– Ох… Я смотрю на нее, гадая, может ли она помочь. – У тебя, случайно, нет ящика или переноски? Для Алексис, к примеру? Сидни кивает, уже поднимаясь на ноги. – Есть. Я сейчас вернусь. – Спасибо. Пока ее нет, я несу енота в ванную и обрабатываю рану, слегка надавливая чистым влажным полотенцем на места укусов, а затем промывая ее теплой водой. Животное не пытается убежать, когда я забираюсь вместе с ней в ванну и ложусь спиной на светло-коричневый кафель, прижимая ее к груди. Я определил, что это самка. Она издает любопытные звуки, пока я глажу ее мех. Ее лапы обвиваются вокруг моего бицепса, когда она пытается взобраться на меня. Ее когти впиваются в мою футболку, ее маленькие лапки вытянуты и слегка дрожат. – Все в порядке. С тобой все будет хорошо, – говорю я приглушенным тоном, биение моего сердца успокаивает животное, и в итоге оно успокаивается. Раздается стук в дверь ванной, и я приглашаю Сидни внутрь. Я не могу удержаться от улыбки при виде изумления, промелькнувшего на ее лице, когда она видит меня внутри фарфоровой ванны. Енот прижался к моей груди, уткнувшись угольно-черным носом в изгиб моей подмышки. Должно быть, это странное зрелище. – Эм, переноска уже в твоей спальне, – объясняет Сидни, засовывая кончики пальцев в задние карманы. Ее пристальный взгляд блуждает по мне с безмолвными вопросами. Она неуверенно приближается. – Я могу что-нибудь сделать? У меня нет подходящего опыта, но я бы хотела помочь… – предлагает она. Я киваю в сторону зеркального шкафа. – Там есть аптечка первой помощи. Не могла бы ты принести ее мне? Сидни быстро выполняет просьбу и, вернувшись ко мне, опускается на колени рядом с ванной. Она открывает крышку и роется внутри, когда я прошу дать антисептик и бинт. Правой рукой я наношу тонкий слой крема с антибиотиком, левой крепко держу енота, – животное лишь мгновение извивается, прежде чем замирает и снова утыкается носом мне в грудь. Сидни накладывает повязку несколько секунд спустя, ее пальцы дрожат. Странно видеть, как она нервничает, в то время как я такой спокойный. Будто мы поменялись местами. Сидни заканчивает перевязку и отходит, ее руки опускаются на край ванны, в то время как она с удивлением смотрит на довольного енота, мирно лежащего рядом со мной. – Это невероятно. Ты словно заклинатель енотов, – выдыхает она, восхищение пронизывает каждое слово. – А ты не боишься, что у него может быть бешенство? Быстро помотав головой, я отклоняю это предположение. – Нет. У нее нет никаких признаков болезни. – Это девочка? – Да. Нам следует придумать ей имя, как считаешь? Мы обмениваемся взглядами, и Сидни убирает выбившуюся прядь волос с глаз, заправляя ее за ухо. Она снова смотрит на енота с забавной улыбкой. – Она выглядит смышленой, – решает Сидни, слегка наклоняя голову вправо. – У нее мудрые глаза. Как у тебя. От ее комплимента мое сердце пускается в пляс, заставляя улыбаться. Мудрые глаза. Я подумал о том же самом. – Афина, – говорю я. – Богиня мудрости. Глаза Сидни мерцают в знак согласия, ее рука отрывается от ванны и тянется к животному в моих руках. Она колеблется. – Можно мне ее погладить? Я замечаю легкий румянец на ее щеках, закусанную нижнюю губу, кончики ее волос задевают мое плечо. Я сглатываю, соглашаясь. – Да. Она очень покладистая. Черты ее лица оживляются, подчеркивая ямочки на щеках и крошечную ямку под губой. Когда подушечки ее пальцев соприкасаются с шерстью за ухом Афины, Сидни прерывисто вздыхает, как будто этот момент важен для нее. Она поворачивается ко мне, наши лица так близко, что я боюсь поднять на нее глаза. Притяжение слишком сильно, расстояние между нами слишком невелико. Если я посмотрю на нее прямо сейчас, то пропаду. Но я смотрю. И пропадаю. Ритм моего сердца сбивается, когда мы смотрим друг на друга. И не потому, что я лежу в ванне с диким млекопитающим на руках. Нет, это потому, что горячий взгляд Сидни прожигает дыру прямо во мне, ее глаза – голубые угольки, а ее очаровательная улыбка превращается в нечто непостижимое. Ее взгляд скользит к моим губам, жест мимолетный, и все же он сжимает мое сердце и пригвождает меня к месту, пока я борюсь с желанием поцеловать ее. Будь проклят енот. Это желание только усиливается, когда рука Сидни перемещается с головы животного на мою, убирая со лба прядь волос и накручивая ее на палец. От ее прикосновений у меня мурашки бегут по коже, глаза закрываются. И я знаю, что не вообразил себе этот пьянящий заряд в воздухе, окруживший нас подобно волшебству. Даже Афина ерзает, беспокойно перебирает лапками. Губы Сидни припадают к моей макушке в сладком поцелуе, ее ладонь прижимается к моему лицу, ее цветочный аромат, похожий на бутоны роз и полевые цветы, поглощает меня. – Ты удивительный мужчина, Оливер Линч, – выдыхает она мне в волосы. Ее грудь находится слишком близко к моему лицу, к моему рту, и мои запреты рассеиваются. Повинуясь инстинкту, я поднимаю подбородок в попытке поймать ее губы своими. Но в эту секунду Афина взбирается по моей груди на плечо и обвивает своими маленькими лапками мою шею. Это существенно портит атмосферу, заставляя Сидни отскочить назад и вздрогнуть. И я морщусь, когда когти Афины вонзаются в мою кожу. Негодяйка. Рядом со мной раздается робкий смешок, когда Сидни поднимается на ноги. Ее нервный кашель, трясущиеся руки и то, как ее глаза отказываются фокусироваться на мне, наводят меня на мысль, что она догадалась о моих намерениях. Румянец на ее коже говорит мне о том, что наши намерения, возможно, совпадали. – Я возьму одеяло из твоей комнаты, – говорит Сидни дрожащим голосом. – Афина выглядит замерзшей. Она выходит из ванной прежде, чем я успеваю ответить. Испустив долгий и прерывистый вздох, я убираю лапы со своей шеи, а затем переношу их на рубашку. Мои пальцы скользят по ее мягкому меху, а моя голова откидывается на кафельную стену. – Мне нужна твоя мудрость, Афина. Что происходит между мной и девушкой по соседству? Енот в ответ прижимает острый коготь, похожий на кинжал, прямо к моему сердцу. Туше. Глава 16 Оливер – Простите, вы не могли бы помочь мне найти книгу? Приятный, мелодичный голос привлекает мое внимание, поэтому я поднимаю голову от стопок, встречаясь с глазами цвета шоколада. Ее волосы ниспадают на плечи темными шелковыми волнами, а ее выражение лица кажется искренним. – Ой, здравствуйте. Да, конечно. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, ее улыбка расцветает. – Вам нужно название? Я моргаю, затем опускаю голову, удивляясь, почему веду себя так глупо. Обычно я стараюсь избегать посетителей и занимаюсь расстановкой книг на полках в алфавитном порядке. – Да, пожалуйста, – отвечаю я сквозь смущенный смешок. Ее руки обхватывают ручку коляски, в которой лежит крепко спящий ребенок. – «О мышах и людях», – отвечает она с мягкой улыбкой. – Подруга настаивает, что мне необходимо ее прочитать, но она отдала свой экземпляр кому-то. Мой взгляд перемещается влево, замечая миниатюрную блондинку с волосами такого же цвета, как у Гейба, уткнувшуюся носом в книгу. Я снова смотрю на женщину передо мной. – Я читал ее. Довольно угнетающая, – говорю я, скрещивая руки на груди и пытаясь завязать разговор. – За бесценные вещи приходится платить болью, – отвечает подруга-блондинка, ее дружелюбный взгляд скользит по мне. У меня вырывается понимающий смешок. – Любите Шекспира? Она захлопывает книгу и ставит ее обратно на полку, неторопливо подходя к нам и подмигивая. – Учительница английского языка. – Это достойно восхищения. Я перевожу взгляд с одной женщины на другую: обе очаровательны сами по себе. В каждой из них есть что-то такое, что отзывается во мне на другом уровне. Уровне, выходящем за рамки их физической красоты. В их глазах таятся истории, истерзанные и необузданные, и я уже видел эти глаза раньше. Я вижу их каждый день, они отражаются в зеркале в ванной. Из-за появившейся тишины и неловкости я прочищаю горло и киваю. – Сюда.