–  Пытаюсь справиться с отрядом Лагуна силами местного отряда самообороны, над которым принял командование. Это часть людей Пехлевана и местные ополченцы, вооруженные охотничьими ружьями. Подполковник Лагун устроил временную базу, как я и предполагал, в заброшенном здании старой фермы. Я с четырьмя самыми выносливыми парнями выдвинулся туда. Подоспели как раз вовремя. Лагун отправил в село пять человек с огнеметом «Шмель». Думаю, намеревался сжечь дом, где лежит Пехлеван. В такую метель, как у нас, к дому можно было бы подойти вплотную. Группа из пяти человек ликвидирована, огнемет захвачен. Не знаю, может быть, у Лагуна есть еще огнеметы. Но теперь есть и у нас. Уничтожили еще двух бойцов его отряда, часовых. Сам Лагун с остальными бойцами с фермы куда-то выступил. Предполагаю, что в сторону села. На входе его ждут. Я пытаюсь догнать. –  Нормально, Николай, работай… Я сейчас позвоню в Москву. Пусть посмотрят со спутника, где Лагун. Сообщу… –  Хорошо бы. Но я, товарищ подполковник, по другому поводу звоню. Здесь обстановка много серьезнее. По данным местных жителей, бойцы группы подполковника Лагуна опрыскивали каким-то раствором стога с сеном для домашних животных. Сами они были в костюмах противохимической защиты и в противогазах. Я в прошлый раз не успел вам сообщать, да и не хотел, пока не был точно уверен в данных. Сейчас уже известно, что сначала умерло несколько животных – коровы, овцы и собака, которая нюхала стог. Странная скоротечная смертельная болезнь, от которой вокруг глаз образуются язвы. А несколько минут назад мне сообщили, что умерли два человека из тех, что контактировали с умершими животными. Но множество жителей села общались с умершими и с другими людьми, кто занимался животными. Кроме того, когда отряд Лагуна попал в засаду после «полевых работ», при отступлении они бросили контейнер с защитными костюмами. Местные жители его вскрыли… То есть в селе крайне сложная эпидемиологическая ситуация. Предполагаю, что четыре специалиста, оставленные Лагуном на базе, имеют к этому самое непосредственное отношение. Но, насколько мне известно, если есть отравляющее вещество, к нему должен быть и антидот. И этот антидот находится в руках специалистов… Я замолчал. Молчал и подполковник Громадский. Поскольку взаимное молчание затянулось, я уже подумал было, что связь прервалась. В такую погоду это было бы естественным. Поэтому прокричал в трубку: –  Алло! Товарищ подполковник… –  Я слышу, слышу, Коля. Просто задумался… Да, влезли мы в историю! Но я нечто похожее и предполагал. И ничего хорошего нам ситуация не предвещает… Есть какие-то возможности добыть антидот? –  Возможность единственная: захватить базу и ее специалистов. Но скрытно подобраться туда практически невозможно. По всему периметру и даже в отдалении для контроля подступов стоят видеокамеры. Впрочем, одна из видеокамер время от времени замыкает. Этим можно было бы как-то воспользоваться. Я буду думать. Честно говоря, надеялся на вашу помощь… Последние слова у меня вырвались непроизвольно. Я не собирался их произносить, но они выплеснулись как-то сами собой. И, наверное, тон был соответствующим, с нотками отчаяния… Подполковника Громадского тон, кажется, задел. И слова тоже. –  Я и сам думаю, как мы можем помочь. Мы здесь метелью заперты. По прогнозу, мести будет до завтрашнего вечера. Так на аэродроме сказали. Но до этого времени зараза разойдется по селу. –  Уже есть признаки заражения у Пехлевана. Он контактировал с одной из погибших женщин – она его родственница – и, возможно, заразился. –  А ты как себя чувствуешь? –  Нормально, товарищ подполковник. –  Ты же тоже с ним контактировал. И достаточно тесно. –  На уровне ударов. Хотя и плотно тоже сцеплялись… Я не стал сообщать, что Пехлеван контактировал с погибшей уже после поединка. Иногда бывают ситуации, когда лучше оставить командование в состоянии внутреннего напряжения, чтобы быстрее работала мысль и принимались более действенные решения. –  Коля, я ничем сейчас – вот так, навскидку – помочь не могу. Если что придет в голову, позвоню, подскажу. Мы заперты метелью. Перевал закрыт полностью. Вернее, вы все там заперты. Но разрешаю тебе использовать все возможности, какие будут. Беру ответственность на себя. Это не пустые слова, поверь, потому что разговор наш записывается через спутник. Даю тебе полный карт-бланш… –  И на том спасибо, товарищ подполковник. Если будут новости, я позвоню. –  Если у меня будут какие-то новости или появятся идеи, я тоже свяжусь с тобой. Удачи! Слегка расстроившись вначале из-за отсутствия помощи, я, по мере возвращения в ритм трудного марша, успокоился, понимая, что против природы таить обиду просто глупо. Она послала метель – значит, ей это зачем-то нужно. И мое дело не сетовать на природу, а преодолевать трудности, поскольку борьба с ними – это и есть, по большому счету, доля любого спецназа. Если бы все на войне происходило академично, тогда спецназ вообще был бы не нужен, хватило бы обычных войск. Но когда возникают препятствия, преодолеть которые простые войска не в состоянии; когда техника пасует на заваленном снегом перевале в горах; когда вертолет не может взлететь в условиях полного отсутствия видимости; когда любой нормальный человек предпочтет сидеть дома у огня или в лучшем случае у окна, любуясь круговертью природы, – тогда и появляется необходимость в спецназе. Нам еще в училище внушали мысль о том, что нет задачи, которую спецназ не в состоянии выполнить. Есть только люди, которые выдумывают себе препятствия вместо того, чтобы думать, как их обойти. Значит, буду думать… Глава девятая Я начал думать на ходу. Когда голова занята, забываешь о том, насколько трудный выдался путь. И об усталости вспоминаешь в последнюю очередь. Я в двух словах и десятком жестов обучил свою группу смене ведущего, который после того, как какое-то время торил тропу, становился замыкающим и отдыхал. Если для двоих польза от такого метода передвижения была не слишком ощутимой – как недавно, когда мы шли с Шамилем, – то впятером мы уже почувствовали некоторое облегчение. По крайней мере, чувствовалось, что ведущий идет без тропы, а замыкающий – уже по утоптанной тропе. По моим подсчетам, мы преодолели половину пути, когда наткнулись на пересекающую наш путь чужую тропу. Ее можно было едва-едва различить, и я не уверен, что мои попутчики смогли бы ее заметить, не окажись я в этот раз ведущим. Однако тропа была заметена уже настолько, что определить, сколько человек прошло, было невозможно. –  Это они, – сказал Рагим. – Свернули в сторону. –  Они, – уверенно подтвердил Юнус. – Больше некому. Хотят со стороны зайти, через войлочный цех. Там забор развален. –  Хорошо, если так, – согласился я. – А если отряд разделился на две части? Одна часть пошла туда, а вторая – прямо? Что нам делать? На этот вопрос мои спутники ответа не дали. А это значило, что они ждали ответа от меня. И я обязан был ответить, потому что имел больше боевого опыта, чем все четверо местных, вместе взятые. Более того, они ждали ответа профессионального военного. Пришлось мне снова проявлять инициативу. –  Ждите здесь. С места не сходить, не то могу вас потерять. Я передал Шамилю тубу огнемета, предупредив, что оставляю его только для того, чтобы мне было легче бежать, и что было сил припустил по занесенной снегом тропе, оставленной бойцами отряда Лагуна. Даже бинокль к глазам не поднимал, потому что впереди никого застать уже не мог. Сказать, что раньше мы, всей группой, передвигались быстро, в сравнении с моим бегом было бы смешно. Конечно, тропу, оставленную отрядом или частью отряда, уже сильно занесло, тем не менее она существовала. И я спешил, чтобы не успело занесли вторую тропу, которая должна быть где-то впереди, если отряд разделился там, на снежном перекрестке, на две группы. Честно говоря, дыхания для такого бега мне не хватало – сказывалось отсутствие тренировок в последние недели. И через несколько минут я бежал уже на одной силе воли, убеждая себя, что вот-вот откроется «второе дыхание». И оно открылось, но уже тогда, когда я нашел то, что и ожидал увидеть, – развилку. Посреди главной тропы снег был утоптан на большой площадке. Здесь, видимо, Лагун давал инструктаж. А потом тропа раздвоилась, и в две стороны пошли примерно равные по утоптанности тропы. Значит, следовало ожидать, что отряд разделился на две одинаковые по численности части – по десять человек в каждой. Но Александр Игоревич еще не знает о гибели первой своей группы, вспомнил я вдруг. Следовательно, он планирует свои действия, надеясь на поддержку еще пяти бойцов. Может быть, сам намеревается оказать им поддержку, предполагая, что группу после поджога дома, где лежит Пехлеван, может преследовать охрана. Но я-то знал, что поддержки этой он не получит. Более того, он и прорваться в село, скорее всего, не сможет. Я вытащил компас и проверил направление, в котором двинулась первая группа, пошедшая прямо. Получалось, они направляются в село почти параллельно дороге, только чуть правее. И выходят на нежилой дом. Но их и по другую сторону дороги должны встречать. Запах и звуки ветер разносит далеко. А кавказские овчарки, всегда считавшиеся надежными сторожами, наступающих учуют издалека. Но я все же вытащил телефон и позвонил, стараясь тем временем перевести дыхание. –  Слушаю тебя, Самовар, – отозвался Илдар. –  Будь готов. Лагун разделил свой отряд пополам. Одна часть идет в твою сторону чуть в стороне от дороги, по другую сторону от пустующего дома. Твоя задача – встретить их. Вторая часть пошла в обход и хочет, видимо, проникнуть в село через территорию войлочного цеха. Эту группу мы берем на себя. –  Там трансформаторная подстанция, – подсказал Илдар. – Наверное, они хотят лишить село электричества. Если, конечно, сумеют отключить… Я, например, не рискну туда сунуться. Не знаю и соваться не буду. –  Это просто, – сказал я. – Открыл дверь и бросил внутрь гранату. У всех трансформаторов масляные радиаторы. Осколки разобьют трубы, масло вытечет, и трансформатор загнется через две минуты. А можно просто все автоматы «вырубить». Они сумеют. Будь готов к такому обороту. Но тебя, наверное, темнота не пугает… –  Отец нервничает. Говорит, завтра по телевизору Кубок мира по борьбе должны показывать. Он несколько месяцев этого ждал. –  Обстоятельства бывают выше нас, – выдал я банальную сентенцию. – Но мы постараемся догнать их раньше и не пустить к подстанции. Предполагаю, что сам Лагун выбрал прямой путь. На обходные маневры командир всегда кого-то посылает. Это почти закон. Хорошо было бы его захватить. Предупреди своих, и будьте внимательны. Если возможность представится, вяжите Лагуна. Отцу скажи: через Лагуна можно добыть антидот для зараженных. –  Не переживай. Мы встретим их достойно. Старики просят предоставить им возможность дать первый залп из дробовиков. Сразу из пяти. Картечью. У остальных автоматы. –  На твое усмотрение. Командуй. Я побежал. Надо догонять, чтобы ваши люди посмотрели Кубок мира по борьбе. Дело важное… –  Сколько человек пошло на войлочных цех? – спросил Илдар. – Справитесь? –  Предполагаю, что не меньше половины. Справимся. Я убрал трубку, развел на вдохе руки, наклонился и медленно свел их на выдохе. Дыхание, кажется, уже пришло в норму. И только после этой простой проверки своего состояния побежал на соединение со своей группой. Назад, как всегда бывает, бежалось легче, да и снег опять же не бил в лицо и даже подгонял. Но, кажется, ветер вообще начал слабеть и не был таким свирепым, как час назад. Моя группа ждала меня стоя. Хорошо, что парни сами сориентировались. Разгоряченным людям сидеть в снегу не рекомендуется – не только из-за опасности простыть, но и ради сохранения сил. Если, устав после бега, сядешь, бежать в прежнем темпе уже не сможешь. Своим солдатам я это внушал на первых же занятиях. С этими парнями я занятий не проводил и потому забыл предупредить их. Но они сами догадались. Хотя дышали все еще тяжело. Нагрузка на их легкие и ноги в этот день выдалась повышенная, а они к ней наверняка не привыкли. Если на борцовском ковре, сцепившись с противником, испытывать силу своих мышц, их хватило бы, наверное, надолго. А неожиданные нагрузки отнимают больше сил, чем привычные. Но никто не жаловался. Да, характера этим парням хватало. И я был рад, что воспользовался советами Пехлевана и Абумуслима Маналовича, когда набирал себе группу. Не останавливаясь, чтобы не сбивать дыхание, я сделал знак рукой, показывая направление. И сам пробежал мимо. Парни сразу включились в бег, преследуя меня, хотя, по большому счету, это был и не бег вовсе, а какое-то неуклюжее преодоление препятствий. Понимая, что сил на пробежку до снежного перекрестка я затратил больше, чем они, вскоре я уступил место Юнусу, а сам пристроился сзади. Но успел сказать: –  Догоняем! Держи темп… Позиция замыкающего давала мне возможность время от времени поднимать на ходу бинокль и наблюдать за тем, что происходит впереди. Надеясь догнать идущих впереди бойцов отряда подполковника Лагуна, я исходил из того, что физическая подготовка у них крайне слабая. Этот вывод я сделал потому, что убедился: в отряде страдает боевая подготовка. В армии одно с другим, как правило, взаимосвязано. Следовательно, люди Лагуна не умеют бегать по сугробам, даже быстро ходить не умеют. К тому же они торили тропу по снежной целине, а мы пользовались тем, что еще оставалось от их тропы. Значит, им было труднее. Кроме того, плохо физически подготовленные люди позволяют себе часто отдыхать, причем как можно дольше. Даже если они прошли минут на двадцать раньше нас, дистанция позволяла нам, идущим втрое быстрее, догнать их. Я помнил по карте, где находится войлочный цех, примерно представлял себе, где находимся мы, и потому с большой долей вероятности просчитывал путь, который и им, и нам предстояло преодолеть. По моим расчетам получалось, что мы успеваем настигнуть их до вхождения на территорию села… * * * Через три смены мы вышли на господствующую высоту, с которой можно было осмотреть окрестности достаточно далеко. Даже самую дальнюю окраину села уже было видно за следующим холмом. С этой высоты я, наконец, увидел в тепловизор группу бойцов отряда подполковника Лагуна, которую мы преследовали. Она как раз устраивалась на привал. Несколько человек свалились в снег там же, где и шли. Такие места нам встречались уже дважды. Бойцы Лагуна не очень заботились о том, как будут потом идти: падали там, где остановились. Отпечатки на тропе, даже занесенные снегом, отчетливо говорили, что толкового командира, способного подсказать, как сохранить на маршруте силы, у них не было. Может быть, в качестве такого советчика изначально и рассчитывал использовать меня подполковник, прикрывая свое желание в какой-то отдаленной перспективе перевести в ликвидаторы. Может быть, он действительно хотел сделать из меня «государственного» киллера, потому что в его отряде подходящей кандидатуры на это место не было. Но сейчас это было уже неважно. –  Почти догнали, – крикнул я не слишком громко, но все услышали меня, потому что ветер дул нам в спину, и крикнул я по ветру. Даже ведущий остановился и оглянулся. Нам было видно друг друга, этому снегопад не мешал. А вот преследуемую группу, кроме меня, никто увидеть не сумел, хотя снегопад стал заметно слабее, как и ветер. Но я и сам без тепловизора никого увидеть не сумел бы, в чем легко убедился, приложив ладони к лицу, чтобы снег не ложился на ресницы и не мешал. –  Далеко до них? – спросил Тагир, снимая с плеча тубу огнемета и передавая мне. Тубу несли поочередно. Одиннадцать килограммов веса при сложности нашего маршрута были все же солидной нагрузкой. –  Внизу, между холмами. Остановились на отдых. На подъеме их догоним, пока отдыхаем. Будем переводить дыхание. Но мы быстро в себя придем и успеем подойти. Вот они – сомневаюсь… Им долго отдыхать. И идти им будет труднее. Тепловизор показывал, как валил пар от бойцов группы Лагуна. Простому взгляду этот пар был незаметен, а вот тепловизор улавливал целые тепловые облака и говорил об усталости бойцов, исходящих потом. Их в самом деле было десять человек, как я и предполагал. В этом разделении отряда на две группы я видел очевидную ошибку подполковника. Конечно, на его месте, командуй я своим взводом, я тоже разделил бы его. Но по уровню боевой подготовки я не мог свой взвод сравнивать с отрядом Лагуна. Мои солдаты дали бы четверную фору противостоящим нам офицерам. Их можно было бы вообще запускать в село по одному, и они со своей задачей справились бы. Хотя оптимальным вариантом – классическим – считается разделение на тройки, в которых каждый поддерживает каждого. Но подполковнику Лагуну разделять своих бойцов было нельзя. Вместе они представляли хоть какую-то опасность за счет плотности огня, который могли создать. А разбитые на две части даже плотности огня обеспечить не смогут. Я тоже разделил не слишком хорошо подготовленных бойцов местного ополчения на две группы, причем группы не равные. Но это я сделал только в силу необходимости, надеясь на то, что одна группа сможет удержать позицию, что гораздо проще, нежели атаковать противника. Со второй группой, мобильной, которую сам и возглавил, я был намерен наносить точечные удары с разных сторон. Благо, погода этому благоприятствовала. Я сам и мои спутники, как люди спортивные, восстанавливали дыхание, в общем-то, схожими упражнениями с наклонами, разведением и сведением рук, долгими затяжными выдохами. Это умели все. В разгар восстановительных упражнений у меня зазвонил телефон. Трубка была поставлена на «виброзвонок» и, чтобы не пропустить сигнал, я убирал ее во внутренний карман куртки, ближе к телу. Доставать дольше, зато надежно. Я посмотрел на определитель. Звонил Громадский. –  Слушаю, товарищ подполковник. –  Как дела, Николай? –  Пытаюсь со своими бойцами догнать одну из двух групп Лагуна. Точнее, уже догнал. Группа остановилась на привал. Мы тоже. Прямой видимости нет, но у меня бинокль с тепловизором, у самого Лагуна позаимствовал. Вижу их сквозь метель. –  Это хорошо. Твою диспозицию просматриваю. Передо мной сейчас развернута карта. Мне передали из Москвы три точки: место твоего нахождения, место нахождения подполковника Лагуна и третья точка – она находится неподалеку от тебя – там какой-то Саня, с которым Лагун дважды разговаривал за последние пять минут. Подгоняет и требует быстрого выхода на позицию. Саня винится, говорит, что люди уже идут «через не могу». Мол, сил не осталось после такого быстрого марша. Они что, в самом деле быстро шли? –  Они гуляли, товарищ подполковник. У них фора была минимум в двадцать минут. Мы их догнали и скоро начнем уничтожать. К сожалению, видимость пока ограничивается семью-восемью метрами. Это несмотря на то, что снегопад слабеет и ветер тоже. Стрелять придется только тогда, когда подойдем вплотную. У меня пистолет-пулемет «ПП-2000» с глушителем. Постараемся отработать со спины. –  Да, работай аккуратно. Постарайся. Люди с тобой неподготовленные, с ними в пекло лучше не соваться. –  Люди Лагуна подготовлены еще хуже, товарищ подполковник. Я буду действовать, исходя из обстановки.