В синем бездонном камне сверкнула магическая искра. Сердито, строго. Я невольно испугалась, что артефакт сумеет прочитать мои мысли, и постаралась прогнать крамолу прочь из головы. Кетти тихонько постучалась в двери. — Леди Селия, мы идем? — Идем, — отозвалась я и подхватила со столика ноты. Дверь приоткрылась, внутрь просунулась любопытная мордашка служанки, да так и замерла, приоткрыв рот. — Отомри, — рассмеялась я. Девушка моргнула: — Леди Селия, — сказала она восторженно, — какая вы красивая! И платье у вас такое… Кетти не нашла слов, что выразить свои чувства. Я знала, что она ничуть не лукавила. Платье мое на самом деле было бесподобным. Синий шелк переливался мириадами серебряных искр. Они вспыхивали и таяли, отчего казалось, что платье соткано из настоящего кусочка неба. Белое кружево, шитое серебром, прекрасно оттеняло бесконечную синь. Служанка поспешно отошла в сторону, освобождая мне дорогу. Я вручила ей ноты и двинулась вперед. В зал мы вошли с боем часов сквозь дверь, ведущую прямо на сцену. * * * В комнате царил полумрак. Точнее, не совсем так. В той части, где сидела публика, мрак был полнейшим. Даже камин кто-то успел погасить. Над сценой освещение осталось приглушенным, нежным. Но я не сомневалась — едва откроется ширма, как меня зальет золотистый мягкий свет. Сработают снежные камни. Я опустилась за рояль, открыла ноты, легко пробежалась по клавишам и сделала Кетти знак. Девушка не подвела. Она проворно собрала обе ширмы и тихо уселась у стеночки на табурет. Пальцы мои нажали нужные клавиши, прозвучал сигнал для начала магического шоу. И сверху, из-под потолка, крупными белыми хлопьями повалил снег. Он падал на сцену, на рояль, мне на пальцы, на обнаженные плечи. Падал исчезал, осыпаясь серебряной пылью. Я знала, как это выглядит со стороны. Я слышала тихий вздох моей помощницы. Но даже не повернула головы в сторону зрителей. Потому что пришло время еще большей магии. Начиналось волшебство песни. И я подарила всем это волшебство: Я, словно бабочка, к огню* Стремилась так неодолимо В Любовь, волшебную страну, Где назовут меня любимой… Где бесподобен день любой, Где не страшилась я б ненастья. Прекрасная страна — Любовь, Страна — Любовь, Ведь только в ней бывает счастье! Я прикрыла глаза. Мне совсем не нужно было видеть клавиши. Пальцы сами знали, куда бежать. Музыка лилась, наполняя пространство вокруг тихой грустью. Этот романс жил в моем сердце. В нем рассказывалось обо мне. С ним я заново проживала свою любовь. Кроме романса в зале не было слышно ни единого звука. Пришли иные времена, Тебя то нет, то лжешь, не морщась. Я поняла, Любовь — страна, Где каждый человек притворщик… Моя беда, а не вина, Что я наивности образчик. Любовь — обманная страна, Обманная страна, И каждый житель в ней — обманщик. Кетти тихонечко всхлипнула. Я выводила пальцами мелодию, трогая музыкой струны души. Пробуждая уснувшие чувства. Зачем я плачу пред тобой И улыбаюсь так некстати? Неверная страна — Любовь, Там каждый человек — предатель. Но снова прорастёт трава Сквозь все преграды и напасти. Любовь — весенняя страна, Весенняя страна, Ведь только в ней бывает счастье. Отзвучали последние ноты. Растаяли запоздалые снежинки. Я убрала с рояля руки и поднялась. Пришла пора откланяться и уходить. А в зале все так же стояла тишина. На миг мне показались, что здесь нет никого кроме меня и Кетти. Но нет. Зажегся долгожданный свет. Я так и замерла, не сделав прощальный поклон. Если не считать Альберта, здесь оказался один единственный зритель. Он сидел в самом центре, прямой, застывший, с каменным лицом. Тот, кого я прекрасно знала. Годы почти не изменили его внешность. Вильгельм молча смотрел на меня, а я не могла оторвать от него взгляда. Длилось это совсем недолго. Минуту? Две? Не знаю. Потом он встал и стремительно вышел. А я… Я словно заледенела. Альберт поднял руки и старательно захлопал в ладони. — Браво, Селия, — сказал он серьезно. — Это было волшебно. Лучше песню никто бы не смог подобрать. * Для тех, кто пел вместе с Птахой Романс «Любовь — волшебная страна»