Я моргаю. – Как мужчина? – Нет! – Ее смех заполняет комнату, и она откидывает голову на спинку кровати. – Боже, перестань смешить меня. Мне нужно в туалет. Я имела в виду, что ты все еще чертовски сексуален, в то время как я выгляжу так, словно только что пережила десять казней египетских. – Ты довольно хорошо смотришься в язвах[44]. Рука хлопает меня по плечу, еще больше смеха заполняет мои уши, прежде чем она опускает взгляд на еду, которую держит. Она замолкает, на мгновение залюбовавшись завтраком. – Он в форме сердца. – Да, – соглашаюсь я, медленно придвигаясь ближе, пока мы не оказываемся плечом к плечу. – Тебе нравится? В мгновение ока ее тарелка отставляется в сторону, ее руки обхватывают мою шею в страстном объятии, и мы оба падаем на матрас. Она зарывается лицом в мою шею. – Ты самый очаровательный мужчина на свете. Я тебя не заслуживаю. Я лежу на спине на кровати, Сидни растянулась на мне, я беру ее лицо в ладони и заставляю посмотреть на себя. – Ты всегда заслуживаешь того, что тебе предназначено. И если чему-то суждено быть, так это нам, – говорю я ей искренне, со сквозящей в голосе страстью. Мои большие пальцы скользят по ее скулам. – Ты слишком хорош для меня, – хрипит она в ответ. Смелым движением, не позволяя себе думать, я переворачиваю нас, пока Сидни не оказывается подо мной. Волосы разметались по голубому одеялу, солнечный свет играет на воде. Ее глаза распахиваются от этого действия, а губы издают судорожный вздох, когда мои пальцы скользят вниз по ее животу, чтобы проникнуть под нижнее белье. Наклоняясь губами к ее уху, я шепчу: – Я хочу, чтобы ты научила меня всему. Как прикасаться к тебе, пробовать тебя на вкус, поклоняться тебе. – Мои пальцы скользят по ее влажному жару, два из них входят в нее, в то время как мой большой палец обводит ее самую чувствительную точку. Сидни выгибается дугой на кровати, вцепившись руками в мои волосы. Ее глаза крепко зажмурены. Ее реакция заставляет мои спортивные штаны натянуться, член пульсирует, страстно желая заменить пальцы. – Тебе нравится? – Да… Боже, да. – Она прижимается к моей руке, умоляя о большем. – Вот тут… Я не эксперт ни в прелюдиях, ни в женской анатомии в целом, но я читал книги. Я просматривал журналы. Когда я стал подростком, Брэдфорд принес мне стопки журналов, чтобы я посмотрел их, сказав, что я сам разберусь. Мое тело отреагировало подобающе, я был заинтригован, когда пролистывал откровенные фотографии. И когда после моего возвращения я обнаружил на компьютере Гейба видеозаписи реконструкций, очень похожих на те картинки в журналах, мое любопытство только усилилось. Мой сексуальный аппетит начал расти. Я часто представлял себе Сидни, когда исследовал свое собственное тело, представляя ее вместо женщин на кадрах. Я никогда не ожидал, что эти фантазии воплотятся в жизнь. Прикусывая зубами мочку ее уха, я двигаю пальцами быстрее, водя большим пальцем с нажимом. Мое горячее дыхание касается ее уха, мое возбуждение почти болезненно. Наблюдать за тем, как она выгибается и извивается подо мной – просто невероятное наслаждение. – Ты великолепна, Сид… – Я дышу ей в шею, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы доставить ей удовольствие, а не на ноющей эрекции между моих ног. Она стонет, мечется и готова взорваться. Я сжимаю ее волосы в кулак другой рукой. – Тебе нравится, как я прикасаюсь к тебе? Неразборчивый стон – ее ответ. И я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть, как она доходит до пика. Ее колени начинают дрожать, ее кожа розовеет, когда тыльная сторона моей ладони заменяет большой палец. Я начинаю лихорадочно поглаживать ее, а затем мои пальцы погружаются глубоко в нее. – Оливер… черт, твою ж… поцелуй меня, черт возьми, – хрипло выдыхает она, все ее тело балансирует на грани. Сидни притягивает меня к себе за волосы, ее рот приоткрыт и жаждет меня. И когда наши языки с настойчивостью соприкасаются, она сдается. Сидни достигает оргазма, ее ногти впиваются в кожу моей головы, ее стоны, запертые у меня во рту, ползут вниз по горлу, когда я погружаю свой язык в ее рот. Она дрожит, блаженно ломается, изо всех сил цепляясь за меня. И я наслаждаюсь каждым мгновением этого. Я улыбаюсь от осознания того, что ответственен за ее экстаз. От осознания того, что я хочу быть единственным, кто ответственен за ее экстаз… всегда. Сидни тяжело дышит подо мной и сотрясается после оргазма. Я убираю руку с ее нижнего белья, наши рты приоткрываются, чтобы глотнуть воздуха. Я смотрю в ее остекленевшие глаза, мой собственный разгоряченный взгляд раздувает пламя. И как раз перед тем, как я снова ее целую, она берет мою руку – липкую и блестящую – и подносит к моим губам. Она хочет, чтобы я попробовал ее на вкус. Не сводя с нее глаз, я погружаю эти два пальца в рот, пробуя на вкус свидетельство ее удовольствия. Я лижу их и посасываю, не смея разрывать нашу крепкую связь. Это грубый, опьяняющий момент: я вижу, как она наблюдает за мной, как ее собственный язык высовывается, чтобы облизать губы. Ее возбуждает увиденное. Когда я снова наклоняюсь, чтобы завладеть ее губами, Сидни уже стягивает с меня спортивные штаны, и дрожь предвкушения и трепета проходит по мне. Вскоре я снова оказываюсь внутри ее, наши руки переплетены над ее головой, матрас скрипит, стоны смешиваются, сердца связаны и заклеймены ударами друг друга. Утро пролетает мимо нас, и мы оба понимаем, что совершенно забыли про завтрак. * * * Сидни дремлет в моей постели, вымотанная нашим утренним занятием любовью. Мои глаза тоже закрываются, когда Гейб падает рядом со мной на диван, пугая меня. Возвращаясь в реальность, я устало вздыхаю, не готовый к лекции, которую мне вот-вот предстоит выслушать. – Тебе необязательно что-то говорить. Я уже знаю твои мысли по этому поводу, – говорю я ему, проводя ладонями по бедрам. Взглянув налево, Гейб прищуривает глаза и проводит языком по зубам, а затем улыбается. – Я больше не буду тебя доставать по этому поводу, чувак. Очевидно, вы двое – гребаные магниты. – Он откидывается назад, с тяжелым выдохом роняя голову на подушку. – Кроме того, в противном случае я был бы большим лицемером. – В смысле? – интересуюсь я. – Одно свидание… одно чертово свидание, и я уже без ума от этой девушки. По сути, я Сид, а она в некотором роде твоя девчачья версия, и, похоже, я не могу прислушаться ни к одному из своих собственных советов. Но я неподходящий парень для нее, понимаешь? Я сплошная катастрофа… как Сидни. – Никто из вас не катастрофа. Вы оба удивительно добрые, щедрые, забавные – я влюблен в Сидни точно так же, как Табита влюблена в тебя, полагаю. – Я просто в ужасе оттого, что могу сломать ее после того, как она столько всего пережила. И, черт возьми, чувак… она столько всего пережила. Все то дерьмо, которое она доверила мне прошлой ночью… Я криво улыбаюсь в знак понимания. – Трудно сломить того, кто уже пережил самое худшее в жизни. Мы, как правило, довольно стойкие. Гейб смотрит на меня с чем-то похожим на уважение, черты его лица расслаблены, взгляд мягкий. – Знаешь, я искренне рад, что ты выбрался оттуда. Я рад… – Его губы дергаются, он встревожен собственной ранимостью. – Я искренне рад, что мы снова братья. Я отвечаю взаимностью. – Вы с Сидни, безусловно, были моей путеводной звездой среди всех проблем, с которыми я столкнулся. Я очень благодарен за то, что ты рядом со мной. Гейб кивает, явно тронутый, его подбородок опускается вниз. – Я не силен в этом сентиментальном дерьме, – посмеивается он, проводя рукой по волосам и ерзая на месте. – Итак, я меняю тему на что-то более приемлемое: секс. Подробности, чувак. Теперь моя очередь нервничать. – Мне неудобно обсуждать наши интимные отношения, Гейб. – Да ладно, Оливер, это был твой первый раз. Как тебе? Снесло крышу? Жар пробегает по моей шее, но я не могу сдержать легкую усмешку, которая растягивает мои губы. – Это было… довольно приятно. – Довольно приятно? – дразнит он, показывая пальцами кавычки. Бровь знакомо приподнимается вместе с изгибом его рта. – Ты обязан мне что-нибудь рассказать. – И не подумаю. – Брат за брата, такое за основу взято. – Гейб прикладывает руку к сердцу. – Клянусь могилой своей матери, я никому не скажу. Всего одна деталь из прошлой ночи. – Твоя мать живет в Делавэре. – Чувак. Метафорически. Я вздыхаю сквозь смех. Какой упорный. – Хорошо, скажу только одно… – Повернувшись к нему, я склоняю голову набок и ухмыляюсь. Какое-то время я молчу, создавая драматическую атмосферу, и только после продолжаю: – Сидни Невилл делает замечательный клубничный дайкири. Он смотрит на меня целых три секунды, медленно осознавая мой ответ. Затем мы оба разражаемся смехом, плечи трясутся, связь между нами ощутима. Впервые в жизни я по-настоящему и исключительно счастлив. У меня есть семья. У меня есть свобода, возможности, свежий воздух и солнечный свет. У меня есть надежда. У меня есть смысл существовать. У меня есть она. Когда мы погружаемся в уютное молчание, Гейб снова меняет тему, закидывая ноги на кофейный столик и скрещивая. – Итак, ты не думал о том, чтобы пожить со стариком? Не то чтобы я хотел, чтобы ты съехал, но не могу отрицать, его предложение звучит привлекательно… От взрослой жизни один стресс. Если бы он предложил мне бесплатную комнату в своем доме на озере и финансовую помощь, я бы, вероятно, согласился. Возможно, у меня никогда больше не будет секса, ну и к черту его, – смеется он, скрещивая руки на груди. – Я думал над этим, – признаюсь я, вспоминая, как снова и снова прокручивал в голове этот сценарий, с большим трудом отказываясь от такого щедрого предложения. Это было бы временным бременем в обмен на реальное будущее. Хотя Сидни не кажется материалисткой, в какой-то момент она наверняка захочет подарков, путешествий и свиданий, которые не связаны с ее диваном в гостиной. Наша дружба и влечение завели нас так далеко до того, как препятствия успели просочиться внутрь. Мои главные проблемы заключаются в отсутствии карьеры, транспортного средства и стабильного дохода. – Ты думаешь, я должен согласиться? Задумчивая пауза, прежде чем Гейб пожимает плечами. – Ну, я буду чертовски скучать по тебе, но, возможно, это в твоих интересах. Нелегко начинать с нуля в тридцать лет. Иногда нам нужен толчок. А у большинства людей нет такого толчка, как предлагают тебе, понимаешь?