Чтобы не показаться грубым, я осторожно положил трубку и повернулся к Вулфу: – Миссис Ирвин подошла к телефону. Похоже, придется подождать до утра. Я сперва позвоню миссис Моллой и узнаю, как зовут горничную. Она должна знать. – Нужно провернуть все очень деликатно, чтобы не испортить дело, – кивнул Вулф. – Хорошо. Я привезу горничную к нам, запру ее в подвале и буду прижигать ей подошвы спичками. Позвольте одно замечание. Попросить у Кремера список содержимого карманов Джонни было с вашей стороны гениальным ходом, но то, как вы сбили его со следа, притворившись, будто хотите получить назад свои деньги, даже я бы не сыграл лучше. Короче, приемлемо. Не сочтите это за комплимент. – Не сочту, – пробурчал он, снова взявшись за книгу. Глава 13 Горничную звали Элла Рейс. Я узнал это от Сельмы Моллой, позвонив ей в пятницу, в восемь утра, а также то, что Элле около тридцати, она миниатюрная, аккуратненькая, кожа цвета кофе со сливками, работает у Ирвинов около года. Однако мне не пришлось проявить деликатность. Освободив Фрица от обязанности отнести Вулфу завтрак, я поднялся в его комнату, увидел, как он стоит – этакая глыба в желтой шелковой пижаме – босиком перед окном в лучах солнечного света, и узнал, что он изменил нашу схему опроса свидетелей. Орри Кэтеру поручили навестить мужчину и женщину из припаркованного автомобиля, которые стали свидетелями гибели Джонни Кимса. В деле имелись их фамилия и адрес, а также показания, что за рулем совершившей наезд машины сидел мужчина, но на этом, пожалуй, и все. Опрос, конечно, проводили опытные спецы, но Вулф хотел получить информацию напрямую от Орри. Сол Пензер должен был взять на себя горничную, написав собственную вступительную часть, ну а дальше действовать экспромтом. Мне следовало выдать ему пятьсот баксов из сейфа, что в сумме с уже выданной ему сотней составляло шестьсот баксов. Неплохой навар для Эллы Рейс, к тому же освобожденный от налога. Лично я должен был присутствовать на церемонии вскрытия сейфовой ячейки, когда и если таковая будет назначена. Вулфу удалось отлично обосновать, почему Солу досталась служанка, а мне – церемония вскрытия сейфа. По словам Вулфа, если возникнут какие-либо осложнения, мое присутствие сделает миссис Моллой более податливой. Умно. Я без дела слонялся по кабинету до одиннадцати утра, когда из оранжереи спустился Вулф. Сол появился в девять утра. Получил инструкции и пятьсот баксов, после чего отбыл. Орри пришел и сразу ушел опрашивать свидетелей происшествия. Паркер, позвонивший вскоре после десяти, сообщил, что получит судебное постановление около полудня, и попросил меня быть готовым. На мой вопрос, следует ли мне предупредить миссис Моллой, он ответил, что ее присутствие необязательно, и я позвонил ей с радостным известием, что она может расслабиться. Чувствуя, что ситуация явно требует по-настоящему остроумных комментариев, я состряпал парочку заготовок, но ни одна из них не оказалась достаточно острой, поэтому, когда Вулф вошел в кабинет и прошествовал к письменному столу, я ограничился тем, что сказал: – Миссис Моллой не едет на вечеринку. Вы ее очаровали. Она призналась, что не смогла остаться здесь на ночь, поскольку, находясь так близко от вас, за себя не ручается. И она больше не хочет быть там, где вас нет. Вулф что-то проворчал, взял со стола каталог, пришедший с утренней почтой, и тут раздался телефонный звонок. Звонил Паркер. В полдень я должен был встретиться с ним и Патриком Диганом в компании «Метрополитен сейф депозит». Прибыв за пять минут до назначенного времени на Мэдисон-авеню, в районе Сороковых улиц, я обнаружил, что отнюдь не преувеличивал, назвав предстоящее мероприятие вечеринкой, и все приехали вовремя. В приемной банковского хранилища нас собралось десять человек: Паркер, Диган, двое сотрудников компании по аренде сейфов, смотритель хранилища, помощник окружного прокурора со знакомым мне городским детективом, приставленным к нему в качестве охранника, также знакомый криминалист – специалист по отпечаткам пальцев из полицейской лаборатории, незнакомец в темных очках без оправы, личность которого я узнал позже, и я. Что там ни говори, но открытие сейфовой ячейки действительно можно превратить из рутинной операции в настоящее событие. Я даже удивился, не увидев мэра. После того как двое служащих компании досконально изучили документ, который вручил им Паркер, нас провели за стальной барьер, и мы оказались в небольшом помещении с тремя стульями и узким столом в центре. Один из служащих компании ненадолго вышел и вернулся с металлическим ящиком размером примерно 24 × 8 × 6 дюймов, старясь держать его исключительно за нижнюю часть. Под взглядами благодарной публики служащий очень бережно поставил ящик на стол, и на сцену вышел специалист по отпечаткам пальцев. Он тоже положил свой чемоданчик на стол и открыл его. Я бы сказал, эксперт нарочно растягивал удовольствие, явно играя на публику, но определенно провел всестороннее обследование. Добрых полчаса он работал над отпечатками, обследуя верх, боковины и дно ящика с помощью различных присыпок, щеточек, кисточек, увеличительных стекол, фотоаппарата и фотографий отпечатков пальцев, извлеченных из портфеля окружного прокурора. Да, здесь явно не мешало поставить побольше стульев. Кульминационный момент эксперт обставил как нельзя лучше. Он убрал все принадлежности обратно в чемоданчик и, закрыв его, сообщил нам: – Я нашел шесть отдельных отпечатков пальцев, идентичных тем, что принадлежат Майклу М. Моллою. Пять других отпечатков, вероятно, принадлежат ему же, но я не могу стопроцентно поручиться. Возможно, отпечатки принадлежат кому-нибудь другому. Аплодисментов он не дождался. Кто-то тяжело вздохнул, устав стоять. Паркер обратился к незнакомцу в темных очках без оправы: – Надеюсь, все требования судебного постановления соблюдены? – Да, – согласился незнакомец. – Но полагаю, эксперт должен подтвердить это в письменной форме. Они начали препираться. Эксперт терпеть не мог лишней писанины. Он готов сформулировать свое заключение устно, без всяких оговорок, в присутствии девяти свидетелей, но отказывается подписывать заключение без проведения тщательного лабораторного сравнения сделанных здесь фотографий с отпечатками Моллоя из досье, а также для подтверждения полученных результатов коллегой. Все это было не слишком логично, однако эксперт уперся рогом. В конце концов незнакомец заявил, что готов пойти на уступки и признать, что устное заключение эксперта удовлетворяет условиям судебного постановления, и отдал распоряжение сотруднику компании по аренде сейфов отдать Паркеру ящик и ключ – второй ключ, предоставленный служащим компании, уже был в замке. Однако Паркер ответил, что ящик и ключ следует отдать не ему, а мистеру Дигану. Правда, прежде чем принять это, Диган должен расписаться в получении. – Ну ладно. Открывайте! – приказал помощник окружного прокурора. Диган положил руку на металлический ящик и обвел бегающими карими глазками присутствующих. – Хорошо, но только не на публике, – вежливо, но твердо заявил он. – Сейф принадлежит мистеру Моллою, а согласно постановлению суда, я являюсь распорядителем его собственности. Не могли бы вы покинуть помещение? Впрочем, если предпочитаете, я могу выйти в другую комнату. Эти слова вызвали очередные споры, началась неразбериха. Все желали присутствовать при вскрытии железного ящика, но в конце концов сдались, когда помощнику окружного прокурора пришлось неохотно согласиться с Паркером, что позиция Дигана имеет под собой все законные основания. Помощник окружного прокурора в сопровождении охранника покинул помещение, специалист по отпечаткам пальцев поплелся следом. Сотрудникам компании «Метрополитен сейф депозит» это совсем не понравилось, но закон есть закон, и они тоже ушли. Диган посмотрел на незнакомца в темных очках без оправы: – Ну а вы, сэр? – Я остаюсь, – объявил незнакомец, – так как являюсь представителем Налоговой комиссии штата Нью-Йорк. – Он стоял возле стола на расстоянии вытянутой руки от сейфа. – Смерть и налоги, – произнес Паркер, обращаясь к Дигану. – Законы, установленные природой, и законы, установленные человеком. Вы не имеете права чинить ему препятствия. Арчи, закрой дверь. – За собой. – Диган в упор посмотрел на Паркера. – Когда вы оба покинете помещение. Паркер безмятежно улыбнулся: – Ой, да бросьте! Мы с мистером Гудвином не относимся к публике. У нас имеется официальный статус и законный интерес. Ведь вы получили доступ к сейфу именно благодаря нам. – Я в курсе. – Диган продолжал держать руку на металлическом ящике. – Но сейчас я по закону распоряжаюсь имуществом Моллоя, по крайней мере временно, и управление этим имуществом – моя единственная прямая обязанность. И вы, как юрист, мистер Паркер, должны это понимать. И проявить ответственность! Откуда мне знать, за чем конкретно охотится мистер Вулф или за чем конкретно охотитесь вы? С какой стати я должен верить вам на слово? Я не утверждаю, будто вам уже что-то известно о содержимом данного ящика или будто я опасаюсь, что Гудвин сейчас схватит его и убежит, но я прямо заявляю, что как душеприказчик взял на себя ответственность за сохранность имущества Моллоя, а тот факт, что я стал душеприказчиком благодаря вам, не играет никакой роли. Ведь это вполне разумно, да? – Он явно апеллировал к нашему здравому смыслу. – Да, – ответил Паркер, – в высшей степени разумно. Я не могу это оспаривать и не буду. Но мы отсюда никуда не уйдем. Мы не собираемся ничего хватать и даже к чему-то прикасаться без приглашения, но нам нужно увидеть содержимое сейфа. Если позовете на помощь и потребуете, чтобы мы ушли, я сомневаюсь, что в данных обстоятельствах вы поведете себя благоразумно. Если уходить, так уж всем, и я немедленно пожалуюсь судье Ракеру на ваш отказ открывать содержимое сейфа в присутствии советника вдовы. Полагаю, он запретит вам вообще открывать сейф до слушаний в суде. Диган поднял железный ящик. – Держите крепче. – Захлопнув дверь, я отступил в сторону. – Мистер Паркер осветил основные правовые аспекты, но не упомянул, что мы сделаем, если вы попробуете выйти в другую комнату. Но это уже моя епархия. Я заблокирую собой дверь. – Что я и сделал. – Вот так-то. Я на три дюйма выше вас и на пятнадцать фунтов тяжелее, несмотря на ваш толстый живот, а с этим ящиком у вас останется свободной только одна рука. Вы, конечно, можете попытаться, а я со своей стороны обещаю не делать вам уж очень больно. Он окинул меня не слишком сердечным взглядом и запыхтел. – Это просто фарс! – Паркер встал рядом со мной спиной к двери. – Сейчас. Сейчас или никогда. Вперед! Открывайте сейф. Если Гудвин на вас бросится, я подставлю ему подножку. Как-никак я член коллегии адвокатов и служитель закона. Диган оказался упрямым чертом. Даже после этих слов ему потребовалось двадцать секунд, чтобы оценить ситуацию, после чего он отошел к дальнему концу стола, оказавшись в двенадцати футах от нас, поставил ящик и поднял крышку. Налоговик подошел поближе, заняв позицию возле Дигана. Поднятая крышка закрывала нам поле зрения, и содержимое ящика было видно лишь Дигану и Налоговой комиссии штата Нью-Йорк. Они молча уставились на ящик, затем Диган сунул в него руку. Когда он вытащил ее, мы увидели пачку «зелени» три дюйма толщиной, перетянутую резинками. Осмотрев пачку со всех сторон, Диган положил ее на стол возле ящика, еще раз залез в него рукой и вытащил еще одну пачку. А потом еще и еще. В общей сложности восемь пачек. Диган посмотрел на нас и произнес слегка дрожащим голосом: – Я рад, что вы, ребята, остались. Подойдите поближе. Только поглядите на это! Мы приняли приглашение. В ящике больше ничего не было. В пяти пачках сверху лежали сотенные купюры, в двух – полтинники, и в оставшейся пачке – двадцатки. Банкноты были потертые, сложенные в аккуратные пачки и плотно перетянутые резинками. Денег в каждой пачке, конечно, было меньше, чем если бы там были новые купюры – обычно 250 банкнот на дюйм толщины, – но тоже не кот начихал. – Приличный запас, – заметил Паркер. – Вы должны быть рады, что мы остались. Даже у меня возник бы соблазн, если бы я оказался здесь в одиночестве. Диган кивнул с ошарашенным видом: – Что б мне провалиться! Придется все это пересчитать. Вы поможете? Мы, так и быть, согласились. Я придвинул к столу стулья, мы сели – Диган в конце стола, мы с Паркером с двух сторон от Дигана – и начали считать. У нас ушла уйма времени, так как Диган пожелал, чтобы мы все по очереди пересчитали деньги в каждой пачке, что казалось вполне разумным, хотя одну пачку полтинников пришлось пересчитывать шесть раз, чтобы достичь соглашения. Когда мы закончили, каждая пачка была снабжена листком бумаги с суммой и нашими инициалами. На другом листке Диган записал полученные цифры и сложил их. Итого 327 640 долларов. Если не верите, могу записать сумму прописью. Триста двадцать семь тысяч шестьсот сорок баксов. Диган посмотрел на Паркера: – Вы ожидали такое? – Нет, у меня вообще не было ожиданий. – Ну а вы? – Диган перевел взгляд на меня. – Аналогично. – Я покачал головой. – Интересно, а чего ожидал Вулф? – Можете сами у него спросить. – С удовольствием. Он у себя в кабинете? Я посмотрел на наручные часы: – Будет еще пятнадцать минут. По пятницам у нас в половине второго ланч. – Тогда мы можем успеть. Диган сложил пачки денег обратно в ящик, запер его и направился к двери. Представитель Налоговой комиссии штата Нью-Йорк двинулся следом, буквально наступая Дигану на пятки. Мы с Паркером, выйдя из комнаты, остались снаружи, а Диган тем временем отправился со смотрителем и налоговиком запирать ящик в сейфовой ячейке. Дождавшись Дигана, мы вместе вышли на улицу. Налоговик сразу же отчалил. Пока мы находились внутри хранилища, то особо не привлекали внимания. Ну разве что пары охранников. А вот на улице представители прессы явно не дремали. Не успели мы ступить на тротуар, как нам преградил дорогу какой-то репортер. По его словам, читатели желали знать, что мы нашли в сейфе Моллоя. Мы, само собой, отказались делиться информацией, но он прилип к нам как банный лист и отстал лишь тогда, когда мы захлопнули перед его носом дверь такси. Плотный поток транспорта, естественно, не позволил нам вернуться в старый особняк из бурого песчаника до часа тридцати, но, поскольку Патрик А. Диган по-прежнему оставался подозреваемым, я провел его вместе с Паркером в дом. Отконвоировав их в кабинет, я отправился в столовую и закрыл за собой дверь. Вулф, восседавший на стуле с подлокотниками во главе стола, уже принялся за восьмидюймовое кольцо мусса из ветчины и зобной железы теленка. – Арчи, ты привел посетителей, – упрекнул меня Вулф. – Да, сэр. Паркера и Дигана. Знаю, вы не любите, когда вас напрягают во время еды, но мы обнаружили около трети миллиона долларов старыми купюрами в сейфовой ячейке, и Диган хочет узнать, были ли вы в курсе, что в сейфе деньги. Ну что, попросить их подождать? – Они что-нибудь ели? – Нет. Разумеется, это никуда не годилось. Мысль о том, что в его доме находится голодный человек, пусть даже голодный подозреваемый в убийстве или голодная женщина, была для Вулфа невыносима. Пришлось пригласить гостей к столу. Я поделился с ними своей порцией мусса, и, пока мы ели, Фриц состряпал омлет с шампиньонами и сельдереем. Вулф утверждает, что в Марселе есть человек, который готовит такой омлет лучше Фрица, но я не верю. Гости заявили, что им вполне достаточно мусса, впрочем я заметил, что омлет моментально подчистили, хотя, должен признать, Вулф его только попробовал. Покидая столовую, я подал Вулфу тайный знак, и мы, доверив Паркеру отвести Дигана в кабинет, прошли на кухню, где я доложил о церемонии вскрытия железного ящика. Он выслушал мой доклад, недовольно хмурясь, впрочем не на меня. Вулф терпеть не может стоять после еды, а на кухне ему некуда было присесть, поскольку его внушительные габариты не вписывались в размер обычных стульев.