19 За все годы, что я работаю у Ниро Вульфа, по-моему, это был первый случай, когда он оказался в спальне наедине с женщиной. Спальней была одна из занятых нами комнат на четвертом этаже, а женщиной — Анна Тенцер. Я ни на что не намекаю, просто излагаю факты. Правда, дверь в спальню била открыта, а в комнате рядом я сторожил Мануэля Алтона, следя еще и за тем, чтобы он молчал. Последнее не составляло труда: он молчал сам по себе, и никаких действий с моей стороны не требовалось. После того как Люси пригласила инспектора Кремера, Аптон вообще произнес не больше двух десятков слов, причем половину из них — когда отказывался от бутерброда с ветчиной и стакана молока, принесенных Вульфом. Я отказываться не стал. Яичница-болтунья — прекрасное блюдо, но ее одной для завтрака маловато. Саул Пензер, следуя указаниям Вульфа, помогал Люси принимать и рассаживать гостей. А без двадцати пяти два я услышал звуки шагов, выглянул и увидел Саула в дверях комнаты, где был Вульф. — Все готово, — сказал Саул и направился вниз. Я и Алтон вошли в кабину лифта, а через секунду к нам присоединились Вульф и Анна Тенцер. Лифт явно вместил бы еще двух человек, хотя и не таких, как Вульф. Однако, нажав кнопку, шеф настороженно прислушался, но ни скрипа, ни треска не было. И я подумал, что скоро мне будет поручено выяснить, сколько стоит такой лифт. Инспектора Кремера я никогда не считал совсем уж дураком, но вообразите его реакцию, когда вошли мы. Он подпрыгнул, разинул рот и тут же его захлопнул. Он понял сразу: Вульф не осмелился бы разыгрывать весь этот спектакль без надежной версии, а значит, если сейчас Кремер сорвется на нас, он сделает лишь еще более сладостной неизбежную победу Вульфа. И по мере того как мы приближались, лицо инспектора краснело все больше, губы сжимались все плотнее, но он не издал ни звука. Саул рассадил гостей строго по инструкции. Люси — слева, в стороне, рядом с ней — стул для Анны Тенцер. Уиллис Краг и Джулиан Хафт расположились на тахте, а Лео Бингэм — справа на стуле. Кремер — посредине, напротив тахты, а Саул — от него слева. Самое вместительное, облюбованное Вульфом кресло стояло где и раньше, у левого края тахты. На этом же фланге предполагалось разместить нас с Аптоном, причем Аптон должен был сидеть между мной и Хафтом. Однако у Аптона оказалось свое мнение на этот счет. Когда мы подошли к тахте, он не сел, а повернулся к Кремеру: — Инспектор, я хочу выдвинуть обвинение против Ниро Вульфа и Арчи Гудвина. Они меня здесь удерживали силой. Гудвин напал на меня. Мое имя — Мануэль Аптон. Я не знаю, как правильно предъявляют обвинение, но хочу, чтобы вы, инспектор, арестовали их. Но у Кремера и так было достаточно оснований задержать нас. Поэтому он проворчал, глядя на Аптона: — Им грозит более серьезное обвинение. — И затем посмотрел сверху вниз на Вульфа. — Ну, что скажете? Вульф изобразил оскорбленную невинность: — Это просто смешно. Мы с Гудвином и миссис Вальдон решительно отвергаем любые обвинения. И давайте отложим обсуждение этой темы, если вообще стоит принимать ее во внимание. Как вы знаете, нам предстоит заняться гораздо более серьезным делом, ведь миссис Вальдон звонила в полицию по моей просьбе. — Когда вы пришли сюда? — Позавчера. — Значит, вы здесь с субботы? — Да. — И Гудвин тоже? — Да. Присаживайтесь. Мне не нравится тянуть шею. — Арестуйте их, — прокаркал Аптон. — Я требую их арестовать. — Не будьте ослом, — осадил его Вульф. — Я собираюсь назвать имя убийцы, и мистеру Кремеру это известно. Иначе он приехал бы с ордером на мой арест. Вульф посмотрел на Кремера: — Не знаю, насколько вы информированы. Впрочем, пробелы заполним после. Этот убийца — несчастное создание, он совершенно не годится на роль преступника, но под давлением обстоятельств... — Давайте и это после, — проворчал Кремер. — Нет. Это — сейчас. Итак, под давлением обстоятельств он совершает непоправимое. Месяцев этак семь назад Кэрол Мардус попросила этого человека забрать у нее ребенка, и он выполнил ее просьбу. Если бы тогда вы сказали ему, что в результате любезности, оказанной хорошо знакомой женщине, он станет дважды убийцей, думаю, он счел бы вас сумасшедшим. И следующий его поступок, хотя и не вызывал симпатий, преступлением тоже не был — так, что-то вроде озорства. Зная, что Ричард Вальдон — отец ребенка, он забрал... — Погодите, вы слишком много опускаете. Это тот самый ребенок, что был у Элен Тенцер? — Да. Вижу, что вы мне не дадите рассказать по порядку. Придется раскрыть имя этого человека. Вы знаете женщину, которая пришла со мной? — Нет. Кто она? — Это Анна Тенцер, племянница Элен Тенцер. Полиция допрашивала ее в связи с гибелью тетки, но, значит, это было без вас. — Вульф повернулся: — Мисс Тенцер, будьте любезны, расскажите мистеру Кремеру, кем вы работаете. Анна прокашлялась. Она по-прежнему была блондинкой, и если спросить у десятка мужчин, какую из двух присутствующих женщин они считают более привлекательной, то, вероятно, семеро назовут ее. Входя в лифт, Анна очень небрежно сказала мне всего одно слово — «здравствуйте». А согласитесь, это гораздо официальнее, чем дружеское «привет». Теперь она смотрела на Кремера. — Я представляю Службу временного трудоустройства. Мы заполняем вакансии на ограниченный срок или подменяем ушедших в отпуск. Моя специальность — секретарь-референт. — Значит, вам приходилось работать в разных фирмах? — спросил Вульф. — Да. Но мой работодатель — Служба временного трудоустройства. За год случается менять около пятнадцати мест. — Нет ли среди присутствующих кого-либо, к кому вы устраивались на работу? — Есть. — Вы узнаете его? — Конечно. Джулиан Хафт, президент издательства «Парфенон пресс». — Когда вы работали у него? — Точно не помню, но прошлым летом. Кажется, две последние недели июня и первую неделю июля. — Вам часто приходилось общаться с мистером Хафтом по служебным делам? — Да. Я подменяла его секретаршу на время отпуска. — Вы упоминали когда-нибудь в разговорах с ним имя вашей тети, Элен Тенцер? — Да. Он диктовал мне письмо одному автору, женщине, которая раньше работала медсестрой, и я упомянула о тете, она ведь тоже медсестра. Видимо, я сказала, что она брала на воспитание младенцев, поскольку потом по телефону... — Прошу прощения, когда он говорил с вами по телефону? — Через несколько месяцев, по-моему, в январе. Он позвонил в нашу службу и оставил для меня записку. Я перезвонила ему. Мистер Хафт интересовался, продолжает ли тетя брать на воспитание малы¬ шей, и я ответила, что, видимо, да. Тогда он попросил ее адрес. — И вы дали адрес? — Да. — А вы... — Минуточку. — Кремер пристально глядел на нее. — Почему вы не рассказали об этом, когда вас допрашивали в полиции? — Потому что забыла — точнее, нет, не забыла, а просто не думала об этом. А почему я должна была про это говорить? — Почему же теперь вы вспомнили об этом? — Ко мне пришел человек, — Анна кивнула в сторону Саула, — назвал фамилии четверых мужчин и поинтересовался, не знаю ли я кого-нибудь из них. Я сказала, что работала у Джулиана Хафта, и тогда этот человек спросил, мог ли Хафт знать мою тетю. Он объяснил, что это поможет найти убийцу, я сразу все вспомнила и рассказала ему. — А он помог вам вспомнить детали? — Не понимаю, что значит «помог»? Это же моя собственная память. При чем тут он? — Он мог предложить или прямо спросить, не говорили ли вы мистеру Хафту про то, что ваша тетушка берет на воспитание младенцев. Мог даже выдумать тот январский звонок. — Быть может, он и способен на это, но он ничего не выдумывал и не подсказывал мне, а только задавал вопросы. Это вы выдвигаете всякие сомнительные предположения. К тому же я сейчас делаю то, чего ни в коем случае делать не должна. Выполняя работу для многих высокопоставленных лиц, я не имею права говорить о ней. Но сейчас приходится, потому что речь идет о моей тете, которую убили. — Заплатил ли вам этот человек за полученную информацию? — Нет. — Глаза Анны сверкнули, а подбородок дернулся. — Полагаю, вам должно быть стыдно. Тетю убили полтора месяца назад, а вы, инспектор, занимающийся расследованием убийств, никого даже не арестовали за это время, и теперь, когда кто-то другой вышел на след преступника, вы пытаетесь его обвинить в каком-то подкупе. Стыдно, инспектор! — Я никого не обвиняю, мисс Тенцер. — Не похоже, чтобы Кремеру было стыдно. — Я делаю то же самое, что и этот человек, — задаю вопросы. Он обещал вам заплатить? — Нет! — Готовы ли вы под присягой повторить сказанное здесь? — Конечно. — Встречали вы раньше кого-нибудь из присутствующих в этой комнате, кроме мистера Хафта? — Нет. — Неужели? В заявлении, подписанном вами несколько недель назад, вы сообщили о разговоре с человеком, который тоже сейчас здесь. Она огляделась: — Ах да. Это мистер Гудвин. — Виделись ли вы с Гудвином и разговаривали ли вы с ним после той беседы, упомянутой в заявлении? — Нет. — Когда этот человек, фамилия которого, кстати, Пензер, встретился с вами и задавал вопросы? — Сегодня утром. — Кто-нибудь еще задавал вам вопросы на эту тему до сегодняшнего дня?