Глава двадцатая По левую сторону возвышалось кладбище Сент-Луиса № 1. Вновь оживали темные тайны прошлого, заключенные в его белых стенах и встревоженные приближающимся ужасом. Рен словно наяву видела ряды мертвецов, наблюдающих за работой этого монстра. Он сделал каждого из них невольным свидетелем своих преступлений в этом священном месте. Сирена машины скорой помощи эхом звучала среди уличного шума, приближаясь все ближе и ближе. Леруа остановил машину позади машины Уилла, и они с Рен молча вышли наружу, тут же оказавшись в удушающих объятиях густого воздуха. Из-за угла показались полицейские, уже прибывшие на место преступления – серьезные, с блестящими от пота лицами. – Периметр чист. Ворота охраняются. Лэндри и Нокс внутри, направляются к участку 1503. Уилл выглядел серьезным, как никогда, и Рен понимала, почему. – Ничего не слышал? – спросила она. Он покачал головой, щурясь на ярком солнечном свете. – Ничего. Подъехала машина скорой помощи, припарковалась, заглушила сирены. Два парамедика выскочили наружу и достали аптечки из небольшого отсека на боку фургона. – Проводите этих ребят за нами, хорошо? – Леруа жестом указал на мужчину и женщину, которые только что вышли из машины скорой помощи. Уилл кивнул и отошел, чтобы ввести их в курс дела, а затем отправился следом за Леруа и Рен. Старейшее захоронение в Новом Орлеане, казалось, простиралось перед ними на целую вечность. На извилистых дорожках легко было заблудиться. Было жутко тихо. Это место, словно вакуум, высасывало все звуки. Несмотря то, что за стенами лежал шумный город, здесь Рен не могла уловить ни единого звука, ни единого признака жизни. Только белый шум в ушах. Мертвые хранили свои секреты. Повернув направо, они направились к подземным захоронениям. Все словно замерло. Даже большой ворон, приземлившийся на соседнюю могилу, вел себя нехарактерно тихо. Просто смотрел и слегка покачивался взад-вперед, сидя на крошащемся под когтистыми лапами могильном камне. Рен задалась вопросом, не пришел ли он посмотреть на представление. – Лопаты! Нам нужны лопаты! – крикнула Рен, заметив свежевырытую могилу в заброшенной части кладбища. Леруа бросился вперед, к рыхлой земле, и кажется, заметил кое-что еще. Офицеры полиции рассредоточились, осматривая окрестности: с оружием наготове, они искали признаки подстерегающей их ловушки. Не обращая внимания на Леруа, Рен бросилась назад, к сторожке. Конечно же, дверь оказалась заперта, но Рен быстро нашла лопату, удобно прислоненную к стене. Схватив ее, она понеслась обратно и столкнулась с Леруа, который тут же сунул ей под нос какой-то громко тикающий предмет. – Таймер для яиц, – переводя дыхание, произнес Леруа. – Время совпадает с будильником, найденным под сценой. У нас почти ровно двадцать минут, – он весь раскраснелся и вспотел. – Если там кто-то есть, то все плохо. Так долго под землей в сознании никто не продержится, – Рен бросила тревожный взгляд на кучу свежей земли. – Нужно копать. Сейчас же. Леруа скинул пиджак, позволив ему упасть на землю, и закатал рукава. – Ты бери лопату, – приказал он, а сам встал на колени и принялся руками выгребать рыхлую землю. Рен яростно принялась рыть, и уже через мгновение к ним с Леруа присоединились и остальные. Работали все молча. Никто не произносил ни слова. Единственным звуком были удары лопаты о землю и тяжелое дыхание. Надежды Рен разбились, и теперь она пыталась скрыть это от своих коллег. Она надеялась, что они найдут жертву на поверхности – или хотя бы в надземной гробнице. Человек, погребенный заживо, погибает быстро, а сорок пять минут – это большой срок, даже если ты полностью здоров. Они понятия не имели, как захоронена жертва, не знали, как глубоко она лежит и насколько долго. Они даже не знали, есть ли там вообще кто-нибудь или нет. Несмотря на все это, Рен копала в бешеном темпе. Ее надежды разбились, да – но не окончательно. * * * Леруа отобрал у Рен лопату и принялся копать сам – так сильно и быстро, как только мог. Старый яичный таймер громко отсчитывал секунды, и по лицу Рен было ясно: каждое мгновение на счету. Казалось, что они копают уже несколько дней, и вырытая яма уже уходит в глубину на метр. Леруа вытер лоб тыльной стороной руки, размазывая по лицу грязь и пот. – Ребята, а что, если он закопал ее на положенных двух метрах глубины? – нерешительно спросил один из офицеров. Рен покачала головой и выдохнула. – Тогда мы копаем на два метра вниз. Леруа работал, словно машина. На опасения коллег он никак не отреагировал, но он полностью их понимал. Два метра – это очень много, когда тебе надо прокопать их строго вниз без какого-либо предварительного планирования, надлежащих инструментов, а также без воды и отдыха. Леруа вдруг заметил, что парамедики сняли свои форменные рубашки и принялись помогать выгребать землю. Он поймал взгляд женщины-парамедика и молча кивнул в знак благодарности. Та кивнула в ответ и продолжила копать. Они работали все вместе, как хорошо отлаженный механизм. Грязь летела во все стороны. Все сосредоточены до предела. Леруа улучил момент, чтобы бросить взгляд на таймер, и в это время лопата наткнулась на что-то твердое. Он ударил лопатой еще раз – просто, чтобы убедиться. Да, это что-то деревянное. Он снова оглянулся на таймер – осталось четыре минуты. – Мы что-то нашли! – крикнул он, сдвигаясь в сторону, чтобы очистить землю и грязь с деревянного гроба, постепенно начинающего проглядывать из почвы. Рен принялась скрести лопатой по верхней части гроба, сметая в стороны землю, а остальные начали выгребать грязь наверх. Могила была выкопана неглубоко. Он хотел, чтобы они нашли этот гроб и открыли его, но перед этим сначала немного потрудились. В воздухе разлилось ощущение предвкушения – на деревянном боку гроба показалась ручка. – Давайте попробуем вытянуть его за один конец, – предложил Уилл, указывая на обнажившуюся ручку. – Мы можем попробовать наклонить гроб, чтобы снять крышку и не насыпать внутрь еще больше земли. Рен кивнула. – Вы трое тяните, а мы будем направлять. Когда я скажу «хватит», остановитесь. Не хочу, чтобы вы поставили его вертикально. Они кивнули в ответ и крепко ухватились за ручку, уперевшись свободными руками в бок гроба. Офицеры с силой потянули гроб на себя, а Рен и парамедики принялись толкать его с другого конца. Отчаянно скрипя, гроб освободился от земли. – Хватит! – крикнула Рен и подняла руку вверх. Все остановились и осторожно утвердили гроб на куче земли, лежащей на краю раскопанной могилы. Рен бросилась снимать крышку гроба, и Леруа поспешил ей на помощь. После сильного рывка крышка легко отошла, и ее быстро подняли в шесть пар рук. Время замерло. Медленное тиканье таймера – единственное, что прорезало тишину. – О боже! – воскликнул парамедик, в ужасе закрывая рот рукой. Женщине в гробу на вид около двадцати лет. Ее русые волосы, покрытые грязью, лежали в беспорядке. Глаза у нее закрыты, на грязном лице застыло спокойное выражение. На щеке и обивке гроба виднелись следы засохшей рвоты. Ее голые ноги были исцарапаны и покрыты коркой засохшей земли и крови. Белая футболка была порвана, на боку и вокруг спины расплывалось огромное красное пятно. Офицеры и без помощи Рен отлично видели, что это кровь. Много крови. Женщина в гробу лежала неподвижно и безмолвно. Зазвонил таймер. Глава двадцать первая Джереми открыл глаза. Чувствовал он себя удивительно отдохнувшим – и это несмотря на то, что спал он всего два часа. Он сел на кровати, сдвинул в сторону жалюзи, позволив теплому свету поприветствовать его. Окинул взглядом раскинувшееся перед ним зеленое море деревьев. Здесь была его собственная личная Аокигахара – так называемый Лес самоубийц из Японии, куда потерянные души приходят умирать. Прошлой ночью он оставил в этом лесу Эмили, парализованную ниже пояса. После того, как он выдернул нож из ее спины, глаза у нее стали совсем дикие. Она впилась в него безумным взглядом. На мгновение Джереми задержался, присел рядом с ней, чтобы понаблюдать, как она задыхается от боли. В бреду она ухватилась за него, словно за спасательный круг. Когда он наконец оставил Эмили в холодном покрывале темноты, она принялась звать его. Она просила «Кэла» вернуться. Умоляла не бросать ее одну. Ее крики стали для Джереми колыбельной, погрузившей его в глубокий, хоть и короткий сон. Он натянул чистую рубашку, белую и хрустящую. Остановился, чтобы почистить зубы и тщательно уложить светлые волосы. Выходя во двор, он вслушивался в скрип досок под ногами. Его черные ботинки тяжело стучали по деревянному настилу. Он гадал: слышит ли она его приближение? Смогла ли она вообще заснуть, измученная и охваченная ужасом? – Эмили! – позвал он. Подождал какого-нибудь звука. Ответом ему был только стрекот цикад и пение птиц. – Ты ведь не умерла, правда? – снова крикнул он, шутя всего лишь наполовину. И снова ему ответила лишь его любимая топь. Он ускорил шаг, вошел под густую сень деревьев. Сошел с дощатого настила к забору, где он оставил тело Эмили. Джереми был встревожен и взволнован. – Эмили, надеюсь, ты меня простишь, – пропел он, подавляя смешок. Он вышел на открытое пространство и увидел ее. Она лежала, привалившись спиной к забору, проволочное ограждение прогибалось под ее весом, образуя зияющую дыру. Эмили была неподвижна, и на мгновение Джереми задумался, не мертва ли она. Нет. Нет, так не пойдет. Он прибавил ходу, устремляя на нее пытливый взгляд. Она не может быть мертва. Тогда весь его план будет уничтожен. Она должна была стать его посланием. Она должна была стать его предупреждением. Наконец, Джереми добрался до неподвижной фигуры, сощурился. Присев рядом, он тут же понял: это не Эмили. Это Кэти. Сердце заколотилось у него в груди, когда кусочки мозаики сложились воедино. Он промахнулся. Каким-то образом он промахнулся и не попал по спинному мозгу. Когда он оставил Эмили прошлой ночью, она все еще могла двигаться. Эти мысли бешено пронеслись в его голове, когда он протянул руку сквозь дыру в заборе. Эмили его превзошла. Она притащила сюда Кэти и использовала ее мертвое тело, чтобы поглотить заряд электричества и перелезть через забор. Он дотронулся до пятна крови, испачкавшего проволоку над головой Кэти. Эмили позволила ей стать кондуитом, и перелезла через нее, чтобы сбежать. Пройдя сквозь тело Кэти, электрический ток уже не мог причинить ей практически никакого вреда. Джереми встал, вглядываясь в высокую траву и заросли деревьев за периметром своей искусственной арены. Эмили больше нет. Закрыв глаза от утреннего солнца, Джереми поблагодарил себя за то, что так хорошо все подготовил. Со своими ранами она далеко не уйдет, а если ей даже это и удастся, благодаря тропикамиду она не видит ничего дальше своего собственного носа. Скоро он догонит ее. Мысли эти, впрочем, не принесли Джереми никакого утешения. Все резко изменилось. Глава двадцать вторая Рен позволила себе лишь мгновение передышки. Затем она принялась за работу и протянула вперед затянутую в перчатку руку, чтобы нащупать пульс. Закрыв глаза, она полностью сосредоточилась на коронарной артерии женщины. Легонько на нее надавив, она отчаянно пыталась найти хоть какие-то признаки жизни.