписывалось в мои планы. — Там занято и, гхм, судя по всему — надолго, — я был сама любезность и стыдливость, самому от себя тошно стало. — О, какой ужас, — дворецкий изобразил сочувствие, что ничуть не повлияло ни на его выражение лица, ни на тон. — Но в другие части дома гостям лучше не ходить. — Не прибрано? — сквозь широкую улыбку спросил я. — Это личное пространство господина Энтони, — не моргнув глазом ответил тот. — Для вашего увеселения есть первый этаж, и я уверен, вы еще не бывали в нашем саду. Он намекает, чтобы гости справляли нужду под кустом? Что ж, отличный совет. Проходя мимо стола, я отправил к себе в рукав округлый столовый нож. Вышел из дома и тут же очутился в облаке дыма. Господа, удалившиеся из зала, чтобы переговорить наедине, окружили себя ароматным туманом сигар. — Прошу прощения, — отсалютовал я им, и они вежливо кивнули мне. Насвистывая себе под нос, я спустился по ступенькам на выложенную брусчаткой дорожку, обогнул дом, любуясь постриженными кустами. Там, в тыльной части сада, фонари встречались реже. Хотя бы здесь было газовое освещение, и я подкрутил вентили, приглушая горение. Осмотрев стену, я прикинул, что до ближайшего окна второго этажа можно добраться, только если с разбегу уцепиться за выступающие плитки. Но туфли, в которые меня заставили облачиться, не подходили для этого. А мои сапоги с жестким узким носком остались в камере под присмотром Венаторов. Сняв обувь, я засунул ее в карманы пиджака, туда же отправились чулки, и я, отойдя на несколько шагов от стены, прикинул траекторию своего перемещения. Действовать придется быстро, не теряя силы, не сомневаясь. Услышав приближающиеся голоса, я рванул вперед, уперся ногой в стену, подтянулся до ближайшего выступа, сразу же перенес ногу на другой выступ, сдирая пальцы в кровь, рукой уперся в карниз, отделяющий первый и второй этажи, пяткой оттолкнулся от рамы окна и замер. — Хотите сказать, что они не в состоянии урезонить пару-тройку аборигенов? — Речь идет не о паре, к сожалению. Цифры, поданные на прошлом собрании, кардинально отличаются от реальности. — Сколько же их? — Около пятидесяти тысяч. — Сколько? Я зацепился за подоконник пальцами, но камень был мокрым и скользким. Суставы разрывала боль от перенапряжения. Голоса внизу стали четкими, шаги затихли. Говорившие остановились в нескольких шагах от меня, и стоило им поднять голову, как наши с Вилсоном судьбы полетят кубарем. Вокруг моей тени на стене дома появилось оранжевое свечение. Кто-то из говоривших подкрутил вентиль, усиливая свет фонаря. — Не нужно, — сказал второй, и моя тень вновь утонула в полумраке. Как повисший кот, я цеплялся пятками за гладкую стену, пока вдруг мне не попался кривой камень. Упершись в него, я вытолкнул себя вверх. Сначала на подоконнике оказался мой локоть, затем колено, и вот я сижу в окне второго этажа. Внизу стояли двое. Усач-либерал, и, если не ошибаюсь, представитель консервативной ложи. — Откуда у вас эти сведения? — спросил второй. — Мне докладывает человек, являющийся очевидцем противостояния. Он оперативно пишет доклады, и его слову я безоговорочно доверяю. — Хотите сказать, что наша армия уступает в численности? — Могу лишь утверждать, что силы противника растут с каждым днем. У Огалтерры много неофициальных союзников. Как вы сами понимаете, Орлеания поддерживает аборигенов… — Разумеется, чтобы урвать кусок себе. Я вжался в раму, поддевая пространство между створками ножом, чтобы добраться до запирающего механизма. Я знал, под каким углом придется держать рычаг, чтобы воспользоваться отмычкой, так что это не займет много времени. Но шаткое положение на краю карниза превращало обычное дело в захватывающее приключение. — Но им это неизвестно. Или же безразлично. Так или иначе, у них не первобытные луки и ножи, как мы полагали. Это современная вооруженная армия. — Тсс! Так вы бог весть до чего договоритесь! Вы делились своими соображениями с кем-нибудь? — Еще нет, но я пишу доклад об этом. Пусть парламент решает, что с этим делать. — Не порите горячку. Все нужно еще раз обдумать. Очень хорошо, что вы пришли ко мне. И давайте пока оставим это между нами… Засов поддался отмычке. Открыв створку, я переместился в комнату. Здесь было темно, из-за двери доносились смазанные звуки из зала, полного гостей. Когда глаза привыкли, я осмотрелся, и лишь затем запер окно. Сам не знаю, когда в кармане очутились золотые часы с резной крышкой. Рука действовала без моего контроля. С горечью понимая, что мне не позволят оставить при себе ничего ценного, пришлось вернуть вещицу на комод. Я мягко ступал по ковру, замер у двери, прислушался. Дверь была заперта, и пришлось повозиться с замком, чтобы его вскрыть. Энтони не доверяет своим гостям настолько, что запирает все комнаты в доме? Учитывая, чем мне приходится заниматься в этот момент, его нельзя обвинить в чрезмерности. В коридоре было тихо и пустынно. Чужих сюда не пускали, а слуги были заняты обслуживанием застолья. Я почти бегом преодолел расстояние до лестницы, в последний момент заинтересовавшись темной дверью. Она немного отличалась от прочих. Тон, форма, даже основа узора — всё было таким же, но детали добавляли ей особого значения. Резьба по дереву более утонченная, ручка, как я полагаю, новее прочих, и довольно хитрый замок. Хозяин дома отступил от своих принципов и поставил одну из новых версий запирающего механизма. Это не просто пара поршней и язычок, здесь задействована схема, напоминающая часовую, со множеством дополнительных деталей, крошечных и невероятно точных. Только идеально подходящий ключ отопрет эту дверь, любой другой, даже похожий как две капли воды, может привести к замыканию всей конструкции. Мне однажды пришлось иметь дело с таким же капризным клиентом, но в тот раз у меня было около получаса абсолютной свободы действий. А сейчас в любой момент сюда мог зайти тот самый дворецкий, или же Энтони вдруг решил бы прогуляться по собственному дому… Но эта чертова дверь манила меня. Она взывала к моим инстинктам, бросала вызов, смеялась мне в лицо, и я поддался. Присев перед ней, я стал перебирать отмычки. Выбрав наиболее тонкие, которые были уже, чем швейная игла, я взял две в правую руку и одну — в левую. Вдох-выдох. Дрожь проходит сквозь тело и оставляет его. Теперь никакое неловкое движение не испортит работу. Я был сконцентрирован, дыхание ровное и спокойное. Только слух напряжен, и зубы по привычке стиснуты. Сначала в отверстие вошла самая объемная из отмычек. Я услышал, как она чуть задела поршень, но это не страшно. Ключ сам толкнул бы этот выступ. Следом за ней сразу протолкнул вторую, пока они не уперлись в заднюю стенку. Немного провернул, чтобы крючок второй отмычки приподнял последний поршень, в то время как первая придерживала предпоследний. И теперь пришло время заводить третью. — Да, чем я могу вам помочь? Я чуть не вздрогнул от этого голоса. Он донесся снизу, но от напряжения мне показалось, будто дворецкий выпалил свой вопрос прямо за спиной. — Я провожу вас… Наверное, еще один человек решил пройтись по дому Энтони. Возможно, это Вудроу? Интересно, как он собирается попасть на чердак, и главное — зачем? Мог бы позвать меня на уединенную встречу в сад. Местные кустарники наслушаются тайн за эту ночь. В груди резануло, и от приступа боли у меня потемнело в глазах. Видимо, мышечное напряжение потревожило ребра, и они отозвались горячей волной пульсирующего ада. Замерев, стиснув челюсти и закрыв глаза, я дышал. По чуть-чуть, понемногу я изгонял чудовищный спазм, скрутивший мое тело. Главное — не дрогнуть, не сдвинуть руки ни на толику. Когда миновал болевой пик, стало немного легче. Сконцентрировавшись на дыхании и слухе, я бережно, словно ткал из паутины, сдвигал поршни. Внутренним зрением я видел, как приходят в движение шестеренки и валы, как один за другим втягиваются в дверное полотно засовы.