– Мужской одеколон. Его можно купить только в Алжире, я там служил в армии. – На редкость мерзкий. Отодвиньтесь подальше и скажите мне еще раз текст телеграммы. Он повторил: «Кларисса. Прокладка. Целую». Потом три раза пересказал то, что запомнил из первого разговора. Второй разговор он подслушал в тот самый день, когда решился прийти на пляж поговорить с ней. Целую неделю он караулил ее рядом с виллой с пяти часов и до ужина. Мики молчала. Наконец он тоже замолчал, задумавшись и нахмурив брови; она включила первую скорость и тронулась с места. Довезла его до порта Ла-Сьота, где еще светились окна кафе, а в окружении лодок дремал большой корабль. Прежде чем выйти из машины, он спросил: – Вас напугал мой рассказ? – Ещ е не знаю. – Хотите, чтобы я разнюхал, к чему дело клонится? – Уходите и выкиньте все из головы. Он сказал «окей», наклонился и, прежде чем закрыть дверцу машины, протянул руку: – Хорошо, выкину, но не все. Она дала ему двадцать пять тысяч франков. В два часа ночи, когда она поднялась в спальню, Доменика уже спала. Мики зашла в первую ванную через дверь в коридоре. Имя «Кларисса» казалось знакомым, и хотя она не могла вспомнить, где его видела, оно как-то было связано с ванной. Она включила свет, прочитала название марки газовой колонки. Проследила взглядом за газовой трубой, тянувшейся по стенам под потолком. – Что-то случилось? – спросила Доменика, заворочавшись в кровати в соседней комнате. – Зашла взять зубную пасту. Мики выключила свет, вышла в коридор и легла спать. На следующее утро, незадолго до полудня, она предупредила мадам Иветту, что они с До поедут обедать в Кассис, извинилась, что не сказала раньше, и попросила сделать днем кое-какие покупки. Она остановила машину перед почтой в Ла-Сьота, сказала До: – Зайдем, мне надо послать одну штуку. Вечно забываю. Они вошли. Мики внимательно следила за выражением лица подруги, бросая на нее быстрые взгляды: До совершенно точно была не в своей тарелке. Как на грех, телефонистка любезно спросила ее: – Вам Флоренцию? Мики сделала вид, что не слышит, взяла на стойке бланк телеграммы и написала текст для Жанны Мюрно. Перед сном она долго размышляла и продумала каждое слово: «Прости, несчастна, деньги, целую тысячу раз в лобик, глазки, носик, ручки, ножки, будь милосердна, рыдаю, твоя Ми». Если Жанна сочтет текст странным и встревожится, она откажется от своего замысла. Воспользуется посланным ей шансом. Мики показала написанное До, и та прочитала, не найдя текст ни забавным, ни странным. – А мне эта телеграмма кажется ужасно смешной, – заявила Мики. – Как раз то, что нужно. Отправишь ее, а я подожду в машине, хорошо? В окошке вчерашний парень в той же белой рубашке ставил штампы на какие-то бумажки. Он увидел обеих, едва они появились на почте, потом поднялся и вышел на улицу вслед за Мики: – Что будете делать? – Ничего, – ответила Мики, – Если вас интересует оставшаяся часть суммы, «делать» будете вы. Когда выйдете отсюда около пяти, идите прямиком на виллу, прислуги не будет. Поднимитесь на второй этаж, первая дверь справа. Это ванная. А там сами разберетесь, что к чему. Захватите гаечный ключ. – Что им от вас нужно? – спросил он. – Точно не знаю. Если я поняла правильно, то и вы тоже должны понять. Отчитаетесь вечером в баре в Ле-Лек. Часов в десять, если не возражаете. – Сколько вы принесете с собой? – Смогу еще двадцать пять. А остального придется несколько дней подождать. – Послушайте, пока все это выглядит как девичьи разборки, ничего серьезного. Но если тут дела покруче, я выхожу из игры. – Поскольку вы меня предупредили, ничего покруче не будет, – успокоила его Мики. – А впрочем, вы правы, это всего-навсего девичьи разборки. Вечером он поджидал ее на той же улочке, где она оставляла машину накануне. – Не выходите, – предупредил он, – уезжаем по-быстрому. Не хочу второй раз светиться с вами в том же месте. Они проехали вдоль пляжа Ле-Лек, потом Мики направилась в сторону Бандоля. – В такие игры я не играю, – сказал он в машине. – Даже если предложите в десять раз больше. – Вы мне нужны. – Со всех ног бегите к полицейским. Даже чертежи не понадобятся. Пусть развинтят трубу и прочтут телеграмму: кому-то явно нужна ваша шкура. – Тут все гораздо сложнее, – возразила Мики. – Я не могу идти в полицию. Чтобы все остановить, мне нужны вы, но Доменика мне будет нужна гораздо дольше, еще много-много лет. Даже не пытайтесь понять, у меня нет желания это обсуждать. – А кто эта тетка из Флоренции? – Ее зовут Жанна. – И она вам завидует из-за денег? – Если по-честному, мне не верится. Возможно, причина кроется совсем в другом, но это никого не касается. Ни полиции, ни вас, ни Доменики. Она молчала до самого Бандоля. Они поехали в сторону казино, расположенного на краю пляжа, но остались в машине, после того как Мики заглушила мотор. – Вы понимаете, каким образом они собираются действовать? – спросила Мики, повернувшись к парню. В этот вечер на ней были брюки бирюзового цвета, сандалии и вчерашний кардиган. Она вытащила ключ из замка зажигания и во время разговора несколько раз прижимала его к щеке. – Я проторчал десять минут в той ванной, – сказал парень. – «Кларисса» – марка газовой колонки. Отвинтил гайку на стыке труб над окном. Прокладка вся отсырела и разбухла. В коридоре есть другие стыки, но там я не стал смотреть. Им и одного вполне хватит. Нужно закрытое помещение и фитиль горелки. А кто ее устанавливал? Похоже, совсем недавно. – Мастер из Ла-Сьота. – Там кто-то был, когда велись работы? – Жанна приезжала в феврале и в марте. Она следила за ремонтом. – Значит, могла раздобыть точно такую же гайку. Они так специально устроены: даже если прокладка с дефектом, газ утекает очень медленно, чтобы избежать взрыва. Если они испортят гайку, это будет заметно. Значит, у них есть запасная. – Вы правда готовы мне помочь? – А что я за это получу? – То, что просили, только в десять раз больше. – Сначала я хочу знать, что у вас на уме, – сказал он, немного помедлив. – Конечно, она вас потрясно копировала по телефону, но это еще ни о чем не говорит. Правда, я наблюдал за этой девицей достаточно долго, наверное, больше любого другого. Часами. Такая точно пойдет до конца. – Сомневаюсь, – заметила Мики. – Что вы собираетесь делать? – Ничего. Я же вам сказала. Вы нужны мне, чтобы продолжать наблюдать за ней. Скоро приедет Жанна. Мне хотелось бы узнать, когда именно они собираются поджечь дом. – Может, они еще не решили. – Но я хочу быть в курсе, когда решат. Если я буду точно знать, то ничего вообще не случится, даю слово. – Хорошо. Попытаюсь. Это все? – По вечерам, как правило, на вилле подолгу никого не бывает. Когда мы уедем, не могли бы вы зайти взглянуть, в каком состоянии прокладка? По крайней мере, хоть какая-то подсказка. Я не могу ее остановить. Ей достаточно закрыть дверь, когда она принимает ванну. – А почему бы вам не разобраться прямо сейчас? – спросил парень. – Неужели вы не понимаете, с чем играете? – С огнем, – ответила Мики. Невесело усмехнувшись, она снова завела мотор. На обратном пути она говорила в основном о нем, о его манере двигаться, которая ей так нравилась. Он считал ее очень красивой, гораздо привлекательнее всех его знакомых девушек, но не собирался терять голову. Даже если она сейчас согласилась бы пойти с ним в укромный уголок и заняться любовью, сто тысяч, помноженные на десять, стоили куда больше, чем мгновения в ее объятиях. Как будто прочитав его мысли, она сняла одну руку с руля, а другой протянула ему обещанные деньги.