— Это верно. — Прости меня, Птаха. — Не знаю… Вильгельм опустился на колени. На крыльце. Прямо в снег. Коробку он не выпустил из рук. — Прости, — повторил тот, кого я всегда любила больше жизни, — ударь, накричи, сделай что хочешь, только не прогоняй. Я не могу без тебя, Птаха. Глава 8 Все имеет свое начало Что было дальше? Пожалуй, об этом стоит промолчать. Недаром говорят, что счастье любит тишину. В этот раз я свое счастье не собиралась отдавать никому. Хватит. Однажды уже сделала глупость и заплатила за нее слишком высокую цену. Альберт появился сразу после полудня. Был он серьезен и хмур. Однако, при виде наших смущенных лиц, расплылся в довольной улыбке. — Я вижу, что у вас все хорошо? — спросил он, отдавая пальто дворецкому. — Вот и славно. — Тебе удалось что-то выяснить? — Вильгельм поймал мою ладонь и сжал ее крепко. Он ужасно волновался. Я прислонилась к его плечу. — Не совсем, — Альберт вздохнул, — но я принес весьма полезный артефакт. Он позволит нам во всем разобраться. Маг не смог воссоздать картину в целом без тебя, Селия, это по силам только тому, от чьего имени написано письмо. Но и того, что я видел, предостаточно. Боюсь, Вильгельм, тебе это не понравится. — Не бойся, — я увлекла их обоих в гостиную, — хватит бояться. И прятаться от правды тоже хватит. Мужчины посмотрели на меня с уважением. Оба. Потом все расселись в кресла. Альберт достал из кармана письмо, а следом за ним небольшой бумажный пакет, перевязанный обычной бечевкой, и положил все на стол. — Что здесь? — я тронула пальцами сверток. — Артефакт. То, что поможет нам выяснить, кто виноват в обмане. Я только что всем говорила, что хватит бояться, но вдруг мне самой стало страшно. Да, я знала, что не писала письма, но не имела ни малейшего понятия, можно ли обмануть артефакт. Вдруг неизвестный кто-то был настолько хитер, что предусмотрел даже эту нашу встречу. Что бы оттянуть момент я вскочила: — Погодите! Сейчас прикажу принести чаю. — Сядь, Селия, — Вильгельм все понял, коснулся моего на запястья, — сядь и успокойся. Давай покончим со всем прямо сейчас. Я послушно уселась обратно, сложила на коленях ладони и принялась ждать с чувством полной обреченности. Альберт неспешно разложил на столешнице письмо, потянул за краешек веревки и развязал. Внутри оказался обломок необработанного аметиста. — Это — очень простой ритуал, — сказал он. — Селия, возьми камень и положи в центр письма. Я протянула руку. Пальцы предательски дрогнули и смогли ухватить аметист только со второй попытки. Но я донесла его и осторожно опустила в перекрестье бумажных сгибов. — Что теперь? — вопрос вышел почти неслышным. — Ничего. Просто смотри. Смотри и слушай. Тело мое невольно наклонилось вперед. Я еще успела заметить, как Вильгельм сделал тоже самое. Аметист изверг из себя крохотную белую искру. Она быстро разрослась, поднялась над столом на добрый метр превратилась в большое иллюзорное зеркало. Альберт придвинул свое кресло вплотную к Вильгельму. А в зеркале появились две знакомые фигуры. И я услышала первые слова. * * * — Почему вы пришли именно ко мне? — глаза Робера Трюзо трусливо бегали. Старый граф Ратье величаво опустился в предложенное кресло и оперся ладонью на резной набалдашник трости. — На то было три причины, мистер Трюзо. — Какие? — Робер придвинул к себе стул, устроился на самом краешке. На гостя он почти не смотрел. Лорд пристукнул тростью о пол и ухмыльнулся: — Во-первых, я наслышан о ваших талантах. — О каких? — взгляд Робера на миг сделался цепким, но тут же вновь убежал. — О талантах по подделке документов. Граф поднял вверх палец и покачал им перед собой. — Вы великий плут, мой друг. Антиквар изобразил на лице негодование, принялся вставать и впервые повысил голос. — Я не позволю вам… — Позволите, — довольно усмехнулся граф. — Для этого есть во-вторых. Робер нахмурился, задумался на миг и послушно опустился обратно. — Во-вторых, — ухмылка графа стала еще шире, — я знаю о ваше страсти к Селии Дерли. И я знаю, как помочь вам в этом вопросе. — Но, — Робер откровенно колебался, — я слышал, что она собирается замуж за вашего, граф, сына. Отец Вильгельма переменился в лице, вскипел от ярости и метнул тростью через всю комнату. Где-то за пределами волшебного зеркала послышался звук бьющегося стекла. Робер поморщился, но удивительным образом промолчал. Граф словно очнулся, но не смутился ни капли. — Я компенсирую вам убытки, мэтр Трюзо, можете не сомневаться. Раздражение на лице Робера тут же сменилось довольством. — Рассказывайте, лорд Ратье, — предложил он. — Я хочу услышать ваше предложение. — Прикажите слугам принести мой саквояж. И, — граф на секунду запнулся, — трость. — Зачем кого-то вмешивать в наши дела? Улыбка Робера стала подобострастной. — Я все сделаю сам. И он исчез из зеркала. А я вновь посмотрела на Вильгельма. Лицо его было каменным. Мне даже подумалось, как хорошо, что старого графа давно нет в живых. Сейчас я бы не дала за его жизнь ни гроша. А в зеркале действо разворачивалось дальше. Отец Вильгельма раскрыл саквояж. Достал оттуда газетный лист, конверты, стопку бумаги с моей монограммой и… Я прикрыла ладонью рот, чтобы не вскричать. Третья вещь была мне прекрасно знакома. Граф положил конверты с бумагой на самый центр стола, остальное сдвинул в сторону. — Бумага настоящая, — сказал он антиквару, — взята в доме у самой певички. Робер откровенно поморщился, но промолчал. Отец Вильгельма продолжал: