— Останься. Растянувшаяся на атомы секунда. Без ответа. Ещё одна. Третья. Оглушительной паузой и неизмеримой глубиной примагниченных зрачков. — Иди! — едва слышным, но голосом и опущенным вниз взглядом. Под кожей к щекам Саши прилил нестерпимый жар, но холодные иголочки, расползающиеся прерывистой судорогой от затылка по шее на плечи и срывающиеся колючим водопадом вниз к ладоням и ровно по центру ложбинки между грудей, наверняка придали ей вид бледной поганки, каковой она себя и почувствовала. Славенский не сдвинулся. Вернее, не сдвинулся назад за порог. Наоборот, он шагнул вплотную к Саше. — Андрей! — Она выставила перед собой обе ладони, не касаясь мужчины и не поднимая глаз. — Просто иди. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌— Саша, посмотри на меня. — Андрей слегка присел, пытаясь поймать её взгляд. — Я не хочу уходить, но если останусь, то будет очень трудно удержаться и не продолжить то, что мы начали на больничной койке. Александра вскинула голову и ответила с той же прямотой, с которой прозвучали слова Андрея: — На той койке мы уже прояснили, что дело не в долге. Точно так же оно не в каком-то изощрённом способе для меня вспомнить что-то ещё. Покажется самонадеянным, учитывая моё состояние, но я уверена, что не целуюсь в губы ради выгоды или абы с кем. Славенский распрямился. — Сашка… — Он обхватил ладонями её лицо и прижался лбом ко лбу. Его дыхание горячо погладило её губы. — Мы с тобой сейчас не равные участники, а вся ситуация между нами смахивает на то, будто я постоянно пользуюсь возникшими обстоятельствами. Пока ты меня не вспомнишь, я тебя больше не трону. Саша подняла руки и вцепилась пальцами в запястья Андрея. — Не трогай… Не надо со мной спать. Я не это… Не только это имела в виду… — Она прикрыла веки, обжигаясь о его неизбежный взгляд, но сразу же открыла их снова. — Побудь так ещё чуть-чуть. Исчез счёт времени, а вместе с ним сомнения и стыдливость. Перестали иметь значение шорохи и сквозняк из общего коридора, свободно проникавшие через оставленную распахнутой настежь входную дверь. Мягкое тепло передавалось от кожи к коже. Пульс тихим переливчатым эхом отражался в подушечках пальцев, нежных мочках ушей и макушке, куда обычно никогда не добирается. Слова потеряли весь свой выразительный смысл, полностью уступив его безмолвному соединению двух взглядов, подёрнутых одинаковой сизой поволокой, которая возникает при смешивании серого и голубого цветов. Не сговариваясь, враз ослабился взаимный захват рук. Пальцы Саши скользнули по предплечьям Андрея, в то время как его пальцы невесомо задевали её щёки и шею. Не отпуская Сашин взгляд, Славенский отступил за пределы номера и закрыл дверь. Краткий щелчок замка сработал, словно выстрел на старте. Саша привалилась к стене и сползла по ней на пол. Вдавила обе ладони над левой грудью. Где-то там сердце, уставшее от бешеной череды галопа и замедленных сбоев, притаилось совершенно неслышно, разливая по телу тяжёлую истому. В номере рядом Андрей прислонился затылком к разделяющей его с Сашей стене и сильно сжал кулаки. Пальцы пекло от напряжения, скопившегося в них, пока он касался беззащитного прекрасного лица той, кого до ломоты в костях хотелось и категорически нельзя было осыпать поцелуями с головы до ног. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 18 Саша просидела у стены довольно долго. Начало ломить спину. Вернулся привычный ритм сердцебиения. Перестали гореть уши от собственной смелости. Да и смелостью её порыв не являлся по сути. По каким бы причинам она ни выбрала Андрея тогда, до аварии, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, она снова выбирала его и после случившегося. Вместо прежних воспоминаний заново влюблялась в этого мужчину. Внимательного и решительного. Скрытного. И оттого такого близкого и родного, особенно в редкие минуты, когда сам теряется от собственных внезапных откровений. Мужчину с самыми сильными и нежными руками и обволакивающим взглядом оттенка нагретой стали. Умеющего быть с ней даже на расстоянии. Он даёт ей время освоиться в новой реальности. Но ведь и ему нужно освоиться с тем же. Им обоим. Саша упёрлась затёкшими руками в пол, но оттолкнуться, чтобы встать на ноги, не получилось. Тело не подчинялось и норовило принять горизонтальное положение, растянувшись прямо вдоль плинтуса. Она неуклюже переползла на четвереньки и, придерживаясь за дверь, поднялась, стараясь не переносить вес на заживающую лодыжку. Прислушалась. Шагнула к стене и прижалась к ней ухом. Либо по ту сторону действительно было тихо, либо каким-то чудом владелец гостиницы озаботился качественной шумоизоляцией. Саша улыбнулась, представив, что Андрей может точно так же стоять сейчас, пытаясь уловить шум воды или звуки её хромающих спотыканий, и аналогично ломать голову, почему совсем ничего не слышно. Отчего-то подобная мысль придала ей силы и открыла второе дыхание. Больше не хотелось упасть бесформенным кулём и отключиться. Саша проковыляла в ванную и, сдерживая данное Андрею обещание соблюдать осторожность, сняла с крючков и полочки все полотенца. Андрей простоял у стены довольно долго. Собранные в кулаки пальцы свело судорогой перенапряжения. Он медленно разжал их и прислушался. С Сашиной стороны не раздавалось ни звука. Возможно, она давно добралась до кровати и свернулась там тихим клубочком, изводя себя за не свойственную ей нескромную смелость, которой нестерпимо хотелось поддаться… Чтобы потом прибить себя за недопустимую уступку. Хрупкая, пугливая и, при этом, решительная. С ума сводит такой контраст. Хотя, может быть, она всё ещё здесь, через несколько жалких сантиметров бетона. Стоит точно так же, как он сейчас, пытаясь уловить шум воды или звуки его шагов, и аналогично недоумевает, почему совсем ничего не слышно. Андрей неожиданно улыбнулся. Сведённые мышцы расслабились. Одновременно за стеной что-то еле различимо зашелестело и характерно зашуршали струи включенного душа. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌Саша с удовольствием высушила чистые волосы феном, а затем долго их расчёсывала, поглядывая на вентиляционные щёлки, откуда доносился гудящий звук, и старательно не угадывая, примешивалось ли к ним что-то постороннее. Она выдавила целиком весь флакончик лосьона для тела, втирая в кожу ванильный крем. Чересчур сладковатый запах казался вкусным, текстура под пальцами — невероятно нежной, а ощущения после частичных больничных омовений и вовсе были сродни процедуре из спа-салона. Снятый эластичный бинт остался лежать разорённым бантом возле раковины. Освобождённая из его пут нога словно задышала и стала в разы легче. Саша толкнула дверь, но вдруг резко отпрянула назад и схватила сырое полотенце, прикрывая им свою наготу. Замерла на пару секунд, протяжно выдохнула и покачала головой. Она одна в номере. Сама же хотела, чтобы лосьон спокойно впитался и не перекочевал на ткань халата… Так с какой стати накатило нелепое и неуютное стеснение выйти из ванной раздетой? Внезапно вспышками друг за другом в уме пронеслись чёткие картинки. Как будто неведомый механик запустил слайд-шоу с задержкой в десять секунд при смене одного на другой, чтобы зритель смог наверняка рассмотреть каждый стоп-кадр. Беловатое облако пара и колышущаяся от задорного смеха голая пышная женская грудь… Горячо и густо пахнущие мокрые березовые листья, в которые она сама погружается лицом… Свежий воздух, обнимающий каждую клеточку разомлевшего тела… Стремительный бег босиком по тёплой земле с раскинутыми в стороны руками и подпрыгивающей обнажённой грудью навстречу ночному небу, роняющему звёзды в чёрную воду реки… Всплеск, брызги, миллиард иголочек во всей коже и растекающееся за их уколами блаженство… «Вот и кайфуй!» — волной знакомого голоса рядом… НАДЯ! Саша отбросила скомканное полотенце и рванула в комнату вдогонку за хлынувшими воспоминаниями. Оступилась. Ухватилась за косяк и запрыгала к пакету с вещами. …Зашифрованные выдуманными иероглифами записки на уроках. Саша нашла пару носков Андрея и трусики. …Тени с блёстками для дискотеки, наносимые друг дружке на межлестничной площадке в подъезде. За лифчиком возвращаться не стала и просто натянула футболку с длинными рукавами. …Вёдра на голове и бомбёжка морковками на отработочном поле. Влезла в джинсы и домашние валенки. …Посиделки вдвоём на деревянном крыльце под одной пуховой шалью, сладкое домашнее вино, скупые злые слёзы подруги и общий неудержимый хохот над фантастическими планами мести. Фрагмент добавлялся к фрагменту, хаотично, но всё равно складываясь в единый образ её лучшей подруги. Саша огляделась. Заметила плед из пиццерии на полу в коридоре. Осмотрительно не надсажая левую ногу, сходила за ним, накинула на плечи и вышла на незастеклённый балкон. Приблизилась к ограждению и залюбовалась открывшимся видом. Десятый этаж находился на пограничье звуков города, ночи и природы. Гул ветра и высотная тишина слились в одно целое, передразнивали всё вокруг и сами же сглаживали тональность, не превращая шутку в издёвку. Разноэтажные дома то чередовались с параллельными и перпендикулярными линиями улиц, то нарушали выверенную скучную геометрию планировки неожиданными зигзагами и диагоналями. Расплывчатые огни внизу блёкло отражались крошечными отблесками наверху. Ведя пальцами по гладкой перекладине перил, Саша подошла вплотную к внешнему углу, прижалась животом к перегородке, немного наклонилась вперёд и вытянула шею. Насколько она могла видеть из-за разделяющей стенки, на соседнем балконе царила темнота. Проще было постучать в дверь. Однако, говорить на пороге не хотелось, а проходить внутрь и вовсе казалось корявой попыткой навязаться мужчине по горячим следам недавнего предложения остаться в одном номере. — Андрей! — позвала она и замерла в ожидании, напряжённо прислушиваясь. Загудевший в номере Саши фен послужил сигналом для Андрея принять душ и наконец, не отвлекаясь, обмозговать события прошедшего вечера и, опираясь на них, подумать, что делать и куда двигаться дальше.