– Хайнц, как бы я посмел. – Я развёл руки. Он смотрел на меня невидящим взором. – Это в голове не укладывается, – сказал он наконец. – Ну да, – согласился я с ним. – Когда я узнал о назначении, жена Лота была по сравнению со мной резвой девчушкой. – Гвозди и тернии! – Он покачал головой, всё ещё не доверяя моим словам. – Как это случилось? Почему? Кто? И вообще... Молодая улыбающаяся трактирщица принесла нам вино и кубки. Риттер был настолько потрясён тем, что услышал, что даже не попытался ущипнуть её за задницу. А как я заметил, у неё была довольно статная задница. Я наполнил кубки вином. – Ваше здоровье, господин Риттер. Он чокнулся со мной, всё ещё с отсутствующим выражением лица. – Вот что делается... – сказал он только и выпил до дна. – Расскажите что-нибудь о той даме, – предложил я. – О княжне Анне из Трапезунда. – Нет, нет, нет, это вы расскажите... Каким образом, Бога ради... – Хайнц, – перебил я его, – ни ты, ни я, не девки, которым только что досталось алмазное ожерелье. Поэтому не будем возбуждаться. Давай немного поразмыслим и подумаем, по каким причинам простой инквизитор становится капитаном епископской гвардии, а, следовательно, одним из самых важных людей в Хез-Хезроне? И почему его посылают в военный лагерь императора. – Ну? – Он уставился на меня. – Ведь это вы в своих драмах плетёте интриги, раскрываете изнанку тайных заговоров... – Он размышлял довольно долго, потом посмотрел на меня. На этот раз внимательно. И добавил: – Так вот оно как... – Как? – На этот раз вопрос задал я. – Они вас убьют, – покачал он головой, – и тогда епископ устроит из этого трактирную свару. И заставит императора пойти на уступки. Я был почти горд, что он так быстро пришёл к тем же выводам, что и я. Конечно, это была только одна из возможностей, так как пешка никогда не знает, хочет ли игрок ей пожертвовать или же стремится превратить её в ферзя. – Только и император не дурак, – добавил он. – Будет вас беречь. – Риттер, – сказал я, наливая вина, – иногда вы более умны, чем кто-либо мог бы подумать. Он просиял. А я и в самом деле начал думать, что коль уж и ваш покорный слуга, и легат Верона, и даже Хайнц Риттер догадались, о чём идёт речь, то почему было не догадаться и Светлейшему Государю, который, насколько я знал, не принадлежал к людям умственно отсталым? Но если интрига была настолько предсказуема, то, может, это была всего лишь дымовая завеса? Может, речь шла о чём-то совершенно другом? Может, бедному Мордимеру не придётся подставлять горло, выполняя планы сильных мира сего? – Утешает лишь то, что никогда в жизни я не получал такого высокого жалованья, – сказал я. – Устроили пир для братьев инквизиторов? – Я мог только подивиться его искусству задавать правильные вопросы. – Конечно. – Я кивнул головой. – Вы сделаете карьеру, Хайнц. Поверьте мне, когда-нибудь злой рок отвернётся, и вы заблестите, как золотой дукат в лучах солнца. Он просиял ещё сильнее. – И тогда, – он воздел палец, – я о вас не забуду, – пообещал он. Я верил ему. Риттер был странным человеком, но по-своему честным. Кроме того, я был уверен, что, когда дело дойдёт до власти и денег, он не откажет себе в удовольствии показать, как много он может для меня сделать. – Возвращаясь к княжне… – Она невероятна, правда? – он вздохнул. – Почему мы не можем иметь таких женщин, мастер Маддердин? Император по уши в любви... – В желании, – буркнул я. – Ой, нет, нет. – Он покачал головой. – Он отослал всех любовниц. Не удивлюсь, если он на ней женится. Я от всей души рассмеялся. – Верховный совет никогда этого не допустит. – Вот увидите, как он будет их спрашивать, – ответил он ироничным тоном. – Хайнц, в вас говорит поэтическая фантазия. У императора нет выбора. Либо он женится на одной из наших княжон, либо на польской королевне, которую, как я слышал, ему сватают. – Сила любви, – театрально вздохнул он. – Когда говорят чувства, разум умолкает. Я задумался над его словами. Неужели Внутренний Круг хочет сделать императрицей свою убийцу? В истории встречались и более удивительные случаи. Я поблагодарил Бога, что мы с Энией расстались так, а не иначе, и оба сохранили дружеские чувства. – Как думаешь, Хайнц, мы их победим? Несмотря на смену темы, он понял, о чём я спросил. – Я знаю, что нет, и вы знаете, что нет, – ответил он тихонько. – А император? Я смотрел на него таким взглядом, будто видел его впервые в жизни. Он наклонился над столом и теперь шептал мне прямо в ухо. – Здесь все так считают, Мордимер, – он вдохнул. – И он всех их отправит на смерть или на позор. Я отстранился. – Чушь!!! – Воскликнул я. – Кто знает, кто знает... – он не стал настаивать на своём утверждении, только отхлебнул из кубка. – Хайнц – я покачал головой, – жизнь – не театральная пьеса. Кроме того, слава вождя проигравшей армии, определённо, не добавляет популярности... – Нет? – Он посмотрел на меня. – Вы уверены? А если свалить всю вину на других? Злой визирь, добрый султан, Мордимер. Я знал, о чём он говорит, так как мне были не чужды персидские предания, которые часто появлялись в произведениях бардов и сказителей. – С шахматной доски исчезнут башни, кони и слоны. Останутся пешки, которыми намного проще управлять, – продолжал Риттер. – Вас бы повесили за эти слова. – А вы обязаны донести, – подытожил он твёрдо. – Я ничего не слышал, мастер Риттер. Ничего, кроме рассуждений пьяного поэта, посвящённых шахматной тактике. – У меня было видение, Мордимер, – сказал он, снова понижая голос до шёпота. – Видение? – Кошмар, если хотите. – Я посмотрел в его глаза. Они были мёртвыми и стеклянными. – О Тёмном Жнеце, косящем людей как пшеничное поле. Я видел опустошённые деревни и штабеля, сложенные из трупов. – Он вздрогнул. – День за днём, когда сплю... – Не играйте в святого Иоанна. – Я похлопал его по плечу. – Хватит нам и одного Апокалипсиса. Он встряхнулся, наклонил кубок, но оказалось, что он пуст, так что он щедро долил себе вина. Выпил до дна. – Мы все умрём, – сказал он, глядя над моей головой, как будто только что увидев над ней картину мрачного будущего. – Хайнц, Хайнц, Хайнц, ты хотел жить вечно? Как это было бы скучно! Он посмотрел на меня и вдруг рассмеялся. Пока невесело, но тем не менее. – Ну а пока: давайте выпьем, – предложил он и посмотрел мне прямо в глаза. – Я хотел бы, чтобы кто-то держал меня за руку, когда я буду умирать... – Риттер, Бога ради, вы ещё слишком молоды, не думайте о смерти! – Мы все умрём, – повторил он. – Ты, я, они. – Он обвёл рукой, и я понял, что он имеет в виду весь мир. – Когда-нибудь, – произнёс я чётко. – Мы все когда-нибудь умрём. Не сегодня и не завтра. Когда-нибудь. – Я недавно видел прекрасную Илону, – сменил он тему. – Она просила передать вам тёплый привет. Вы хорошо над ней поработали, мастер Маддердин, если она питает к вам настолько большую нежность. –Осторожней со словами, Хайнц! – Я заметил, что я, сам не знаю зачем, вскочил со стула, и уселся обратно. – Осторожней со словами, – повторил я. – Но я ничего не сказал… – Вы говорите о ней непристойности! – А когда вы... – Он посмотрел на меня и на мгновение замолчал. – Извините, пожалуйста, – добавил он смиренно. – Тем не менее, я могу только сказать, что она вспоминает вас с сестринской любовью. – Ей хорошо живётся? – При том содержании, которое вы ей обеспечили? Бросьте шутить... Гораздо лучше, чем мне... У вас есть планы на завтра, мастер Маддердин? – Он опять сменил тему.