Следующее рабочее утро началось громадной очередью из пациентов уже к 9 часам. — Что такое? Массовая авария или «стенка» на «стенку» вчера пошла? — удивилась Гнатенко, зайдя в отделение. — Доярки с бригадиром поругались на рабочем месте, потом началась драка, потом мужья присоединились. Я анамнез с Андреем Ивановичем уже записала, — отрапортовала Юля. — Ничего себе, четко вы сориентировались, — похвалила Дина коллег. Похоже, из интерна будет толк, раз он такой инициативный. — Так я же тут ночевал, с восьми часов и начал прием. Чего людей держать? — Молодец. Так сколько у нас потерпевших? — Пятнадцать! — Ого! Писанины-то сколько будет! Врач вышла в коридор и оценила очередь потерпевших. Даже если, в среднем, по десять минут на каждого придется, то понадобится два с половиной часа, чтобы всех осмотреть. — Сделаем так: Оля, прекращай сейчас трупы писать, бери бланки для осмотра и будешь сразу за мной печатать. А Юля — За Андреем Ивановичем. Будем сразу по двое принимать, иначе мы и после обеда прием не закончим. Вот Вам и будет боевое крещение! Лаборанты быстро перегруппировались, Игорь переставил Ольге печатную машинку на Динин стол и работа закипела. Осматривая доярок, врач в который раз убеждалась в общеизвестной истине о том, что тяжелый физический труд очень старит. Женщины, которые были даже несколько моложе ее самой, выглядели уже выработанными старыми клячами. Непосильный труд, отсутствие финансов, нищенский быт делал жизнь этих людей невыносимым. Всего несколько лет назад, когда Дина только появилась в Подольске, ее поражало великолепие вышивок золотым люрексом на постельном белье в местных зажиточных селах, обилие еды на столах и довольный вид селян. В Одесской области ей не встречался такой достаток. Но сейчас стремительное обнищание настолько быстро уничтожало былое изобилие, что на местах происшествий Дина иногда не то, что золотых вышивок, но и просто постельного белья в домах не видела. Многие спали даже не на матрасах, а на кучах старых носильных вещей, укрывались же куртками и пальто… Некоторые женщины стали уже слишком морщинистыми, а у других отчетливо проступали на лице следы «употребления». А ведь двадцать лет назад все были одинаково хорошенькими, с равными перспективами и радужными надеждами. «Что с нами делает жизнь»! — сокрушалась Дина. Хоть лично она всегда до последнего боролась с негативными жизненными обстоятельствами. Примерно о том же думала и Юля. Даже оценив внешний вид Гнатенко и очередной пациентки, было видно, какая огромная социальная и ментальная пропасть разделяет их. В городе люди изо всех сил держались, хотя бы, за надежду на лучшее. В селе такой надежды уже не было. Начиналась беспросветная жизнь. Отсюда и менялась структура травматизации и смертности. В селе они были намного выше. Очень часто на месте происшествия — в домах самоубийц не было ничего, кроме кровати, стола, стула и шкафа. Ни телевизора, ни книг, ни газет… Лишь пустые емкости от самогона… Люди утрачивали смысл жизни. А затем и она сама становилась им не нужна. — Ну что, Андрей Иванович, ощутил все прелести приема живых лиц? — пошутила она. — Честно говоря, у меня уже голова кругом от их криков, — признался интерн. — О, то ли еще будет на суде! Придется опять их всех выслушивать, а потом — свидетелей, а затем — обвиняемого и только тогда вынести вердикт: кто правду говорит, а кто — нет. — Почему так сложно? — Ты не обратил внимание на то, что они по-разному объясняют, кто и как кого травмировал? А нам из этой каши показаний надо выбрать правильные. — Алексевна, к нам — этап, — проинформировала тетя Лиля. — Тебе уже приходилось освидетельствовать этапы? — Чего? — не понял молодой врач. — Осужденных после вынесения приговора отправляют по этапу дальше. И перед этим их должны освидетельствовать на предмет наличия повреждений, рубцов, татуировок, особых примет. Это делается для того, чтобы в случае побега можно было сразу составить на бежавшего ориентировку. В принципе, ничего сложного. Давай сейчас осмотришь этапируемых, а я — помогу. В комнату вошли знакомые сотрудники из местной тюрьмы. — Привет пенитенциарной службе, — сказала Дина, — У нас сегодня — просто завал. Сколько человек привезли? — Всего пятерых, — успокаивающим тоном ответил лейтенант. — Да мы сегодня треть месячной нагрузки выполним! — возмутилась Юля. — А что, у вас тоже такой идиотизм — нормы выполнения? — удивился тюремщик. — Конечно! Мы на ставку, Андрей, это тоже тебя касается, если будешь работать в районе, (в городе — другие нормативы) должны произвести 6,5 вскрытий(!) и 48 осмотров живых лиц в месяц. — А если не будет? — У нас-то хватает работы и на три ставки и больше, просто кто ж их оплатит? — Но если бы не хватало? — Тогда урежут зарплату. Вы понимаете, такой идиотизм везде — судья должен закончить три уголовных дела и сколько-то там административных или гражданских дел в месяц, милиция — тоже. А весь мир работает на профилактику правонарушений! А особенно мне нравится 6,5 вскрытий! Все-равно, что полтора землекопа из мультика. Это как статистиков переклинило, что они нам такие нормы прислали? Значит, седьмой мой труп я вскрою наполовину, что ли? А вторую половину Валерий Михалыч будет доделывать? Андрей, работай потом с кем-нибудь в паре! — саркастически шутила Дина. Картина того, как сопровождающие заводят прикованных к ним зеков, добавила интерну адреналина в кровь. Оказывается, в районе работа эксперта намного богаче разнообразием, чем в городе. На самом деле, даже в крупных городах такие виды работы тоже производились, только с учетом большего количества экспертов, на которых приходились такие освидетельствования, процент их был ниже. Но Андрей об этом еще не подозревал. Он заметил, что Дина совершенно не боится заключенных, и по ее сноровке было видно, что она привыкла с ними работать. — Это только так кажется. После того, как в Одессе мне в тюрьме рассказали, что однажды следователю вкололи в шею шариковую ручку, я уже боюсь. Только вида не показываю. Нельзя. Иначе, если заметят — жди беды! — Доктор, за Вами на МП приехали в В., — опять «порадовала» тетя Лиля. — Тюрьма дает стране угля сегодня! Что у Вас там происходит? Только этап посмотрели! — А вот утром и началось. Ждем сегодня начальства из области. Вывели всех на уборку территории. Решили траву перекопать во дворе. Должны были контур перед этим отключить, но забыли. И первого копнувшего током лупануло. Ему неделя срока оставалась. — Да что ж за день сегодня такой? Тебе повезло, Андрей. Считай, всю интернатуру мог за один день пройти! Слушайте, а мы надолго там задержимся? У меня же школьники сами дома сейчас сидят. А это чревато… Позавчера прихожу — в доме идеальный порядок, такая чистота, все игрушки по местам… А малых нигде не видно. У меня начинается паника. Обычно у нас все нормально, если они гоняют по дому, а все раскидано. Ну, думаю, что-нибудь разбили и бояться показаться на глаза. Но телевизор — цел, зеркало — тоже. Значит, в детской, думаю, что-то страшное. А у нас сначала холл, потом проходная детская, а затем кухня. А третья комната — сбоку. Но она закрыта. Захожу в детскую — красота, как в выставочном зале. Малые сидят на карачках под дверью на кухню и испуганными глазами смотрят на меня и молчат. И тут я обращаю внимание на то, что в комнате даже вымыты полы! Прохожу мимо них на кухню, открываю двери и… А там по косточку воды. У нас пол на кухне ниже по уровню, чем в комнатах. Все, картина Репина «Приплыли». Это, слава Богу, что мы в своем доме живем! Ну, и тут началось! Дальше они уже тряпками собирали эту воду, скакали вокруг меня… Как можно было открыть кран и забыть об этом? Короче, я не могу их оставить одних. — Да и не имеете права, — заметил лейтенант. — Мы по дороге заедем к Вам домой, возьмем их с собой. — Прекрасное Дамоклово решение. Так они и сделали. Сашка и Алешка с визгами восторга быстро оделись, залезли в рафик и все отправились в местную тюрьму. Находилась она в 18 километрах от Подольска. Мальчишки с интересом смотрели по сторонам. — Весело Вам, наверное, с ними? — заметил сопровождавший. — О, Вы даже себе не представляете! — засмеялась Дина. Рафик остановился поодаль от входа в исправительное учреждение. На малюсенькую центральную аллейку вынесли тело несчастного пострадавшего. Дина, как всегда, не могла не задуматься об иронии судьбы, настигшей этого молодого человека. Высокий дебелый красавец реально отсидел семь из своих двадцати семи лет, да еще и в строгом режиме за кражу мешка с люцерной! А убийцы, в связи с модным нынче смягчением приговоров, получали по два года условно! И вот где была адекватность справедливого наказания преступлению? И если бы его осудили не на семь лет, а на меньший срок, если бы не послали копать землю именно сегодня, если бы не забыли отключить токонесущий контур, если бы… если бы… если бы! — Послушайте, я оставлю детей здесь, за «рафиком», а Вы приглядите, пожалуйста, чтобы они в нашу сторону не заглядывали, — попросила она водителя. Тот понимающе кивнул. А интерн с наставницей отправились осматривать тело погибшего. Рядом с трупом лежала злосчастная лопата. Одна — правая нога умершего была босой, на второй был шлепанец. — Давай осмотрим эту ногу. Так и есть! Ты уже видел электрометки, Андрей? — Пока не было таких случаев. — Тогда смотри внимательно. Видишь вот такое образование, похожее на кратер? Это и есть типичная электрометка — место входа технического электричества в тело. — Тогда странно, ведь у него были тапки? Или этот шлепанец слетел, и он босой ногой наступил на лопату? — Не обязательно — босой. Ведь здесь проходит кабель высокого напряжения. А тапок у него был не резиновый, а из другого материала. Хотя такая тонкая подошва и из резины могла не защитить в данном случае. Иногда пробивает! У меня был случай, когда один мужик, кстати — тоже бывший зек, залез в электроподстанцию и пытался там своровать какую-то ценную деталь. Так его не спасли даже резиновые сапоги и перчатки. Работники мне объяснили, что и для ремонтных работ внутри подстанции надо отключить ток. Иначе разряд очень ощутим даже на расстоянии 70–80 см от источника. До этого момента Андрей свято верил в то, что резина стопроцентно защищает от удара электричества, поэтому был крайне обескуражен. — Тогда защита бессмысленна? — Ну почему же бессмысленна! Защита нужна всегда! К тому же у каждого человека своя электропроводность. У меня, например, повышенная. А муж может влажными руками размешивать металлической ложкой суп на включенной электроплитке, и ему ничего не будет. — И как же Вы выходите из положения? — Размешиваю поварешкой с деревянной ручкой. — А газ? — Пока не проведен. Тянут к нам трубопровод, но пока электрикой пользуемся. Теперь уже Андрей задумался о том, насколько уязвимым является человек перед ним же самим созданными изобретениями.