— Добрый день, господа, — слегка чопорно поздоровалась она, направляясь к заветной двери. Один из офицеров преградил девушке путь. — Сударыня, куда это вы так спешите? — Мне на дежурство надо! — Настя попыталась обойти его, но мужчина шагнул, вновь заступая дорогу. — Какая удача! Мы вот с другом тоже на дежурстве! — он кивнул на второго офицера. — И скучаем, безмерно скучаем! Настя лишь скривила губы в улыбке и вновь попыталась обойти гвардейца, но тот вновь шагнул навстречу. Наверное, со стороны это напоминало танец. Не хватало лишь затейливых фигур, которые партнеры демонстрировали друг перед другом. — Не торопитесь, прелестная незнакомка! — глаза офицера озорно блеснули. — Вы попали к нам в плен, и мы требуем выкуп: поцелуй! Серые глаза полыхнули гневом, пальцы едва заметно засветились, и девушка сжала кулаки, опасаясь, что свечение заметят. — Господа, послушайте, — она старалась, чтобы голос звучал миролюбиво. — Поверьте, я очень тороплюсь, меня государыня ждет! — Так не заставляйте ждать ее еще дольше! — возвестил второй офицер, подходя к приятелю. — Всего один поцелуй каждому из нас, и вы можете торопиться дальше! — Государыне не понравятся ваши вольности! — попыталась возразить Настя. Офицеры расхохотались. — Милое дитя, неужто вы будете рассказывать, как в караульной целовались с нами?! — воскликнул один из них, который преграждал Насте путь. — Я расскажу все её величеству, — упрямо повторила девушка. — уверяю, ей не понравиться поведение ее охраны! — Так же, как и поведение ее фрейлины, — офицер приобнял девушку за талию, привлекая к себе. — Ну же, хватит упрямиться! Настя попыталась оттолкнуть нахала. Сила плеснула, и офицер буквально впечатался в стену. — Ах ты… — прохрипел он, с удивлением смотря на девушку. Его приятель тем временем попытался схватить Настя за руку, но тут же отскочил, тряся обожжённой ладонью. — Ведьма! — офицер истово перекрестился. Девушка не стала ждать, пока караульные придут в себя, а, подхватив юбки, выбежала прочь. Она уже почти достигла спасительной двери в фрейлинскую, когда столкнулась с очередным офицером, возвращавшимся к друзьям — Осторожнее, — Михаил Долгорукий выставил руку, останавливая фрейлину. Узнав Настю, он улыбнулся и поклонился. — Анастасия Платоновна, рад встрече… — Вы? Что вы здесь делаете? — воскликнула Настя, все еще переживающая встречу в караульной. Офицер улыбнулся. — Всего лишь заступил на дежурство, как, впрочем, и вы, — он многозначительно посмотрел на бриллиантовый фрейлинский шифр, приколотый к корсажу. — Но… разве государыню не преображенцы охранять должны? — Уже нет, — Долгорукий слегка склонился к Насте и доверительно зашептал, — Говорят эти нехристи совсем озверели, девок в лесу снасильничали, а после загрызли… — Что за чепуха! — Настя отстранилась и строго посмотрела на офицера. — Уж вам то не к лицу повторять сплетни за деревенскими бабами! — Увы, это не сплетни! — Долгорукий, казалось, посмеивался над девушкой. — Я видел тело собственными глазами. — Где же? — В анатомическом театре. — Что вы там делали? — Настя с недоверием посмотрела на мужчину. — Интересовался, как устроено человеческое тело. — И баб голых смотрели? — прозвучало очень грубо, Настя даже поморщилась от досады. — Они были мертвые. Мертвые тела меня не привлекают, ни женские, ни мужские, — Долгоруков словно снизошел до объяснений. Девушка прикусила губу, понимая, что сама своим дерзким поведением спровоцировала офицера. — Простите, я тороплюсь, — она торопливо прошла к двери, ведущей в фрейлинскую комнату. — Приятно было повстречаться с вами вновь! — прозвучал насмешливый голос за ее спиной. Настя скользнула за дверь, закрыла ее и прислонилась спиной к створке, переводя дух. Странно, что она была так резка с человеком, который не сделал ей ничего худого. Отношения Долгоруких с командиром преображенцев девушку не касались, а визиты Михаила Ивановича в анатомический театр являлись его личным делом. — Настя, ты что? Ты где была? — Даша подбежала к ней. — Марфа сюда заходила, про тебя спрашивала! Я ей наврала, что ты по поручению вышла! — Да так… утро не заладилось, — отмахнулась девушка, — А Варя где? — Побежала к государыне. Той кофею захотелось, а Варя его готовить умеет, — Дарья вновь присела в кресло и взяла в руки пяльцы. — А я видишь, вышивать надумала. — Приданное готовишь? — ляпнула Настя первое, что пришло на ум. К ее изумлению, Даша резко отвернулась и заморгала, украдкой смахивая слезы. Внезапно вспомнилось, что вчера перед отъездом, подруга говорила о свидании с кем-то, но Настя устала, к тому же погрузилась в свои переживания, что не стала слишком вникать в рассказ подруги. К тому же фрейлины императрицы постоянно влюблялись. Но, судя по всему, тут все было гораздо серьезнее. — Даша, что случилось? — Настя присела в соседнее кресло, внимательно смотря на подругу. — Ничего, — та вдруг шмыгнула носом. — Именно, что ничего не случилось. И не случиться! Ему лошади до-о-ороже! Слезы хлынули градом. — Левшину что ли? — фыркнула Настя, разом догадавшись о ком идет речь. — А кому ж еще! Я ему вчера говорю: «Переводись в преображенский, все к государыне ближе, глядишь, и обласкан будешь!», а он мне: «Там волки одни и лошадей нет!» Настя вздохнула, сразу сообразив, о ком идет речь. — Даш, ну не мог же он сказать, что не возьмут его в преображенцы! Ты на них посмотри: все под сажень ростом и русые, а Левшин твой: невысокий да чернявый! В ответ Даша лишь вздохнула и стала решительно вытирать слезы. — Ну тогда и вовсе не судьба, — решительно сказала она, дрожащими пальцами втыкая иголку в ткань. — Почему не судьба? — Да потому что я — сирота-бесприданница, а он — младший сын в семье… мне еще о сестрах думать надо, — Даша укололась и вскрикнула. Тут же приложила палец к губам, чтобы капли крови не заляпали платье. Настя хотела подойти к ней и утешить, пообещать, что они наверняка что-нибудь придумают, но колокольчик зазвонил. Девушки переглянулись. — Сиди, я схожу, — понимая, что подруге не стоит идти к императрице с заплаканными глазами, Настя почти побежала в кабинет, где находилась Елисавета Петровна. — Ваше величество, — Настя присела в реверансе и не усела поднять голову, как лицо обожгла хлесткая пощечина. Девушка невольно ахнула и схватилась за щеку. — Ты что себе позволяешь! — загремела дочь Петра Великого. — Распутница! Решила, раз во фрейлины взяли, так все можно: и на службу государеву опаздывать, и с офицерами шашни крутить? — Я с офицерами вашими дел не имела и иметь не желаю! — вспыхнула Настя, вспомнив недавний случай в караульной. — Больно надо! Глаза императрицы опасно сверкнули: — Поговори у меня еще! С отцом в Сибирь поедешь! — Сибирь — не край света! Там тоже люди живут! — в запале возразила девушка и сразу же ойкнула, сообразив с кем разговаривает. Императрица сверлила дерзкую фрейлину тяжелым взглядом. — Вот как заговорила, — мрачно сказала Елисавета Петровна, вновь отходя к столу. — Люди то живут…Да только по-разному живут… очень по-разному. Настя до крови прикусила губу, чтобы не сказать очередную дерзость. Сила так и кипела в крови, требуя выхода, девушка сжала кулаки, стараясь обуздать себя.