* * * Отстойник с момента нашей последней встречи не изменился. Залитая солнечным светом нищета казалась еще более жалкой. Вудроу вызвался идти со мной, заявив, что не позволит мне одному рисковать жизнью. При условии, что мою рожу знала каждая крыса в бедняцком районе, я и впрямь немного волновался. Но если кто-то вдруг узнает, что Вудроу ловец, то его судьба от моей не будет отличаться. Самоходную повозку пришлось оставить и путешествовать пешком. Мы оделись так, чтобы не бросаться в глаза. Несмотря на отменную погоду, я напялил глубокий капюшон и поднял воротник, закрывая лицо. Сюда часто приходят те, кто не хочет быть узнанным, так что это никого не удивит. Дом Патрика все также охраняли прикормленные громилы. Когда мы направились к двери, один из них, закинув на плечо обрез, преградил нам путь. Я положил руку на плечо Вудроу, предупреждая, чтобы он был осторожнее. К сожалению, подземный ход в лавку скупщика был завален, и у нас не было другого варианта, кроме как войти через парадную дверь. Заметив, что мы не собираемся ни останавливаться, ни уходить, двое других головорезов поднялись, разминая внушительные кулаки, поигрывая мускулами и демонстративно вертя в руках дубины. — Вы не откроете дверь? — поинтересовался ловец с улыбкой, и бросил обладателю обреза монетку. Тот инстинктивно поймал ее. В эту самую секунду плащ Вудроу распахнулся, и в обеих его руках, расправленных, точно крылья, оказалось по револьверу внушительного калибра. Один ствол был нацелен в лоб первому громиле, другой — тому, что махал дубиной. Я метнул нож в ногу третьего. Выстрелы из револьверов прозвучали одновременно. Воя от боли и зажимая достаточно легкие ранения, бандиты рухнули в дорожную пыль. Было слышно, как захлопнулось несколько ставен. Никому нет дела до пальбы на улице, но получить случайную пулю желающих не найдешь. — Господа, господа, прошу внимания, — Вудроу продемонстрировал свой жетон. — Я охотник за головами, представитель закона. В ответ на это все трое разразились жуткой бранью. — Понимаю, вы огорчены, — почти весело продолжил мой спутник, — но реалии таковы. Я сказал «реалии», джентльмен с кровоподтеком на щеке, а не те непристойности, что вы лопочете. Так вот, у вас есть два варианта: умереть сейчас или же дождаться справедливого суда. — Да пошел ты, упырок загаженый! Урод гнойный! Ты и твой… — поток ругательств был прерван метким выстрелом в голову. Вудроу повернулся к двум другим бандитам. Те заметно притихли и даже забыли о ранах. — Вот и славно. Я так понимаю, вы пойдете со мной по доброй воле, — улыбнулся Вудроу. Пока он надевал на одного из них наручники, второй достал из своей ноги нож и любезно протянул мне дрожащей рукой. — О, благодарю, — я наклонился, чтобы забрать оружие. В глазах раненого появилось узнавание: — Да ты же… — У него все еще заряжен револьвер, — напомнил я, и бугай умолк. Клинок был очищен носовым платком, но продолжал казаться грязным. — Не осуждайте меня, — с приветливой улыбкой попросил Вудроу, когда мы поднимались по лестнице. — Как не осуждаете охотника, стреляющего в уток. — Я не убийца. — А я не вор. Поэтому нам и нужно объединить таланты. Он открыл дверь, и мы шагнули в полумрак магазина. Вудроу поднял темные стекла, осмотрелся. Я прошел вперед, за витрины, в комнату, где Патрик любил пересчитывать недельную выручку. Он получал от этого какое-то извращенное наслаждение, описать которое я не берусь. Услышав шаги, крошечный старикашка вынырнул из своей норы, подслеповато прищурился и спросил: — А вы по каком вопросу? Когда же я опустил капюшон и воротник, у Патрика вытянулось лицо, кровь отхлынула от лица, и он больше стал походить на окоченевшего мертвеца, чем на живого и довольно богатого подонка. Его взгляд скользнул мимо меня к двери, но, заметив это, Вудроу сообщил: — Мне жаль вас огорчать, но парни заняты. Нам никто не помешает. — Наверху могут быть другие, — напомнил я. — Тогда постараемся их пока не беспокоить, — ловец положил револьверы на стол, подвинул пыльный стул, протер его носовым платком и сел. — Что вам нужно? — еле слышно спросил Патрик и обессиленно прислонился к стене. — Только информация, — заверил я, хоть старик был одним из трех людей, которым бы я с удовольствием переломил все кости. Возглавлял список, конечно, Маркиз, а замыкал его Фил. — В последнее время в нашем милом райончике не пропадали люди? — А когда они не пропадали, Арчибальд? — хмыкнул тот. — Давай без лирики, только факты. За последнюю неделю ничего не изменилось? — Как же, — торговец прищурился, — а ты в этом замешан? — Посмотри на моего друга, — сжав плечо старика, я вынудил того повернуться к Вудроу. — Он только что обвинил меня в мягкотелости. — Не совсем так, — в знак протеста Вудроу поднял руку. — И все же почти. А я не хочу сейчас тратить время и убеждать его в обратном. Вот и не вынуждай меня, Патрик. Скупщик кивнул, унял дрожь в коленях и с тяжким вздохом ответил: — За три дня было продано почти пятнадцать человек. Я присвистнул. — Одни пошли добровольно, других сдали за долги. Все как обычно. Никто и не удивился особо, ведь идет призыв в армию. Наверное, добирают недостающих. — Мне нужно знать, кто их покупал и куда повез. — Но откуда же мне?… Я подошел к столу и взял в руки револьвер, проигнорировав удивленный взгляд Вудроу. — Признаться, из меня плохой стрелок. Поэтому сразу могу и не попасть так, чтобы наверняка. Но раза с пятого, шестого… Когда ствол качнулся по направлению к Патрику, тот заскулил побитой собакой. — Ладно, ладно! Я не знаю, кто это делал, но Маркиз сдал ему парочку своих и велел проследить. Говорят, всех отвезли в заброшенную штольню, что за кладбищем. Мы с Вудроу переглянулись. Шахта запросто могла быть использована как лаборатория. — Может, что-то еще случайно вспомнишь? — Ничего, клянусь! Если Маркиз узнает, он с меня шкуру спустит! — И мало будет, — Я вернул оружие ловцу. Патрик заметно повеселел. Почувствовав, что ему ничего не грозит, старик зарумянился, стал легче дышать, и дрожь куда-то пропала. Не в моих правилах воровать у скупщиков, это своего рода дурной тон, но в этот раз все было иначе. — Думаю, ты обеспечишь нас всем необходимым по доброте душевной? — Зачем? — пролепетал он, чуть не плача. Перспектива расстаться со своим добром пугала его больше, чем смерть. — Вы же не собираетесь тягаться с теми людьми? Они посерьезней будут. — Так помоги нам не оплошать, — я похлопал его по плечу, со злым удовольствием ощущая, как он всякий раз пригибается. * * * С одной стороны Асилум омывался морем, а с другой защищен холмами. Среди них было много шахт, как действующих, так и заброшенных. Здесь добывали уголь, соль, драгоценные металлы. Из Карьера к шахтам ходили небольшие составы, а на вершины холмов, где располагалось большинство пещер-входов, везла канатная дорога. Мы прибыли вечером, ближе к восьми, когда заходит вторая смена шахтеров. Вудроу предложил подождать, пока рабочие поднимутся, и затем сесть в последнюю кабинку. Прежде мне никогда не доводилось кататься на этом приспособлении. Оно походило на качели, с подставкой под ноги и деревянной перекладиной, которую я собственноручно закрыл на хилый крючок. Только эта палка защищала пассажира от падения. Я испытал странное чувство, когда понял, что земля стремительно отдаляется, а слабая тень от кабинки становится все меньше. Мы поднимались, и вот уже неслись вперед на высоте верхушек вековых сосен. — Потрясающе, правда? Я повернул голову, хотя было непросто оторвать взгляд от увеличивающейся пропасти под ногами. Это зрелище пугало и завораживало меня. Моя фобия никуда не исчезла до сих пор. А Вудроу казался вполне довольным, и даже восторженным. — Сейчас будет восхитительное место… вот! — он указал рукой. Я посмотрел в том направлении и увидел за остроконечными верхушками сосен полянку, залитую лучами заходящего солнца. На лужайке росло одинокое раскидистое дерево. Возможно, дуб. Его листва пожелтела, но еще не опала и полыхала золотым огнем. — Мы были здесь с леди Коллинс, — пояснил ловец. — Она показала мне канатную дорогу. Когда-нибудь, возможно, люди поймут, что это не только транспорт, но и отличное развлечение. — Могу поспорить. — Вы боитесь высоты? — он был очень удивлен этому выводу. — Когда нет никаких шансов на спасение в случае падения? О да! — А вы всегда подстраховываетесь? — ловец повернулся ко мне. — Значит, и сейчас у вас есть пара-тройка запасных вариантов, правильно? И в чем они заключаются? Сдать меня Вилсону? Не было никакого смысла отвечать. Правда бы Вудроу не понравилась, а ложь он чувствует, как крысы — запах падали. Я не думал о том, чтобы откупиться от темницы, подставив ловца, но не мог поклясться, что это исключено. — У Вилсона сейчас ненадежное положение, — напомнил Вудроу. — А с Финлисоном мы не нашли общий язык, — добавил я. — Так что, как видите, у меня нет других вариантов.