— Пусть все кроме сцены останется в темноте. Я не хочу, чтобы гости отвлекались. Я хочу, чтобы они всецело смогли насладиться твоим спектаклем. Пусть эта просьба и была немного странной, но от Альберта я не ожидала никакого подвоха, поэтому легко согласилась: — Хорошо. Только и я со своей стороны тоже хочу тебя кое о чем попросить. Он положил руку на сердце. — Для тебя, душа моя, все, что угодно. Даже луну с небес. Я отмахнулась. — Не стоит забираться на небеса. Мне нужны всего лишь две ширмы, чтобы отгородить сцену от зала. Я тоже не хочу, чтобы зрители увидели все раньше времени. Альберт подошел к камину и поднял серебряный колокольчик. Звук раздался нежный и совсем тихий. Колокольчик был артефактом — работой умельцев-магов. Я точно знала, что где-то на половине слуг его звонок сейчас гремит не в пример громче. Очень скоро в дверь постучались и на пороге появился вышколенный лакей. — Йохан, — Альберт принял строгий вид, — будьте добры, принесите сюда две шелковые ширмы из опочивальни моей матушки. Лакей поклонился и исчез. — Ну, леди Селия, — голос герцога снова стал дурашливым, — еще пожелания будут? — Будут, — серьезно ответила я, — леди Селия ужасно хочет есть. Он скривил забавную мину. — Опять будешь клевать по зернышку, Птаха? — К черту зернышки, — сказала я решительно, — я хочу настоящую отбивную! — И пирожные? — спросил он с надеждой. Я чуть задумалась и расхохоталась. — Я буду все, уговорил. — То-то же, — Альберт протянул мне руку, — а то со своими диетами ты скоро совсем растаешь. Я оперлась на его ладонь. За спиной из зеркала нахально хохотнул Сэми. — Вы еще не видели, лорд Конье, сколько она ест, когда никого нет рядом! — Сэми! — возмутилась я, впрочем, не совсем искренне. Альберт сначала рассмеялся, потом обернулся ко мне с серьезной миной на лице. — Я даже не сомневаюсь, что он обманывает. — Врет, — подтвердила я также серьезно, — как портовый грузчик. — Делать мне нечего, — буркнул довольный дух и вновь испарился. После обеда ужасно хотелось прилечь, раздобыть увлекательный роман и читать, глядя на снегопад в окне. Настроение было самым лирическим. Альберт выделил мне чудные покои. Здесь тоже горел камин. Правда, ничего не напоминало о рождестве — не было ни еловых ветвей, ни стеклянных шаров, ни волшебных огоньков. Зато повсюду стояли живые цветы. Зрелище казалось совершенно волшебным. Нежным, трогательным. Я опустила лицо в букет и втянула ноздрями запах. Здесь пахло летом и солнцем. За окном бушевала метель. Ветер гнул ветви лип. Вздымал с земли белые клубы. Застил звезды. Мне подумалось, что там, в парке, сейчас жутко неуютно. Я протянула руки к камину, чуть подержала в тепле, потом вздохнула и пошла занавешивать зеркала. Нужно было идти и готовить зал к выступлению. А в нарядном платье заниматься этим не слишком удобно. * * * Кетти оказалась настоящим подарком судьбы. Умненькая, шустрая, легкая на подъем. Она крепила по краешку сцены с обеих сторон от центральных ступеней снежные камешки и задавала мне вопросы: — Леди Селия, — вопрошала она с любопытством, — а что это будет? Очередной камешек под действием магии прилип к дубовым доскам. Кетти перепорхнула дальше, потерла пальцем очередной артефакт, дождалась, когда по белоснежной поверхности забегают голубые искры и быстро припечатала камешек к доске. Вид у нее был завороженный. Магия девушку очаровывала. Мне была понятна такая любознательность. Пальцы мои продолжали порхать по клавишам, изучая инструмент, а я ответила: — С их помощью я сделаю снег. — Настоящий? — Кетти распрямилась и глянула на меня с восторгом. Я не сдержалась и хохотнула: — Нет, что ты, волшебный конечно. Будет казаться, что сверху над сценой начался снегопад. Она поставила еще один артефакт и выдохнула с сожалением: — Это должно быть красиво. Вот бы увидеть! Хоть одним глазочком! Горничная сложила ладошки на груди. А я вспомнила себя. Когда-то и я была простой девчонкой, которой так не хватало в жизни чуда. — Увидишь, — пообещала я. Кетти с сомнением покачала головой. — Нет, герцог не разрешит. Он знаете какой строгий! Я при всем желании не могла представить Альберта строгим. Хотя, горничной, конечно, виднее. Я пробежалась по клавишам в обратном порядке, убедилась, что «ми» действительно слегка западает и опустила крышку. Кетти смотрела так жалобно, что пришлось пообещать: — Я попрошу у Альберта за тебя, если ты не будешь мешать. Сомнение вновь сменилось восторгом. — Что вы, леди Селия, как можно! Я буду тихой, как мышка. Шустрая мышка вновь передвинулась в бок, высунула от усердия кончик языка и принялась тереть последний камешек. Вскоре снежная завеса была окончена. — Что дальше? — спросила она с готовностью. Я поднялась со стула. Оглядела зал. Слуги уже расставили перед камином кресла. Возле стены пристроились две высокие ширмы. — Пойдем, — я направилась к ступеням, — посмотрим, как лучше поставить ширмы. А лорд Конье тебя не прогонит, не бойся. Я ему скажу, что ты мне нужна. Только принеси для себя стул и поставь, — я примерно представила, где будут размещаться ширмы, и указала рукой, — вот сюда. — Я мигом! Кетти выпорхнула, не дослушав, и скоро вернулась, неся за собой низенький табурет. Его она установила у самой стеночки, ровно там, где я и велела. — Хорошо, — похвалила я девушку. — А теперь ширмы. Запоминай. В начале они должны быть закрыты. Кетти сосредоточенно засопела и кивнула. Губы мои тронула улыбка, и я продолжила: — Потом, когда я приду, займу место и все подготовлю, пойдет снег. — Сам пойдет? А как он узнает, что пора? Глазищи опять наполнились изумлением. — Нет, не сам. Я ему прикажу. — Ааааа. Кетти вновь замолчала. — Так вот, как только пойдет снег, ты должна будешь сложить ширмы и прислонить их к стене. Вот здесь, — я указала на место рядом с табуретом. — И все. После этого ты сможешь сесть на свое место и тихонько смотреть выступление. Девушка от чувств захлопала в ладоши.