Все вокруг смеялись, веселились, пили шампанское и танцевали. Общее возбуждение захватило и нас с сестрой. И уже через пару мгновений мы танцевали рядом с двумя красивыми парнями зажигательный чарльстон. — Бой! Еще шампанского! — слышится голосок Талы. — Ты ведь Киара Марэ? — спрашивает высокий парень, мой партнер по танцу, пока слуга меняет пластинку на патефоне. Я киваю. Ужасно душно и жарко здесь, вдобавок накурено. — А я Франсуа Герен, кузен Талы, — говорит парень. — Неплохо тут у вас в Лаосе. Музыка заиграла вновь. Теперь уже танго. Я обрадовалась, тысячу лет не танцевала его. Франсуа схватил меня и закружил по комнате. После танцев разгоряченные гости поспешили отдохнуть на просторной террасе, с которой открывался потрясающий вид на холмы и зеленую долину. Каждый расположился, где смог. Я села на подушки рядом с Джией. Франсуа Герен и второй юноша решили приударить за нами, поэтому без конца подносили то тарелку с фруктами, то бокалы с шампанским или лимонадом со льдом. Это были веселые богатые разгильдяи, ничем особо в жизни не занимавшиеся. Они то и дело шутили, так что от смеха у меня разболелся живот. — И тут я протягиваю ему шесть пиастров и говорю: "Домчи, брат, как можно скорее до порта", а он оборачивается и отвечает на чистом французском: "Извините, месье, но я не рикша", — не унимался Франсуа, доводя нас с Джией до коликов. Поменяли пластинку, а вот уже полились звуки джаза. — А все-таки я вам хочу сказать, друзья, Лаос — это дыра мира, — бросила небрежно Тала, сидевшая на низеньком диванчике. Она вальяжно курила длинный мундштук, а слуга рядом овевал ее большим черным веером. — Что здесь есть? Духота, жара, липнущая ко лбу мошкара. Вот и все. Париж — вот столица мира. — Англичане и американцы, пожалуй, с тобой не согласятся, Тала, — рассмеялся кто-то из парней. — Не знаю насчет американцев, а вот англичане в том, что касается моды полные профаны, — продолжала Тала, пожав плечами. — Не знаю ни одного достойного британского дизайнера. Разве может кто-то сравниться с гением Шанель или Эльзы Скиапарелли? — Кузина, ты же сегодня пригласила кого-то из англичан, пусть поспорят, — рассмеялся Франсуа. — Да, так и есть. И не просто англичанин. А самый настоящий лорд, дамы и господа. — Уж не Эдвард Фейн к нам пожалует? — снова спрашивает Франсуа. — Именно он, — улыбается загадочно Тала. А я чувствую, как холодеют пальцы в перчатках, перевожу взгляд на Джию. Она улыбается и пожимает плечами. Мол, это же хорошо. И тут же внизу слышится мотор, подъехала машина. Тала подходит и смотрит. — А вот и Эдвард Фейн, собственной персоной. Теперь меня уже охватила паника, я резко вскочила на ноги и рванула к выходу. Только для того, чтобы натолкнуться на Фейна, входящего в холл. Не знаю, успел ли он меня заметить, перед тем, как я юркнула за колонну и затаилась. Гости высыпали шумной толпой из террасы обратно в комнату. — Мистер Фейн, какая честь! — восклицает Тала, протягивая руку Эдварду, и он слегка целует ее. — Мисс Вилар, — улыбается он. — Два дня назад в Вьентьяне виделся с вашим отцом. Он пригласил меня. — Не обижайте меня, мистер Фейн, — надула губки Тала. — Я ведь надеялась, что вы приехали, потому что я вас пригласила, а не Па. — Приношу извинения, мисс, — отвечает Эдвард. Тала берет его под руку и ведет к остальным. Сердце мое бешено колотится, пытаюсь слиться в единое с колонной, прикрывая лицо сумочкой. — Киара, ты что делаешь? — быстро шепчет Джия, сжимая мой локоть. — Иди, поздоровайся с ним. Но я решительно мотаю головой. — Нет-нет, я не могу. Вдруг он меня узнает. Джия уставилась на меня с неодобрением. — Так это же хорошо. Как раз идеальный шанс покончить с тем недоразумением, что возникло между вами. — Нет, я не готова, Джи, — бормочу испугано. — Пожалуйста, отвлеки его, чтобы я успела уехать. — Что? — опешила сестра. — Мисс Марэ, — тут раздался рядом голос Эдварда. От испуга я подпрыгнула, и сжалась. — Да-а, — растерялась Джия, поворачиваясь к нему. Эдвард стоял совсем рядом и приветливо улыбался сестре. Одет он сегодня был снова в белый костюм, но без жилетки, волосы были зачесаны назад, открывая красивый умный лоб. — Рад снова встретиться с вами, — произнес он, кланяясь. — Мистер Фейн, что привело вас сюда? — Джия повернулась так, чтобы Эдвард встал спиной к колонне, за которой я пряталась. — Мистер Вилар мой бизнес партнер, — объяснил Эдвард, — вместе мы выкупаем несколько шахт в районе плато Кхаммуан. Он-то и пригласил меня. — А… — Джия перевела на меня глаза. Я помахала рукой, мол, уводи его отсюда. — Как вам вчерашний прием у нас дома? — спросила Джия. — Незабываемо, мисс Джия, единственно я так и не имел чести познакомиться с вашей младшей сестрой. Как ее зовут? — Киара, — отвечает Джия, часто моргая. — Мистер Фейн, пройдемте на веранду, оттуда открывается очаровательный вид на холмы. Они отошли, а я, пригибаясь и закрываясь сумочкой, бегу к выходу. Захлопнув дверь машины, облегченно выдыхаю. — Рахул, домой, — говорю водителю. И машина трогается. *** Едва я вернулась домой и сняла платье, надев простое сари, пришла Пея и повела меня к реке, где уже собралось много женщин, сразу узнала среди них личико Парамит. На зеленой траве на круглых подносах лежали свежесрезанные бутоны лотосов. При моем появлении женщины поднялись и поприветствовали меня. — Чаонинг Киара. Я так же сложила руки, здороваясь, тут же подмечая, что уже много бутонов лотосов было сложено. Это старинная традиция в Азии, особенно в Сиаме и Лаосе, срывать еще не распустившиеся бутоны лотосов, и затем складывать их лепестки. Кропотливый труд, в котором нужна нежность тонких женских пальцев. Мне, если честно, никогда не хватало терпения сложить лепестки красиво, и мама, а затем Пея, всегда помогали мне. Нянюшка положила передо мной поднос, и я начала складывать свой первый цветок. Пахло листвой и илом, жужжали насекомые. Мы сидели в тени деревьев. С реки набегал легкий ветерок и развивал мои распущенные волосы. Через какое-то время мои пальцы затекли, белые лепестки не слушались, и никак не хотели складываться, так как я задумала. — А! Больше не могу! — воскликнула я раздражено, бросая цветок. — Не хочу этим заниматься. Пея сдвинула брови в ее глазах читалось неодобрение. — Мы не можем делать только то, что хотим, госпожа, — проговорила она. — Чаонинг, позвольте, я вам помогу? — подсела ко мне Парамит. — Смотрите, зеленые лепестки надо загибать внутрь, следующие уже наружу. Попробуйте вместе со мной, госпожа. Я внимательно наблюдала за пальчиками Парамит, пытаясь повторить за ней. И у меня получилось, пускай не столь аккуратно, как у нее, но все же. Сложенные лотосы ровно обрезали, привязали к палочкам и обернули широкими зелеными листьями. Получились красивые букеты. — Почему ты так испугалась этого господина Конга сегодня утром? — спрашиваю тихонько Парамит на французском, чтобы большинство не могло нас понять. При этом вопросе красивые глаза Парамит снова погрустнели. — Жестокий он, госпожа. Словно дикий шакал. — Он обижает тебя? Качает головой. — Нет. Он…Прошу, чаонинг, не обращайте внимания, — вдруг испугалась она, пересаживаясь от меня. Как только все букеты были готовы, женщины понесли их на подносах к деревянному причалу. Мы опустились на колени и стали ждать. Вот-вот покажется лодка монаха, направлявшегося в храм, ему и предназначались цветы в качестве подношения. — Ох, забыла еще один поднос с цветами! — всплеснула руками Пея. Лодка приближалась. — Я сбегаю, нянюшка, — говорю, вставая, и побежала к тому месту под деревьями, где мы делали букеты. Увидела оставленный поднос с лотосами. Взяла его и хотела уже было направиться обратно, но тут кто-то встал у меня на пути. Я подняла глаза, и так замерла. Передо мной стоял Эдвард Фейн и улыбался.