— Григорий Петрович, вы часом ничего не спутали? — ехидно поинтересовался он. — Не я вам, а вы мне рассказывать должны. — Александр Иванович, ежели сыграть со мной хотите, то приходите завтра, я шахматы достану, а что касается дел государственной важности, то вслепую я действовать не буду! — твердо заявил Белов. Глава Шувалова вспыхнули недобрым огнем. Левшин невольно положил руку на эфес шпаги, вспомнив о слухах, что начальник Тайной канцелярии — колдун. Впрочем, граф сразу же взял себя в руки. — А вы упрямы, Григорий Петрович. Я даже где-то понимаю вашего батюшку… Пори упоминании об отце, гвардеец скрипнул зубами. — Александр Иванович, Петр Григорьевич Белов нынче в Питерсхоффе, ежели с ним сына обсудить хотите, то можете время не терять. Он вам и вина нальет. Хотите — крепленного, хотите — хлебного! — насмешливо предложил Левшин. Шувалов окинул шутника мрачным взглядом и уже готов был ответить, но Белов, опасаясь за судьбу друга, вмешался. — Александр Иванович, давайте начистоту, — предложил он. — Мы сейчас с вами в одной лодке сидим, и раскачивать её — себе дороже. Вы нам говорите, что мы знать должны и о чем людей спрашивать будем. — Хорошо, — неожиданно легко согласился Шувалов. — Я предполагал, что по-другому с вами нельзя. Пойдемте! Не оглядываясь, он устремился в лес. Друзья, переглянувшись последовали за начальником Тайной канцелярии. — Да что ж это такое! — бормотал под нос Левшин, пробираясь по тропинке. Из всех троих только он постоянно спотыкался: в сумеречном свете тропинка казалось обманчиво ровной. — Ну Гришка то ладно, волк он волк и есть, а Шувалов-то как видит? Вот ей-богу, колдун! — Колдун! — граф вдруг обернулся и с улыбкой взглянул на измайловца. — Между прочим, ученик Якова Вильямовича Брюса. Или думаете, просто так при дворе цесаревны Елисаветы Петровны служил? Опешив, Левшин остановился и с недоверием посмотрел сначала на Шувалова, потом на приятеля-преображенца: — Ты знал? — Да. как иначе инициацию преображенцев проводить было? — отмахнулся Белов и вновь обернулся к начальнику Тайной канцелярии. — Александр Иванович, долго еще идти? — Да можно и здесь, — тот слегка взмахнул руками, шепча под нос непонятные слова. Воздух вокруг точно сгустился, стал вязким и душным. — Что это? — Левшин покрутил головой. — Всего лишь заклинание, чтобы нас никто не смог подслушать, — успокоил его Шувалов и повернулся к Белову. — Итак, вы хотели знать, в чем дело. Извольте: готовится заговор. Цель — свержение государыни. По городу гуляют слухи, что Елисавета Петровна — незаконнорожденная дочь Петра Великого, прижитая матерью вовсе не от императора, а от Вильяма Монса. Григорий присвистнул. — Именно, — Шувалов совершенно верно истолковал этот свист. — и, судя по всему, заговорщики уже начали предпринимать кое-какие шаги. — Но я не понимаю, их же схватили? Всех этих Лопухиных, Бестужевых? — Левшин слегка растерялся. Начальник тайной канцелярии снисходительно взглянул на него. — Вы и вправду верите в «бабий заговор»? Да их вина в том, что одна в схожем с государыней платье на бал заявилась, а вторая Лестоку не дала. Будь обе бабы поумнее, сидели бы сейчас дома, а не висели бы на дыбе. — Ну, Лопухин Иван пил да болтал много, все государыней недоволен был, — заметил Белов. — Болтовню государыня бы простила, но вот платье, — Шувалов покачал головой. — Ладно, это — дела минувшие, нынешнее гораздо серьезнее. Полагаю, заговорщики хотят освободить Браунтшвайскую семью и возвести их на престол российский. — Откуда эти сведения? — отрывисто спросил Григорий. Волк внутри ворчал и скалился, желая ринуться в бой на защиту государыни Елизаветы. Шувалов слегка нахмурился, решая, считать ли любопытство гвардейца дерзостью. — Для вас это значения не имеет. — Но они подлинные? — подхватил Сашка. — Не сомневайтесь. Рассказали все, как священнику на исповеди, — граф усмехнулся. Левшин понял, что признания были сделаны под пытками, он невольно сглотнул. — Но при чем тут убийства? — спросил Белов. — Тем более одна девка крестьянская, вторая… Он брезгливо скривился, даже не желая произносить слово вслух. Начальник Тайной канцелярии покачал головой — Григорий Петрович, вы же кажетесь умным человеком! Ну подумайте сами! Кто сейчас во дворце караулы несет? — Преображенцы и… — Григорий вдруг осекся, пораженный догадкой. — Семеновцы? — Вам что-то известно? — от Шувалова не укрылось заминка. — Да, — понимая, что пикировку с графом можно продолжить и позже, преображенец коротко пересказал разговор с хозяйкой борделя. Шувалов хмурился все больше и больше. — Стало быть, офицеров Амели не помнит? — произнес он слегка шипящим тоном, от которого по коже бежали мурашки. — Ничего, в крепости сразу всех вспомнит! Поименно! И не таким языки развязывали. — Александр Иванович, не думаю, что это — лучшее решение, — возразил Белов. — Компания была большая, этак пол полка можно в крепость согнать. — Надо будет, так и весь полк сгоню! — со свистом выдохнул Шувалов, глаза зло блестели. — Камер не хватит. К тому же, слухи об арестах поползут, заговорщики затаятся. — Григорий замолчал. Шувалов прищурил глаза: — И что вы предлагаете? — Установить за хозяйкой борделя слежку. Она боялась именно того, что к ней кто-то, кроме вас придет. Значит… — Значит, к ней наверняка кто-то придет… — Шувалов кивнул. — Да. Это разумно. Я прикажу своим людям следить за домом. — Нет, — Белов покачал головой. — Если это Зверь, то он легко учует ваших людей. — Хотите следить сами? — Шувалов с вызовом взглянул на преображенца, тот скривился. — Ну что вы… мне это не с руки… я приставлю к Амалии Ивановне своего человека. Граф с минуту всматривался в гвардейца, точно пытаясь прочитать мысли, потом вздохнул: — Что ж, воля ваша, Григорий Петрович… учтите, что мое предложение все ее в силе. — Мой отказ тоже. — В таком случае, не смею вас задерживать, — Шувалов взмахнул рукой, развеивая туман вокруг, поклонился и направился обратно по едва заметной тропинке. Левшину показалось, что дышать сразу стало легче. — Саш, что замер? — позвал друга Белов. — Пойдем, дел много! В отличие от начальника Тайной канцелярии, преображенец пошел напрямик, не разбирая тропинки. Левшин едва успевал за ним, бормоча что-то про то, сколько надо кормить волка, чтоб он стал два метра ростом и перестал смотреть в лес. Глава 9 Когда Настя открыла глаза, в комнате было все так же серо, как ночью. Девушка потянулась и бросила ленивый взгляд на часы, после чего моментально вскочила. — Глаша! — истошно крикнула девушка. Та вбежала в комнату. — Настасья Платоновна, что стряслось? — Ты время видела? — Настя мотнула головой на бронзовую фигуру паяца, сидевшего на огромном циферблате. — Почти полдень! Чего не разбудила? — Как полдень? — ахнула Глаша и взмахнула руками. — Да что за место такое: и ночью и днем одинаково, кто ж разберет?! — Ладно, — Настя наскоро умылась и схватила гребень, пытаясь расчесать непослушные пряди. — Платье фрейлинское подай! Авось успею! Глаша засуетилась, позабыла в каком из сундуков платье, и хозяйке пришлось прикрикнуть на девку, чтобы та успокоилась. И все равно Настя опоздала. Когда запыхавшаяся от быстрой ходьбы в туго затянутом платье девушка вбегала по ступеням крыльца, часы как раз начали бить двенадцать. Уповая на то, что в суете дворца все-таки удастся проскользнуть незамеченной, Анастасия решила воспользоваться той лестницей, по которой поднималась в прошлое свое дежурство. Девушка торопливо вбежала по ступеням, распахнула дверь караульной и замерла, уже почти осознав свою ошибку. Офицеры, находившиеся в комнате, были ей незнакомы. Две пары глаз уставились на фрейлину, их блеск не сулил ничего хорошего. Настя выдохнула и попыталась принять отстраненный вид.