— Так что за дела? — напомнила я. — Вы почти проспали завтрак! — наконец-то нашелся он. — И все? Я глянула на часы. Стрелки едва перешагнули за полдень. В это время я вставала почти всегда. И столь позднее пробуждения не грозило мне голодной смертью. А, значит, этот паразит узнал что-то еще, но не может придумать, как мне рассказать. Я уселась на край кровати, закинула ногу на ногу, отложила в сторону щетку. — Сэми, хватит юлить. Говори уже прямо, что стряслось? Рыжие брови сошлись на переносице, дух скорчил умильную мордашку и быстро спросил: — А вы не будете ругаться? — Когда это тебя останавливало? — ехидно поинтересовалась я. — Да? — Он сделал вид, что раздумывает, а после выдал между прочим: — А там ваш Вильгельм отправился на прогулку… — Где? — Я подскочила, отдернула шторы и прилипла к окну. — Там, возле реки. Сэми остался на месте в зеркале. Я пригляделась. Вьюга бушевала всю ночь, и ветки кустов оказались накрыты причудливыми пушистыми шапками. Снег серебристой кисеей лежал на деревьях. Все вокруг было бело. Лишь у реки, на самом берегу, маячила темная фигура. И мне нестерпимо захотелось туда, к нему. Не для того, чтобы увидеть. Для того, чтобы показать себя. Чтобы Вильгельм уверился, что жизнь моя не окончилась в тот самый день. Чтобы понял — я совсем не думаю о нем. Господи, кого я пытаюсь обмануть? Пальцы до боли вцепились в подоконник, из груди вырвался вздох. И я постаралась отвлечься от жарких мыслей и вновь обернулась к зеркалу. — А ты откуда знаешь? Ты же не можешь попасть туда, где нет зеркал. Сэми лукаво наклонил голову на бок, глянул на меня, как на несмышленыша. — Я слышал разговор прислуги. Я сразу поняла, о чем речь. — Ты опять подглядывал за горничными? — Я совсем чуть-чуть! — неподдельно оскорбился он. — И потом, я же для пользы дела! — Ну-ка, ну-ка, об этом подробнее? Я хочу понять, в чем польза? Улыбка секретаря стала нервной. — Ну, — брови его сошлись на переносице, а сам он глубоко задумался. — Хотя бы в том, что горничные называют вашего Вильгельма красавчиком. Я чуть не поперхнулась. А потом от души рассмеялась. — Сэми, а польза-то в чем? Плут не нашелся, что сказать, и решил уйти от ответа вовсе: — Да что вы вечно цепляетесь к словам? А после попросту испарился. Я усмехнулась и вновь подошла к окну. Темная фигура была недвижима. И мне опять захотелось туда, я сама не знаю зачем. — А почему бы и нет? — вырвалось у меня шепотом. — Кто сказал, что я должна сидеть взаперти? Глава 5 Почти нечаянная встреча в парке Стыдно признаться, мне так не терпелось увидеть Вильгельма, что я не стала даже есть. Быстро собралась, чуть подкрасила ресницы, припудрила нос и выскочила наружу. Благо в покоях была дверь, ведущая в парк. Зима встретила меня свежестью и морозцем. В воздухе пахло снегом. Ноги по щиколотку утопали в искрящемся «пуху». Я чуть приподняла юбки, плотнее запахнула ворот шубки, поправила берет и остро пожалела, что не взяла с собой ни муфты, ни рукавиц. Пальцы сразу застыли и покраснели. Со мной такое случалось всегда. С самого детства. Я тихонько подула на ладони, стараясь хоть капельку их отогреть, и двинулась туда, где, как и прежде, недвижимо стоял Вильгельм. Занесенная снегом дорожка старательно петляла меж деревьев, словно плела кружева. Мне пришлось обогнуть уснувший до весны фонтан, выйти к парадному крыльцу и вновь повернуть к реке. Там меня ожидало настоящее чудо. Возле изящной ротонды стояла наряженная ель — живое дерево, увешенное огромными стеклянными шарами. По ее веткам яркой змейкой бежали магические огоньки. Они постоянно меняли цвет и выписывали причудливые петли. Меня от нее отделяла лесенка, ставшая за ночь настоящей снеговой горкой. Ее можно было узнать лишь по торчащим сугроба перилам. Я глянула на коротенькие сапожки и замерла в нерешительности. Сугроб на ступенях был слишком глубоким. А мне совсем не хотелось набрать в сапоги снега. — Здравствуй, Птаха, — раздался рядом такой знакомый голос. Я вздрогнула и подняла глаза. Вильгельм стоял совсем рядом. — Ты? — неожиданно глупо вырвалось у меня. Он усмехнулся. Поднял вопросительно бровь. — А ты ждала кого-то другого? — Нет, то есть да, — я совсем растерялась, — не знаю… — Птаха и есть, — сказал тихо. И мне почудилась в его голосе нежность. Наверное, я сама себе все придумала, только на сердце стало теплее. А потом сильные руки оторвали меня от земли, легко подняли и поставили внизу на ровное место. — Птаха, — повторил Вильгельм почти шепотом. — Я ждал тебя. И я растаяла. Улыбка сама собой расцвела у меня на лице. Мне показалось, что последние десять лет были сном. Сном злым, жестоким. Мне так хотелось верить, что Вильгельм никогда меня не предавал. Что я все придумала сама. Но это было ложью. Но нет. Все было — и объявление в газете, и спешный его отъезд, и даже та ночь, проведенная у Робера. И десять долгих пустых лет без любви. Я бросила на Вильгельма украдкой взгляд и тут же встретилась с его глазами. Я погрузилась в темно-серый омут и, чтобы не утонуть совсем, проговорила: — Здравствуй, Вильгельм. Я не ожидала тебя здесь встретить. — Здесь? — Он едва не рассмеялся и обвел парк рукой. — Только не говори, что ты меня не видела из своих окон. Я прекрасно знаю, где тебя поселил этот пройдоха Альберт. Слова его меня изрядно смутили. — Нет, — я покачала головой, — не здесь. А вообще в Туманных аллеях. Альберт ничего не сказал о тебе. Я думала, что буду петь для его гостей. — Вот хитрец! — Вильгельм восхищенно хмыкнул. — А мне ничего не сказал о тебе. Наоборот заверил, что в доме будет пусто, и я смогу спокойно отдохнуть. Морозец отчаянно щипался. Старался пролезть под пальто. Пальцы мои совсем заледенели, и я вновь подула на ладони. — Замерзла? — спросил Вильгельм. Я помотала головой. — Чуть-чуть. — Кого ты пытаешься обмануть? Он стянул со своих рук меховые перчатки и принялся сам натягивать их на мои ладони. Я даже замерла. Сердце внутри трепыхалось, как птичка. На душе разливалось блаженство. Все было как раньше. Вильгельм укутал мои ладони, чуть отошел и обернулся к озеру. — Думаешь, я не помню, что ты всегда мерзнешь? — произнес он, не поворачивая головы. — А я помню, что тебе всегда жарко, — ответила я. — Ничего не изменилось, Птаха, — сказал он с горечью и замолк. Я не нашлась, чем на это ответить, поэтому решила сменить тему. — Лучше расскажи, что за пари тебе проиграл Альберт? — Пари? — Вильгельм обернулся ко мне всем телом. — Какое пари? Ты о чем?