— Идите за мной, сэр, — сказал пристав Кофф, хладнокровно отправляясь наверх и кивнув мальчику идти за нами. Буфетчица крикнула хозяину и предупредила его, что чужие ломятся в дом. Во втором этаже нас встретил раздраженный хозяин, бежавший вниз, чтоб узнать, в чем дело. — Кто вы такой, черт побери? И что вам тут надо? — спросил он. — Потише, — спокойно сказал пристав, — начать с того, кто я такой. Я пристав Кофф. Славное имя мигом подействовало. Разгневанный хозяин распахнул дверь одной из приемных и попросил у пристава извинения. — Я раздосадован и не в духе, сэр, вот в чем дело, — сказал он, — сегодня поутру у нас в доме неприятность. В нашем деле беспрестанно выходишь из себя, пристав Кофф. — Верю, — сказал пристав, — если позволите, я тотчас перейду к тому, что привело нас. Этот джентльмен и я хотим побеспокоить вас несколькими вопросами об одном деле, интересующем нас обоих. — Насчет чего, сэр? — спросил хозяин. — Насчет черноватого господина, одетого моряком, который вчера заночевал у вас. — Боже милостивый! Ведь этот самый человек теперь и взбудоражил весь дом! — воскликнул хозяин, — может быть, вы, или этот джентльмен, знаете его? — Мы не можем сказать наверное, пока не увидим его, — ответил пристав. — Пока не увидите? — отозвался хозяин, — вот этого-то никто и не мог добиться нынче с семи часов утра. Он вчера велел разбудить себя в это самое время. Его будили — но ответа не было, и дверь не отпиралась, и никто не знал, что там делается. Попытались еще в восемь часов, и еще раз — в девять. Напрасно! дверь оставалась на заперти, — в комнате ни звука! Я поутру выходил со двора и вернулся лишь четверть час тому назад. Я сам колотил в дверь — и без всякой пользы. Послано за столяром. Если вам можно подождать несколько минут, джентльмены, мы отворим дверь и посмотрим, что это значит. — Не был ли он пьян вчера? — спросил пристав Кофф. — Совершенно трезв, сэр, иначе я ни за что не пустил бы его ночевать. — Он вперед заплатил за ночлег? — Нет. — А не мог ли он как-нибудь выбраться из комнаты, помимо двери? — Эта комната на чердачке, — сказал хозяин, — но в потолке точно есть опускная дверь, которая ведет на крышу, а рядом на улице перестраивается пустой дом. Как вы думаете, пристав, не удрал ли мошенник этих путем, чтобы не платить? — Моряк, — сказал пристав Кофф, — пожалуй, мог бы это сделать рано поутру, когда на улице не было еще народу. Он привык лазить, у него голова не закружится на крыше. При этих словах доложили о приходе столяра. Мы все тотчас пошли в самый верхний этаж. Я заметил, что пристав был необыкновенно серьезен, даже для него. Меня поразило также, что он велел мальчику остаться внизу до нашего возвращения, тогда как прежде сам поощрял его следовать за нами. Столяр в несколько минут молотом и долотом преодолел сопротивление двери. Но изнутри она была заставлена мебелью, в виде баррикады. Налегая на дверь, мы отодвинули эту преграду и получили доступ в комнату. Хозяин вошел первый; за ним пристав; за ним я; остальные последовали за нами. Мы все поглядели на кровать и все вздрогнули. Моряк был тут. Он лежал, одетый, в постели, — с белою подушкой на лице, совершенно его закрывавшею. — Что это значит? — сказал хозяин, показывая на подушку. Пристав Кофф, не отвечая, подошел к постели и поднял подушку. Смуглое лицо лежавшего было кротко и спокойно; черные волосы и борода слегка, чуть-чуть, растрепаны; широко раскрытые глаза, как бы стеклянные, бессмысленно уставились в потолок, мутный взгляд и неподвижное выражение их ужаснули меня. Я отвернулся, и отошел к открытому окну. Прочие оставались с приставом Коффом у постели. — Он в обмороке! — сказал хозяин. — Он мертв, — ответил пристав. — Пошлите за ближайшим доктором и за полицией. Послали слугу за тем и за другим. Что-то странно-чарующее, по-видимому, удерживало пристава у постели. Какое-то странное любопытство удерживало прочих, желавших видеть, что предпримет пристав. Я опять отвернулся к окну. Минуту спустя, я почувствовал, что меня слегка дергают за фалды, и детский голос шепнул: — Посмотрите-ка, сэр! Крыжовник последовал за нами. Глаза его страшно выкатывались, — не от ужаса, но от восторга. Он сам по себе сделал находку. — Посмотрите-ка, сэр, — повторил он, подводя меня к столу в углу комнаты. На столе лежала деревянная коробочка, раскрытая и пустая. Возле нее валялся клочок ваты, употребляемой ювелирами. С другого боку лежал оторванный лоскуток бумаги с полуиспорченною печатью и вполне уцелевшею надписью. Она заключалась в следующих словах: «Гг. Бот, Лайзафт и Бош приняли на сохранение от мистера Септима Локера из Мидльескс-Плеса деревянную коробочку, запечатанную в этом пакете и содержащую драгоценность высокой стоимости. Коробочку эту гг. Бош и Ко должны отдать, по востребованию, лично в руки мистера Локера». Эти строки рассеяли всякое сомнение, по крайней мере, касательно одного пункта. Моряк, выходя вчера из банка, имел при себе Лунный камень. Я снова почувствовал, что меня дергают за фалды. Крыжовник еще не покончил со мной. — Грабеж! — прошептал мальчик, с высоком наслаждением показывая на пустую коробочку. — Вам велено ждать внизу, — сказал я, — подите отсюда. — И убийство! — прибавил Крыжовник, еще с большим наслаждением указывая на лежавшего в постели. Это наслаждение ребенка ужасным зрелищем было так отвратительно, что я взял его за плечи и вывел вон. Переступая порог, я услыхал голос пристава Коффа, который звал меня. Когда я вернулся, пристав пошел ко мне навстречу и заставил меня вернуться к постели. — Мистер Блек, — сказал он, — взгляните-ка в лицо этому человеку. Это поддельное лицо, — а вот вам доказательство! Он провел пальцем по тонкой черте смертно-бледного цвета на лбу мертвеца, отделявшей смуглый цвет его кожи от слегка растрепанных черных волос. — Посмотрим что под этим, — сказал пристав, внезапно хватая черные волосы твердою рукой. Мои нервы не выносили этого. Я снова отошел от постели. Первым попавшимся мне на глаза в той стороне комнаты был неукротимый Крыжовник, который взмостился на стул и глядел, затаив дыхание, через головы старших на действие пристава. — Вон он парик с него тащат, — шептал Крыжовник, сочувствуя моему положению, откуда я, — один из всех присутствовавших, — ничего не видал. Настала тишина, потом крик удивление в среде стоявших у постели. — Бороду тащат! — вскрикнул Крыжовник. Опять настала тишина. Пристав Кофф чего-то потребовал. Хозяин пошел к умывальнику и возвратился с тазом воды и полотенцем. Крыжовник в восторге заплясал на стуле. — Пожалуйте сюда ко мне, сэр! Цвет лица ему омывают! Вдруг пристав проложил себе дорогу в теснившемся вокруг него народе и с ужасом в лице пошел прямо на меня. — Пожалуйте к постели, сэр! — начал было он, да поглядел на меня попристальней и остановился, — Нет, — продолжил он, — сначала вскройте запечатанное письмо, то, что я дал вам сегодня утром. Я распечатал письмо. — Прочтите имя, которое я написал там, мистер Блек. Я прочел имя. То было: Годфрей Абльвайт. — Теперь, — сказал пристав, — пойдемте со мной, взгляните, кто лежит на постели. Я пошел за ним, взглянул… ГОДФРЕЙ АБЛЬВАЙТЬ Рассказ 6-й, доставленный приставом Коффом I Доркинг, Соррей, июля 30-го 1849 г. Франклину Блеку, сквайру: Сэр! Позвольте мне оправдаться относительно задержки, происшедшей в составлении рапорта, которым я обязался снабдить вас. Я хотел сообщить ему возможную полноту, но встречал там и сям затруднения, которые могли быть устранены только с известною тратой терпения и времени. Цель моя теперь, надеюсь, достигнута. Вы найдете на этих страницах ответы на многие (если не за все) вопросы касательно покойного мистера Годфрея Абльвайта, которые приходили вам в голову, когда я имел честь в последний раз видеться с вами.