– Черт возьми, – ругается он, размахивая полотенцем у угла стены, где кухня переходит в коридор. Он издает рычащий звук, от него веет разочарованием. – Я сказал ей не заходить так далеко с тобой. Я сверну ей шею. – Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, – вздыхаю я, падая обратно на диван. – Она обещала, что не ранит тебя. Я чувствую, как Гейб подходит ко мне сзади, наклоняется вперед, опираясь на подлокотник. Черты его лица напряжены. Он, очевидно, заботится обо мне, и это приятное чувство – знать, что ему небезразлично мое благополучие. – Вряд ли она этого хотела. Ее намерения чисты, но исполнение оставляет желать лучшего. Смешок поддерживает меня, пока Гейб делает несколько шагов к тому месту, где я сижу, и плюхается на кресло с тяжелым вздохом. – Это хороший способ сказать, что она горячая штучка. – Периферийным зрением я вижу, что он пытается прочитать мои мысли. – Итак, что произошло? Вы, ребята… переспали? – Если ты так перефразировал половой акт, то нет. Не совсем. – Что же тогда? Воспоминания о Сидни, извивающейся меж моих бедер, о моих пальцах внутри ее, стонах, вздохах и взрывах – все это врезается в меня, заставляя мою шею гореть. – Это личное, – выдавливаю я. Гейб приподнимает одну бровь – вопрос и недовольство. – Черт, ладно. Но я предположу, что это связано с сексом, потому что это Сидни. – Что ты имеешь в виду? – Я имею в виду, что она сексуальна по натуре. В этом плане у нее нет недостатка в уверенности. Ее заставляют убегать другие вещи. – Обязательства, – догадываюсь я. – Обязательства. Эмоциональная привязанность. Вся эта слащавая любовная чепуха. Интересно, почему так? Кто-то причинил ей боль? Предал ее доверие? Похоже, у Сидни есть глубоко укоренившиеся комплексы, когда речь заходит о сердечных делах, и я не знаю, как это исправить. Я откидываюсь на подушки, положив по одной руке на каждое колено. – Мы не разговаривали четыре дня. Это ощущается неприятно. Гейб сочувственно вздыхает рядом со мной. – Что ж, теперь, когда ты понимаешь, что я хорош в советах, можешь воспользоваться какими-то из них – найти, чем отвлечься. С глаз долой, из сердца вон, понимаешь? – Она всегда у меня в сердце. – Только не тогда, когда у тебя в постели еще одно хорошенькое личико. Черт возьми, это даже необязательно должно быть связано с сексом. Сходи на свидание. Болтай и смейся, объедаясь гребаной итальянской едой или чем-то таким, – говорит он мне, его слова почти умоляющие. – Тебе это нужно, Оливер. Эта история с Сид… Она ни к чему не приведет. Ты навсегда останешься в этом душераздирающем подвешенном состоянии. Выбирайся и получай удовольствие. Инстинктивно мне хочется воспротивиться его словам; сказать, чтобы он не совал нос не в свое дело; убедить, что больше всего удовольствия я получаю рядом с Сидни. Но я этого не делаю, потому что его слова звучат довольно разумно. Испуская еще один вздох, я киваю. – Возможно, ты и прав. Есть кое-кто… Женщина, с которой я недавно познакомился в библиотеке. Она довольно милая. – Ни фига себе, правда? – Гейб хлопает меня по спине с такой силой, что я вздрагиваю. – Вот так, приятель. Как ее зовут? Она горячая? – Табита. Она очень красивая и добродушная. Она – одна из выживших жертв серийного убийцы, дело произошло не так давно, – объясняю я. Гейб немедленно роется в карманах своих шорт в поисках сотового телефона, а отыскав, сразу же открывает поисковое приложение. – Я знаю, о ком ты говоришь… – говорит он, проводя большими пальцами по цифровой клавиатуре. – Табита Брайтон. Эта цыпочка – она? Бросив взгляд через его плечо, я киваю. – Да, это она. – Черт возьми. Где я могу достать такую? – шутит он, с одобрением разглядывая фотографию. – Очевидно, в библиотеке. Громкий смех. – Она сногсшибательна. Молодец, дружище. Я прочищаю горло от неприятного першения. – Мы вместе пили кофе во время моего рабочего перерыва на прошлой неделе. Было немного тягостно, учитывая то, что нас объединяет. Это не совсем беззаботная беседа за чашкой кофе, но мне действительно нравилось ее общество. – Я понятия не имею, что значит «тягостно», но это была чертовски хорошая песня[37], – небрежно отвечает Гейб, все еще глядя на фотографию Табиты на экране. Он моргает, выходя из транса, и засовывает телефон обратно в карман. – Своди ее куда-нибудь. Можешь одолжить мою машину, ты ведь теперь можешь водить легально. Это почти правда. Я сдал экзамен на водительские права в конце лета, но пока не смог толком воспользоваться ими. Гейб разрешает мне брать его автомобиль для поездок в продуктовый магазин, однако меня гложет тот факт, что я пока не могу купить себе собственную машину. Еще один стресс-фактор, который давит на меня. – Спасибо, – бормочу я, поднимаясь на ноги. – Кстати, если ты голоден, я испек блинчики. – Ах, черт возьми, работа. – Гейб вскакивает с дивана, как будто я зажег под ним спичку. – Я все еще, блин, полуголый. Я захвачу немного блинчиков с собой. Он указывает на меня двумя указательными пальцами, как я полагаю, в знак благодарности, а затем мчится по коридору в свою спальню. Я делаю то же самое. Я намеревался погрузиться в комиксы – мой любимый источник отвлечения, но вместо этого подхожу к кровати и достаю книгу из ящика прикроватной тумбочки. Это один из романов Сидни, наполненный откровенными сексуальными сценами и развратом. Пусть она и в шутку одолжила мне целую стопку, но благодаря этим историям я лучше узнаю ее саму. Я узнаю о том, какие качества она ценит в партнере-мужчине. Герои на этих страницах не благородны и не добры. Это порочные, извращенные люди, иногда жестокие и яростные. Они берут, причиняют боль, наказывают. Это то, что предпочитает Сидни? Неужели такого мужчину она желает? Я совсем не похож на героев ее фантазий. Но, возможно, я смогу им стать. Проходит час, и я закрываю книгу, мой разум неспокоен и взволнован. Недолго думая, я достаю свой сотовый и начинаю набирать электронное сообщение. Я: Привет, это Оливер. Я поймал себя на мыслях о тебе, и мне интересно, не захочешь ли ты поужинать со мной, чтобы мы могли поговорить. Через пару минут телефон, лежащий на покрывале, вибрирует. Табита: С удовольствием. * * * Сорок восемь часов спустя снова раздается стук во входную дверь. Только на этот раз я точно знаю, кто это. Я застегиваю пуговицы на своей бордовой рубашке, когда слышу крик Гейба: – Я открою! Он тоже точно знает, кто это. У меня вырывается смешок. Когда я выхожу из спальни, Гейб стоит в коридоре, таращась на мою пассию на этот вечер. Ему удается найти в себе достаточно вежливости, чтобы впустить ее внутрь. Его глаза провожают ее, когда она с озадаченной улыбкой переступает порог. Они обмениваются милым приветствием, прежде чем Табита замечает меня, стоящего на верхней ступеньке. – Здравствуй, – говорю я. Ее улыбка становится шире, когда Гейб отходит, засунув руки в карманы. – Привет, Оливер. Рада тебя видеть. Табита выглядит сногсшибательно в черном платье с длинными рукавами, подол которого едва касается колен. Ее плащ распахнут, волосы струятся по обоим плечам, как обсидиановые водопады. Я перебираю пальцами мои собственные слегка уложенные волосы и прочищаю горло.