Я ужасно покраснела. Покраснела всем телом. Я думала, что была осторожна. Но, должно быть, дышала слишком громко, вдыхая запах толстовки с сосновым, свежим, мужским, лесным ароматом. Запах Луки. Он осматривает меня с головы до ног, словно пытаясь решить, веселая я или представляю угрозу. Румянец на теле становится глубже, когда взгляд его карих глаз встречается с моим. — Я хотела спросить, не мог бы ты оказать мне услугу, — спрашиваю я. — Я думал, что уже это сделал. — Лука прищуривается, как будто все еще подозревает, что я что-то замышляю. — Пожалуйста? Он ворчит. — Что ты хотела? Прикусив губу, я спрашиваю: — Не мог бы ты подержать для меня зеркало, чтобы я могла поправить прическу? Боюсь, что не смогу спать с такой прической. — Если помнишь, не так давно ты заснула в таком виде прямо здесь, перед камином. Птичка сидит по стойке смирно, щенячьими глазами смотрит на него, как бы говоря: «Ну, давай же, хозяин. Помоги девушке». — Кажется, у меня открылось второе дыхание. Это займет всего несколько минут. — Я делаю извиняющееся лицо, и Лука поднимается на ноги. Заметка для себя: щенячьи глаза Птички в сочетании с моей извиняющейся гримасой делают свое дело. Однако его тяжелый вздох и топот по коридору говорят о том, что мужчина делает это неохотно. Улыбаясь, я встаю перед зеркалом в ванной и показываю Луке, как бы я хотела, чтобы он держал небольшое зеркало, которое я нашла в ящике туалетного столика. И снова наши руки соприкасаются, и я умоляю свои не дрожать от трепета, который пробегает от нервных окончаний до моей груди. Осторожными движениями я подравниваю волосы. Когда заканчиваю, разглаживаю их между ладонями. В носу щекочет, глаза увлажняются. Я знаю, что в этом нет ничего страшного. Как мы говорим в бизнесе: «Они отрастут снова», но мои волосы были своего рода моей индивидуальностью. Это была бесплатная реклама. Источник гордости, когда у меня было мало чего другого в жизни. Теперь их нет. Мой голос дрожит, когда я говорю Луке: — Спасибо. Спасибо за все. Он делает паузу, словно собираясь спросить, все ли со мной в порядке, но останавливает себя. — Спокойной ночи. Я глажу Птичку. Лука свистит ей и они исчезают в коридоре. Я плюхаюсь на кровать, матрас и одеяла мягкие, как зефир. Мне есть о чем подумать, в первую очередь о том, что делать завтра, но, наконец согревшись, я погружаюсь в сон. В комнате темно, ночь тиха, когда я просыпаюсь от царапающего звука, раздающегося неподалеку. У меня перехватывает дыхание. Мыши последовали за мной из Вайоминга? Внимательно прислушиваюсь, а затем сажусь, когда дверь распахивается. Плотнее закутываясь в одеяло, я вздрагиваю. — Кто бы там ни был, у меня есть топор. То есть колун. — У меня его нет, но здесь, в глухомани, никогда нельзя быть слишком осторожным. Затем мои мысли обрываются, когда я понимаю, что Райф охотится за мной. Э-эм, за Айрис. В этот момент пружины на кровати подпрыгивают, и теплый, влажный язык скользит по моей щеке. — Птичка. Ты меня напугала, — говорю я и с облегчением почесываю ее в том месте, где, по словам Луки, ей больше всего нравится. Она фыркает, потом несколько раз кружит вокруг меня, прежде чем плюхнуться на кровать. — Спасибо, девочка. Она знала, что мне нужна дополнительная забота. Наконец-то, в одиночестве и вдали от Райфа, слезы капают из уголков моих глаз. По крайней мере, на какое-то время я в безопасности. Завтра будет другой день. Новое начало, как говорила я Айрис, когда мы были в приемной семье. Сейчас я наконец-то могу отдохнуть. На следующее утро я просыпаюсь от веселого свиста, который становится все громче по мере приближения шагов. Я чувствую, что кто-то рядом. Мужчина ворчит, а затем низко свистит. Матрас сдвигается, и четыре лапы приземляются на деревянный пол, а затем убегают прочь. Когда моргаю, открывая глаза, прошлая ночь прокручивается в памяти. Я пытаюсь убежать от Райфа, теряюсь в метели, Ники тонет в пруду, а потом нахожу это убежище, в котором живут Снеговик Фрости и его особенная собака Птичка. Где-то в доме открывается и закрывается дверь. Сапоги хрустят по снегу. Заводится мотор. Я встаю с кровати и иду в ванную. Положительный момент — моя прическа выглядит прилично. Я не дала бы себе двадцатипроцентных чаевых, но и карьеру не потеряю. Что касается минусов, то мои дальнейшие действия медленно приходят в фокус. — Что мне теперь делать? Я в маленьком городке у черта на куличках. Райф преследует меня. У меня нет машины. Я надеялась, что ответ придет ко мне во сне. Не повезло. Бреду по коридору и захожу в большую комнату. Солнечный свет проникает сквозь стену окон с видом на долину внизу. Снег покрывает деревья инеем, а голубое небо это воплощение надежды, если я ее когда-либо видела. Толстые балки пролегают над головой, а кованые светильники свисают с потолка. Полы из полированного дерева чистые, как и все поверхности. Несмотря на свое грубое поведение, Лука опрятен. На столе лежит записка. «В холодильнике йогурт, фрукты, вареные яйца и оливки». Оливки на завтрак? Возможно, он из средиземноморья. Вполне логично, учитывая его темные черты лица и имя. — Лука Коста, — произношу я несколько раз, мне нравится как звучит. Он мне нравится. Лука не обязан был принимать меня прошлой ночью. А мне не нужно было замечать, какой он красивый... и одинокий. Я не особенно голодна, но угощаюсь предложенной им едой, потому что не уверена, когда будет следующий прием пищи и где я буду, когда уйду отсюда. Сидя на одном из четырех табуретов у стойки, я думаю о том, чему научилась вчера: Не уезжать от цивилизации в бурю. Избегать падения в пруд. Всегда одеваться по погоде. Заблудившись в лесу, искать тепло. Сидя перед источником тепла, не дремать. Для ясности, вчерашний день был не самым лучшим примером здравого рассудка с моей стороны. Я определенно не следовала правилам поведения в бегах. Однако я пережила эту ночь. Я сухая, в тепле и в безопасности. Это уже кое-что, и это лучше, чем ничего. За окном дым поднимается над деревьями, как будто из трубы. Я не уверена, кто там живет, но, возможно, они оставили бы меня на холоде. Лука холодный и грубый, но по крайней мере моя кровь не покрывает топор, лежащий у камина. После того, как убираюсь за собой, я разжигаю огонь и добавляю полено, надеясь, что меня не выгонят за это. Затем делаю круг по гостиной. При свете дня я замечаю еще несколько личных вещей — американский флаг, сложенный треугольником, в стеклянной коробке. Несколько жетонов окружают его вместе с фотографией двух молодых людей в военной форме, обнявших друг друга за плечи и гордо улыбающихся. Присмотревшись, я узнаю в одном из них Луку. Аккуратно подстриженные волосы. Чисто выбрит. Лет на десять моложе. Он военный. Кусочки его личности собираются воедино и начинают обретать смысл. Если взглянуть вниз на его хорошо поношенную зеленую толстовку с выцветшими буквами А-Р-M-И-Я на груди, то все, кроме длинных волос и неухоженной бороды, указывает на его предыдущую военную карьеру. На бирке его военной формы на фотографии написано: «Коста». У другого парня: «Родригес». У меня щекочет в носу, как прошлой ночью. Его друг, должно быть, скончался. Во многих отношениях Лука напоминает мне парней, с которыми обычно встречается моя сестра. Мужчины вроде Райфа. Альфа-самцы. Парни, с которыми встречалась я, это беты. Может быть, даже омеги. Луки и Райфы в этом мире холодные, дерзкие, уверенные в себе. Однако там, где Райф расчетлив, Лука осторожен. С ним я чувствую себя в безопасности. С Райфом — нет. Совсем нет. Они оба могут быть альфами, но Лука уверен в себе, контролирует ситуацию, и кажется, что он обеспеченный, но измученный. Это из-за войны? Потери? Травмы? Он дровосек-одиночка, но почему?