— Повезло, — прокряхтел Боб из сумрака недр своей камеры. — Прозябать в шахтах? Пфф! — Сквайр Энтони! — заорал я. В темноте блеснули глаза Боба. Он удивленно глядел на меня. — Сквайр Энтони!!! Тот обернулся, в некотором недоумении посмотрел на череду решеток, не замечая меня. Тогда я махнул рукой между прутьями. — А ну, молчать! — прикрикнул побагровевший стражник. — Кто это там? — вальяжно спросил председатель консерваторов. — Один из заключенных. — Но он меня знает. — Я же сам называл вас по имени. Сквайр Энтони нехотя двинулся в мою сторону, остановился так, чтобы видеть меня, но не делать лишнего шага к сближению. Несколько секунд он с прищуром всматривался в мое лицо, пытаясь вспомнить, и уже почти бросил эту затею, когда я подсказал: — Лоринг, сквайр. Специалист по картинам. — Ах, да! — он удивился и как-то даже растерялся. — Лоринг… вот оно как. Что вы здесь делаете? — Сижу, господин, — ответил я, разводя руками. — Меня осудили по ошибке. — Как и всех, — криво усмехнулся тот. — В самом деле, поверьте! Подбежавший стражник обжег меня взглядом. Если мне не удастся вырваться, следующее повешение не закончится помилованием. — Как у вас очутился этот человек? — требовательно спросил Энтони. — По бумагам — он вор, ожидает суда, — отчеканил тот. — Вор? — теперь парламентер смотрел на меня. — Я же говорю, ошибка, — не унимался я. — Вы помните, какова моя работа. Конкуренты подставили. — И Вилсон не оказал вам поддержки? — Энтони не стал ждать ответа, кивнул своим мыслям, — как это типично для него: отвернуться от тех, кого вчера считал друзьями. — Сквайр Энтони, прошу вас о помощи, — вжавшись в решетку, продолжал я. — Не сегодня, так завтра меня вздернут за преступление, которого я не совершал. Взываю к вашему милосердию! — До суда вы можете ни о чем не печалиться, а на Рождество вас помилуют. Я подам протекцию Ее Величеству, — с этими словами он хотел уходить, но я крикнул: — Вы же знаете, что у меня нет шансов дожить до суда! Вам известно, что здесь происходит! Он снова повернулся ко мне. Стражник пыхтел и краснел, как паровоз при глупом кочегаре. Я рисковал всем: меня убьют, если останусь. Энтони выглядел весьма озадаченно. Не представляю, о чем он думал. Мне вдруг показалось, что его очень взволновала наша встреча. Возможно, он придумал, как навредить Вилсону, которого слишком долго терпел из-за семейных уз. — Подготовьте бумаги для сквайра Лоринга, — сказал он стражнику. — Но… вы уверены? — тот выглядел крайне несчастным. Игрушка ускользала у него из рук. — Вы изволите сомневаться? — прикрикнул Энтони. — Значит, я внесу его имя в список тех, кого вы заберете вечером? — Нет, — взгляд пронзительных серо-голубых глаз остановился на мне. — Я заберу его немедля, лично. Как же смотрел на меня стражник в этот миг! С какой яростью он рылся в связке ключей в поисках того, который отпустит меня на волю. Из камеры напротив слышалось нервное прерывистое дыхание. Мой сосед Боб изумленно наблюдал за тем, как еще один его собрат по несчастью получает второй шанс. — Идемте за мной, сквайр Лоринг, — сказал Энтони, — я тороплюсь. — Ни за что не задержусь здесь! — ответил я, поспевая за ним. Мне было тяжело не обогнать его на пути к двери. Когда та распахнулась, и меня обдало морозным воздухом, я едва не заплакал от счастья. Ветер щипал за щеки, продувал изорванное после горестных приключений пальто, но не мог убрать улыбку с моего лица. Энтони отдал последнее распоряжение стражникам и направился к выходу из двора темницы. Без лишних слов он помахал моими бумагами перед носом любопытного дежурного, одного из свидетелей моего недавнего «повешения», и мы вышли через толстую низкую дверь наружу. На волю. — Что ж, теперь я жду от вас откровенности, — заявил Энтони, садясь в карету. Повозка была из благородного дерева, покрытого несколькими слоями черного лака, с золотыми вензелями на дверцах и резными набалдашниками на спицах. Внутри она была обита дорогим бархатом и атласом с узорами в виде геральдической лилии, с густой бахромой на подушках. Справа от сидения, где расположился Энтони, находился деревянный подлокотник. Похоже, что крышка у него открывалась. Наверняка там хранятся сигары, чистые платки или фляга с бренди. Не карета, а имперский будуар. — Я вам бесконечно признателен. У меня не было ни малейшей идеи о том, как теперь выкрутиться. Если он привезет меня к Вилсону, то побег окажется лишен смысла. — Признательность — это чудесно, — желчно заметил он, поджав губы. Энтони достал монокль и вставил в глазницу, — но я хочу услышать правду. Что вы делали в темнице? — Это запутанная история… — Не нужно сомневаться в моих умственных способностях, сквайр Лоринг. В любом случае, возможно только два объяснения. Либо вы действительно тот, кем вас считают, и значит, Вилсон привел ко мне в дом вора, назвав его своим другом. Либо врут документы в темнице, а меня, как одного из учредителей, этот вопрос весьма беспокоит. — Не волнуйтесь, у меня нет никаких претензий. — Но у меня есть. И я жду объяснений! Мы были еще слишком близко к темнице, и спорить сейчас опасно. Вот довезет меня хотя бы до Склепов, ближе к Старухе, и поминай как звали. — Вы же помните, в чем заключается моя специализация. Картины, предметы роскоши и искусства. Конкуренция жесткая. Платят не слишком щедро, но именно от моего слова зависит, как дорого клиент сможет продать или купить какую-то вещь. Одному из них не понравился мой вердикт. Он обвинил меня в воровстве и сдал патрульным. — Вот как? — удивился Энтони. — И что же Вилсон? Не вступился за вас? — Инспектор занят другим, — осторожно заметил я. — К тому же, если по каждому воришке начнут беспокоить Двор Венаторов, им некогда будет заниматься серьезными делами. — И какое же дело более серьезно, чем поимка мошенника, который вас оболгал? — нахмурился Энтони. — Чем занимается Вилсон? — Не могу знать. За окном мелькали голые поля. Небо потемнело перед бурей, скоро выпадет снег. Мельницы медленно вращали тяжелые лопасти. — Знаете, сквайр Лоринг, у меня другое мнение о случившемся, — он достал платок из кармана, тщательно вытер руки. Снова запахло духами. — Вы с Вилсоном работаете вместе. Видимо, вы консультируете его по каким-то вопросам. И оказались в темнице тоже по его указке. Я молчал. Мне нравилось, в каком направлении размышляет Энтони: из его слов вырисовывалась вполне убедительная картина, как законопослушный гражданин мог угодить за решетку. Всяко лучше, чем моя фантазия о клевете. — И что вы там искали, сквайр Лоринг? — спросил он и оперся на подлокотник. — Не могу вам раскрыть тайну следствия, при всем уважении. Мимо проплывали очертания города. Дым из каминных труб поднимался в небо, вливался в сизые тучи. Еще немного, и можно попрощаться с политиканом, что так удачно освободил меня. И с Асилумом, от которого последнее время не дождаться заботы. И с Патрией Магнум, отплатившей мне за службу виселицей. — Вам все же придется поговорить со мной. Послышался звук, от которого по спине пробежал холодок. Отвернувшись от окна, я увидел револьвер, нацеленный мне в грудь. В подлокотнике прятались вовсе не сигары. — Сквайр Энтони, вы неверно меня поняли… — Довольно этих витиеватых объяснений! — прорычал он. — Вы немедленно расскажете, что Вилсон вынюхивал в темнице, иначе, клянусь, я спущу курок. — Вам придется это сделать, господин, поскольку мне неизвестен ответ. — Говори! — приказал он и сверкнул глазами. — Я не позволю шнырять по моей темнице, подглядывать, подслушивать. А что ты делал в моем доме? Что ты там выискивал?! Карета подпрыгнула на кочке, толкнув Энтони вперед. Револьвер оказался на расстоянии вытянутой руки от меня, и я ударил по стволу, отбивая его в сторону. Грохнул выстрел, пуля пробила отверстие в прекрасном атласе спинки сидения за мной. — Успокойтесь! — крикнул я, впившись ему в руку и мешая снова прицелиться. — Мне нет до вас никакого дела! — Я не позволю тебе все испортить! Ни тебе, ни этой ищейке Вилсону! Энтони был крупным и сильным человеком, совладать с ним было не так просто. Он снова выстрелил, и на этот раз пуля пробила потолок. Возница стал замедлять лошадей, а значит, сейчас у Энтони появится помощник. Он боролся как зверь, и в какой-то момент с такой силой дернул револьвер, что разбил себе скулу. Ствол оказался у него над головой. Раздался выстрел, но ни один из нас не пострадал, только новая дыра появилась в стене. Карета снова подскочила на кочке, на этот раз отбросив нас обоих на мое сиденье. Энтони привалил меня сверху, изо всех сил давя на револьвер. Похоже, что пуля задела кучера: повозка неслась по дороге и набирала скорость. Ткнув локтем в лицо богача, я вырвал у него из рук оружие и, перевернув револьвер, приложил противника по голове рукояткой. Энтони упал на пол, схватившись за затылок. Ударом ноги я распахнул дверь и выскочил, как только на обочине показалась голая земля. Лишившиеся управления лошади понесли карету дальше, а я приземлился на бок и перевернулся несколько раз, пока не остановился. Какое-то время еще были слышны цокот копыт и стук колес, но вскоре все затихло. Я лежал в замерзшей грязи, сжимал в руках револьвер и спрашивал себя, не сон ли это. Свобода. Если Энтони выживет, а я не сомневаюсь, что ему это удастся, Вилсона ждут большие неприятности. Но мне это уже неважно.