– Ты собрался жить вечно, Курнос? – Спросил я иронично. – Снимаем всех по пути, – сказал я, глядя теперь на них всех. – Не убивайте, пока это не будет абсолютно необходимо. Дать по башке, связать верёвкой, потом кляп в зубы и оставить где-нибудь в углу. Не забывайте, что мы здесь в гостях! – Ишь ты, какая великосветская вежливость, – усмехнулся Второй. – Ты хотел что-то сказать, близнец? Ты плохо здесь ел и пил? Хозяину следует оказать немного уважения. – Я посмотрел прямо на него. И посмотрел по-настоящему рассерженным взглядом, ибо терпеть не могу, когда кто-то оспаривает мои приказы. Он открыл рот и застыл так на некоторое время, напоминая в этот момент вытащенного карпа. – Это хорошо, что ты не говоришь лишнего, – подытожил я ласково. – Кроме того, я уверен, никто не будут нас останавливать аж до самых подвалов. Слуги знают, что мы гости маркграфа, и не будут ничего подозревать. – Нахера туда идти... Убивать нельзя, трахать нельзя… – отозвался Первый. – Близнец, разве я вам когда-нибудь отказывал в удовольствиях? Только помните, что развлекаться надо в подходящее время. Обещаю, что если всё хорошо закончится, порезвитесь со служанками. Так уж оно заведено, что собакам иногда нужно бросать кость, чтобы они не захотели попробовать на вкус твою шею. Служанкам маркграфа ничего не сделается от того, что Первый и Второй покувыркаются с ними минуту-другую. – Мордимер, ты, в натуре, свой парень, – воодушевился Первый. – А, брат? – Видимо, так. – Я уже себе кухарку, в натуре, присмотрел, – похвастался он. – У неё тааакие. – Эту кухарку я первый себе выбрал! – Возмутился Второй. – А что, у вас будет мало времени? – сказал я примирительно. – То место не из мыла, не смылится. Кроме того, хорошо натренированная женщина порадует и пять крестьян одновременно, не то что вас двоих. Не о чем спорить. Я дал им немного времени, чтобы они обдумали мои слова. – Ладно, идём, – приказал я. Я взглянул на слугу, который неподвижно стоял рядом, уставившись невидящими глазами в какую-то точку на противоположной стене. – Мартин, слышишь меня? – Да. Слышу, – отозвался он глухо. – Сейчас ты проводишь нас к подвалам. Понял? – Да. Понял. – До того места, где живёт девушка. – До того места. Да. – Что это он какой-то, как не знаю что? – Второй помахал рукой у слуги перед носом, но тот даже не отреагировал. Путешествие замковыми коридорами закончилось довольно быстро. Только один раз мы наткнулись на служанку, которая на широком подоконнике отдавалась одному из солдат маркграфа, но я сказал ребятам оставить их в покое, поскольку счастливая пара даже не заметила, что мы прошли мимо. Мартин вёл нас как по верёвочке, и мне было интересно, как бы мы без него справились, ибо замок Рейтенбаха и так напоминал лабиринт, а ночью этот лабиринт становился совершенно непроходимым. Наконец мы почти достигли цели. Я велел слуге сесть у стены и ждать дальнейших указаний, поскольку был уверен, что его помощь ещё понадобится. Вход в подвалы никто не охранял, но я знал, что в комнате за лестницей будет по крайней мере два человека. Этого, впрочем, можно было ожидать. Ведь именно там находился не только проход к узилищу похищенных девиц, но и двери в оружейную, склад, коптильни и погреб с винами. Маркграф предпочёл, чтобы кто-то за всем этим следил, справедливо считая, что не стоит полагаться только на качество замков. Я не знал, всегда ли он ставит здесь охранников, или же наш визит был причиной тому, что он приказал им сторожить. И не собирался это выяснять. Я спустился по лестнице. – Господин маркграф, – громко крикнул я, поворачивая лицо в сторону лестницы, – ваши люди настороже. Поздравляю! Я проиграл пари, – объяснил я охране, вызывая на лицо искреннюю широкую улыбку. Они встали, глядя на меня пока с удивлением, но без подозрительности. – Господин маркграф утверждал, что вы сторожите, а я – что наверняка спите, пьёте или трахаете девок. Сто крон из-за вас проиграл, собаки холерные! Они повернулись в сторону лестницы, ожидая, что через минуту увидят направляющегося в их сторону Рейтенбаха. На их лицах я видел гордость и страстное ожидание похвалы. О, людская наивность! Первого из караульных дара речи лишил хорошо рассчитанный удар по яйцам, но второй оказался быстрее и умнее товарища. Он отскочил, но не успел, однако, вытащить меч, как сбегающий по лестнице Курнос навалился на него всем весом. Они оба с грохотом ударились об стену. Но на ноги встал только Курнос. – Связать, сунуть кляпы, забрать ключи, – приказал я. Потом мы бросили их в коптильню. Когда они очнутся, то, по крайней мере, смогут вдоволь насладиться великолепным ароматом ветчины и колбас. – Ладно, ребята. Первый, Второй, наверх, и смотрите, чтобы ни одна падла не зашла в подвалы. И следите, чтобы Мартин никуда не уполз. Курнос, за мной. Третий из ключей, которые я попробовал, открыл замок в нужную часть подземелий. Курнос остановился. – Что? – Посмотрел я на него. – Боль, – проговорил он. – Что у тебя болит? Он посмотрел на меня как на идиота. – В этих стенах боль, Мордимер. Курнос умеет читать прошлое, заключённое в стенах, особенно то, которое оставило после себя след пыток, страданий и смерти. Теперь подтвердилось, почему в части коридоров в моём видении я увидел эти ужасно искажённые тела и лица. В этом месте когда-то находились застенки. Может, дед Рейтенбаха не мог заснуть, пока не услышит вечерней порции стонов и мольбы о пощаде? Я знал человека, который истязаемых заключённых называл своими лучшими певцами. Что ж, кардинал Бельдария, называемый Дьяволом из Гомолло, плохо кончил, а ваш покорный слуга внёс свой вклад в падение его высокопреосвященства. Ибо Бельдария хотел и меня научить пению подобного рода, но эта попытка не пошла ему на пользу. Я отвлёкся от мыслей о былых годах. Было очевидно, что в этих подземельях убито и замучено много невинных людей. Ибо виновные не оставляют настолько сильный след, поскольку их души знают, что заслужили смерть и страдания. – Но это всё из давних времён, – добавил Курнос. И это была ободряющая новость, поскольку она означала, что ни одной из девушек ещё не причинили вреда, и, следовательно, богохульный ритуал ещё не был проведён. Это также означало, что маркграф Рейтенбах не предавался тем же удовольствиям, что и его предки, и это хорошо о нём говорило. Я одобрял подобное умеренное поведение, ибо я человек, который не любит причинять боль ближним, если только причинение боли не является необходимым для достижения высших целей. Коридор поворачивал направо, так что я выглянул за угол. У двери сидели двое часовых. Не скажу, чтобы они особо ответственно относились к своему занятию. Один дремал, подперев голову руками, второй вырезал небольшую деревянную фигурку, прикусив при этом от напряжения язык. Смотри-ка, доморощенный художник... Проблемой было лишь одно. Охранники были в добром десятке шагов от нас, и я боялся, что они успеют предупредить товарищей прежде, чем мы до них добежим. Я отчётливо видел шнур, тянущийся к потолку, и отдал бы руку на отсечение, что он соединён с колокольчиком на верхнем этаже. А я ведь не хотел, чтобы мне на голову свалилась шайка головорезов маркграфа. Я хотел сделать дело быстро, качественно, чисто и без лишних жертв. Если что-то подобное случится, никто, конечно, плакать не будет, но зачем же сразу планировать бойню? В конце концов, я был в этом замке гостем, а гостю не пристало благодарить хозяина, под корень вырезая его людей, ибо это было бы, по меньшей мере, невежливо и грубо. Курнос вытащил кинжал. – На три-четыре? Ты спящего, я второго... Он только шептал, но шептал, к сожалению, рядом с моим ухом, так что меня обдал гнилой воздух из его рта. Я решил разыграть партию по-своему. – Гвозди и тернии! – Громко закричал я и вышел из-за угла. – Где здесь сортир? Спящий стражник вскочил, другой бросил резную фигурку. – Где здесь сортир, спрашиваю? – Я приблизился ещё на несколько шагов. – Мне у стены насрать? И вот я уже возле них. Засоня получил локтём под дых, художник – кулаком под подбородок. Оба потухли, как угольки в миске с водой. – Ну и что? Надо сразу убивать? – Спросил Курноса. Я обыскал тела и увидел, что ни у одного из стражников нет ключей. Ха, значит маркграф не доверял им настолько, чтобы дать возможность открыть эти двери. Весьма разумно, поскольку если он на самом деле спрятал там семь девственниц, то охранники могли напиться и по меньшей мере некоторых из них превратить в опытных женщин. Что, конечно, спутало бы маркграфу все карты. Я достал инструменты и занялся замком. Он был немного более сложным, чем тот, который я вскрыл у Хоффентоллера, но тоже не доставил мне особых проблем. Я тихонько открыл дверь, но лишь для того, чтобы войти в сени и наткнуться на следующую. Эта, однако, была закрыта лишь на простой засов. Я отодвинул его и заглянул внутрь через щель. Средней величины комната была освещена пламенем свечей. Я заметил девочек. Трое сидели на кровати и играли в карты, одна что-то вышивала, сидя в глубоком кресле, ещё одна укладывала волосы перед огромным хрустальным зеркалом, а две остальные закусывали за столом фруктами и сладостями. Даже если это было тюрьмой, то нужно признать, что маркграф заботился о заключённых. Я вошёл внутрь, Курнос за мной, а потом случилось то, чего я вовсе не предвидел. Первая из девушек вскрикнула в ужасе, за ней вторая и третья, пока, наконец, не заверещали все. Отчаянно, истерично и оглушительно. Мне в голову прилетела кисть винограда, а Курнос отбил перед лицом серебряную щётку для волос. – Спокойно! Тихо! – Зарычал я. – Мы здесь, чтобы вас спасти! Не знаю, услышали меня или нет, но, определённо, никоим образом не продемонстрировали, что поняли мои слова. Что ж, необходимо было прибегнуть к насилию. Я ударил ближе стоящую по лицу, вторую бросил на кровать. Как же я пожалел, что у меня нет при себе крепкой розги из ивовой ветки! Курнос оказался лучшим переговорщиком, чем я. Он выхватил из-за пояса кривую саблю, рубанул ей серебряный кувшин, развалив его пополам, и рявкнул: – Молчать, не то всех перережу, маленькие паскуды! Удивительно, но это сработало. Они тут же утихли, и, наконец, все, перепуганные, обнявшись, сбились в кучу на кровати. – Прошу, прошу, не трогайте нас… – произнесла дрожащим голосам девушка, выглядящая старшей среди этой семёрки. Я заметил, что все с тревогой и отвращением смотрят на Курноса, и только теперь понял, что взять моего товарища на миссию, связанную со спасением девочек, было, вероятно, не лучшей идеей. Тем более что Курнос в этот момент подмигнул одной из них и облизнулся. Девушка зарыдала и спряталась под мышкой у подруги. – Выйди, – приказал я. – Следи за дверью. Он что-то злобно буркнул, но подчинился. – Мои дорогие, – сказал я, стараясь придать голосу бархатную мягкость, – мы пришли сюда, чтобы вас спасти. Я узнал, что в окрестностях пропали семь девочек, и решил их найти. Слава Богу, только что нашёл. Вы можете вернуться в свои дома к своим родителям! Не знаю, чего я ожидал: взрыва безумного энтузиазма, радости и целования рук, но, безусловно, я не ожидал той ледяной тишины, которой были встречены мои слова. Потом эту тишину разорвали отчаянные рыдания девушки, похоже, младшей из них. – Мне снова придётся пасти свиней? – Удалось ей спросить сквозь слёзы. – И тятька снова будет пьяный? И будет бить штакетиной? – Присоединилась следующая. – И меня выдадут, как собирались, за старика-соседа?! – На праздники будем есть мёрзлую репу? И так тянулись эти вопросы. О стирке одежды в ледяной реке, сборе хвороста по зиме, порванных платьях и ношении вёдер с водой. И так далее, и так далее. – Тихо, – приказал я в конце концов, собираясь с мыслями. – Дети, вам были даны платья и хорошая еда, вас не заставляли работать и заботились о вас. Но это должно было продолжаться лишь некоторое время. Злые люди хотели вас убить, принести в жертву могущественному демону. Я пришёл, чтобы не дать демону вас обидеть. – Этому демону? – Спросила одна из девушек, указывая пальцем за мою спину. Если бы я услышал подобные слова из уст мужчины, то по праву решил бы, что он хочет заставить меня обернуться, чтобы потом напасть. Но как могла напасть на меня девушка, сидящая на кровати? Ударить вышитой туфелькой? Поэтому я мгновенно обернулся. К счастью, в помещении не было ни одного демона. Тем не менее, в большом хрустальным зеркале уже не отражалась комната, я увидел в нём огромное ложе с балдахином и множеством украшенных подушек. На постели лежал молодой смуглый мужчина в белой расшитой узорами одежде. На груди у него лежал венок из ярких цветов. – Кто ты? – спросил он с явным неудовольствием и нахмурил брови. Я подошёл к зеркалу. По-видимому, оно было волшебным или на него были наложены заклинания, и оно показывало картины другого мира. Неужели именно этот мужчина был демоном? Почему бы и нет? Я ведь видел когда-то прекрасную демоницу Хагат, я разговаривал с ней и даже предложил ей дар, который не стоит в нашем мире ничего, но который склонил её послушно удалиться в то место, откуда она прибыла. Искушённые знатоки также хорошо знали, что среди демонов есть как такие, кто предпочитал хлебать человеческую кровь или питаться человеческим несчастьем, так и те, кто держался подальше от жестокости и насилия. Что не значило, однако, что они не были дьявольскими созданиями, само существование которых было оскорблением нашей святой веры.