— Куда едем, раджкумари? — спросил Базу. Я устало гляжу на свои босые распухшие ноги, на порванное платье. — Вези меня обратно, — выдыхаю наконец. Глава восемьнадцатая Едва машина затормозила, Базу вышел и открыл дверь. — Возьми, — протягиваю ему монеты, — и не говори мистеру Фейну, что видел меня с тем господином. Черные глаза индийца испуганно распахнулись. Не знаю почему, но мне очень не хотелось, чтобы Эдвард узнал о моей встрече с Джоном. Меня страшила его реакция. Я быстро просунула деньги растерявшемуся водителю и направилась в дом. Ах, раджкумари! Вы вернулись! — выдохнула, подбежавшая ко мне служанка. — Приготовь мне ванну и новое платье, Рашми, — говорю, торопливо поднимаясь по лестнице, — я хотела еще успеть сегодня навестить отца. — Ей Нишидх Хэ, — закачала головой Рашми и замахала руками, — никак нет, раджкумари, нельзя. Приезжал хозяин, искал вас. А когда узнал, что вы уехали, был страшно зол. Сел в свой автомобиль и умчался прочь. Я замерла на месте, по спине пробежал мороз. — Эдвард… Он вернулся? Служанка кивнула, и у меня во рту пересохло. Три невыносимые недели я просидела в этом доме, не имея возможности навестить родных. И теперь надо же такому случиться, чтобы Эдвард решил вернуться именно в тот день, когда я захотела наконец вырваться ненадолго из заточения. Паника охватила меня. — Рашми, позови всех, — влетаю в комнату, лихорадочно сдергивая порванное платье. Несколько служанок, разодетых в пестрые сари, тут же закружили вокруг. Одна помогла мне с чулками, вторая принесла чоли и павадий из парчи, усыпанные кристаллами. Скажу Эдварду, что просто ездила по округе развеяться. Задыхаюсь от волнения, едва до слуха доносятся звуки мотора. Бросаюсь к диванчику, застываю в небрежной позе и беру с вазы виноград. Даю знак девушкам, чтобы уходили. Торопливые шаги по лестнице. Сердце екает и замирает, когда ручка двери поворачивается. Перевожу взгляд в окно, за которым уже сгущались сумерки, и вижу отражение Эдварда в прозрачном стекле. Он смотрит на меня, приближается. — Где ты была? — спрашивает сразу. И за ледяным спокойствием этой фразы таится гнев. Поднимаюсь и встречаюсь с серыми глазами. Эдвард снял пиджак, оставшись в жилетке, рубашке и белых брюках, на шее атласный платок графитного цвета. Темно-каштановые волосы спадают на лоб. — Ездила по окрестностям, — машинально отвечаю, стараясь не отводить взгляд, но он смотрел так пристально, что я не выдержала и опустила глаза. — С возвращением. Как дорога? Беру блюдо с виноградом и подношу ему. Надо как-то сбавить градус напряжения, попытаться отвести его внимание. Эдвард скользит глазами по моим обнаженным рукам, так что мне становится жарко. — По окрестностям? Куда конкретно? Я стал расспрашивать Базу, но этот прохвост резко сделал вид, что разучился понимать английский. Делает шаг вперед, я же, наоборот, отступаю. — К чему этот допрос, Эдвард? Мне казалось, что мы не в тех отношениях, когда нужно давать отчет о передвижениях друг друга. Ты и я, мы оба свободны. С грохотом ставлю блюдо обратно на стол и отворачиваюсь к окну. Внутри нарастало раздражение и обида. Он смеет расспрашивать, куда я ездила, тогда как сам пропал на три недели, ограничившись краткой телеграммой. — Киара, — уже стоит за спиной, чувствую кожей исходящий от его сильного тела жар и энергию, — ты ведь ездила в город. Почему не говоришь правду? Не хочу, чтобы ты узнал о Джоне Картере, но говорю другое: — Ты запугал прислугу. Сделал из этого дома тюрьму, из которой мне невозможно было вырваться. Я так больше не могу, Эдвард. Прислоняюсь лбом к стеклу. — Я дал эти распоряжения только из соображений твоей безопасности. Страна трещит по швам, ты не представляешь, сколько богатых домов в округе Вьентьяна были разграблены за последние несколько недель. — Я хочу развод, — обрываю его резко. Поворачиваюсь и вижу абсолютно черные глаза. За расширенными зрачками билась рвавшаяся наружу ярость. — Так торопишься? — усмехнулся он вдруг зло. — Даже наследство уже не нужно. А может просто ты нашла другой объект для обожания, а, Киара? От гнусного предположения так и захотелось влепить пощечину, вторую за день, но сдержалась. В конце концов, меня воспитывали лучшие французские учителя. Я леди, а не простая девка с улицы. — Мне противны твои предположения, — вздергиваю подбородок и хочу уйти. Но Эдвард поставил руку на стекло, зажав меня. — Противны мои предположения? — повторил он за мной, — тогда это что? И вытягивает из кармана прямоугольный предмет. Ладони так и холодеют. Это была карточка, которую дал Джон Картер. От неожиданности потеряла дар речи. — Пикадили стрит дом семнадцать, — медленно читает Эдвард, — Картеры. Ты теперь визитки от него получаешь? — Все совсем не так… — А как? — Эдвард надвинулся. Теперь уже обе его руки зажимали меня. Он взбешен. — Почему я должна оправдываться? — бросаю ему в лицо дерзко. — Я не леди Кингсли, Эдвард, или ты забыл? В комнате стало совсем темно, перепуганная прислуга не решилась войти и зажечь лампы. Но я все так же отчетливо вижу лицо Эдварда, ощущаю на виске его дыхание. Почему он так ведет себя? Словно я вещь, поиграл в любовь и брак и бросил. Упоминание английской невесты словно встряхнуло его. Он отступил. Бросаюсь к двери и почти открыла… — Тебе так плохо со мной, Киара? — голос царапает по сердцу, и я замираю, не в силах пошевелиться. Нет, мне надо уйти, иначе снова окажусь в плену его чар, его голоса. Эдвард некоторое время стоит неподвижно у окна, руки в карманах. А я смотрю на его спину. — Все эти три недели не было ни минуты, когда бы я не думал о тебе, Киара, — вдруг произносит он, задумчиво глядя в потемневшее окно, — я никогда ни по кому так не тосковал. Твой образ преследовал меня куда бы я ни пошел, с кем бы ни разговаривал. И когда вчера сел в поезд, все о чем были мои мысли, это о том, как обниму тебя, прижму к своей груди. Пячусь назад. Надо бежать, но мне так отчаянно хочется броситься к нему и прижаться щекой к широкой спине. — Но знаешь, что, Киара! — рявкнул Эдвард, повернулся и пересек то расстояние, что разделяло нас. — Мне плевать на Джона Картера, на всю его ничтожную ненависть. Но твоя ложь — вот, что ранит меня по-настоящему. Почему ты так делаешь? Когда это случилось с нами? — прижимает к себе и жарко целует в висок. Я замерла в его руках. Пальцы ощущают крепкие мышцы сквозь рубашку. — Эдвард, нет, — собираю остатки разума и пытаюсь отстраниться. — Нет? — и скользит ртом по щеке. — Тогда почему ты так дрожишь, Киара? Что заставляет тебя прогонять меня? — Не играй со мной, — упираюсь ему в грудь. — Прошу! Я не хочу обманываться. — О чем ты? Разве мы уже не женаты. Разве ты не миссис Фейн? Киара, подари один поцелуй своему уставшему мужу, — склоняется к губам. — Нет! Нет! — кричу вне себя. Вырываюсь и бегу прочь без оглядки. Я больше не могу. Я хочу домой! К отцу, к Пее и Парамит, в свою уютную комнату на втором этаже с балконом на сад и реку. — Джи, ведь ты предупреждала меня, — вытираю горькие слезы ладонью. Выбежала в сад и упала на скамью возле журчащего фонтана. Я не могу жить под одной крышей с Эдвардом, я не в силах противиться ему. Да и как это возможно, когда все мое существо рвется к нему? А глупое сердце сладко замирает при звуках его голоса. Мне надо было уехать с Джи в Америку и навсегда вырвать из сердца эту ядовитую любовь. Какое-то время брожу по темному саду и длинным аллеям. Глубоко вдыхаю воздух, напоенный цветами. Постепенно дыхание пришло в норму, и я стала анализировать произошедшее за день. Тревожное письмо Джи, разговор с Мари Дюпон. Даниэль… Боже, что же теперь с нами будет? Что будет со мной? Как поступить? Задумчиво иду дальше, поворачиваю в сторону фруктового сада. — Раджкумари! — раздается недалеко, и Бимал несется ко мне, держа бумажный фонарь в руке. — Раджкумари, господин приказал немедленно отыскать вас. — Передай ему, чтобы больше не искал меня, — бросаю с раздражением, дергая плечом, — я не намерена говорить с ним. Но мальчик рьяно мотает головой. — Вы не поняли, раджкумари, к нам прибыли люди из дворца с сообщением от короля. От услышанного замерла. Люди от короля? Что это могло бы быть? — Там еще и два французских офицера в форме. Господин ждет вас. Тревога заползла змеей и свернулась кольцом в груди, отчего стало сразу тяжело дышать. — Хорошо, сбегай-ка ко мне в комнату и принеси сари, да побыстрее.