Они воззрились на него широко распахнутыми, полными ненависти глазами. Лонгтри вытащил значок маршала и спустил платок с лица. - О, Боже, - пробормотал Вайс. - Святые угодники... Ты же покойник... Он свалился со стула на спину, а Брикли и Ханнион потянулись за оружием. Лонгтри выстрелил Брикли прямо в лицо, превратив его в кровавое месиво из плоти и костей. Ханнион вскинул пистолет и получил заряд в грудь, упал на пол, и вокруг него начала растекаться лужа крови. Лонгтри открыл ствол, выкинул пустые гильзы и вставил два новых патрона. Он переступил через тела и навис над Вайсом. Вайс дрожал на полу от страха, брюки уже были мокрыми между ног, а к его лицу прилипли кусочки мозга его мёртвых товарищей. - Где мой конь? - спросил Лонгтри. - Моё оружие? Вайс только открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни слова. Лонгтри ударил его по лицу и срезал Вайсу шпорой на сапоге кончик носа, отбрасывая мужчину на останки Ханниона. Вайс заорал, когда его левая рука по локоть погрузилась в развороченную грудь Ханниона. Лонгтри схватил Вайса за волосы и подтащил к своим ногам. - Мои вещи, - невозмутимым голосом произнёс он. - Сейчас же. Вайс поднялся на ноги и, еле ступая, вывел Лонгтри из салуна и направился с ним к конюшне под аккомпанемент воющего ветра. Внутри конюшни горели лампы, и какой-то старик смазывал уздечку. Он увидел кровь на теле и одежде Вайса. Увидел значок Лонгтри. И сбежал. Вайс показал на коня Лонгтри и висящие на боках седельные сумки, а в углу конюшни лежало оружие и свёрнутый спальник. И затем он упал на колени, скуля и плача, размазывая по лицу сопли и слюну. - Не убивай меня, маршал! Ох, святые угодники, не убивай меня! - надтреснутым, картавым голосом умолял он. - Прошу тебя! Они меня заставили! Заставили! Лонгтри снова ударил его по лицу, и Вайс взвыл в агонии. Маршал вздохнул, подошёл к своим вещам и проверил их. Всё было в порядке. Ордера и листовки с изображение разыскиваемых преступников были на месте. Оружейный ремень и никелированный кольт тоже остались нетронуты. А вот в его винтовке винчестер патронов не было. Но больше ничего не изменилось. Лонгтри услышал, как за его спиной Вайс побежал прочь. Лонгтри быстро развернулся и выстрелил ему вслед дуплетом. Удар отбросил Вайса через ворота. Середина туловища, куда попал заряд, превратилась в сплошное месиво. На землю упал уже труп, чью верхнюю и нижнюю части соединяли лишь тонкие ленты кожи. Покончив с делом, Лонгтри сел и закурил. -5- Позже, после того, как Лонгтри отвёз трупы к гробовщику и заплатил за их захоронение лошадьми и оружием самих бандитов, он отправился обратно. Потом вернулся в лагерь Плоскоголовых, возвратил Быстрому Лису коня и ружьё и поблагодарил за помощь. А потом ушёл. Ему не нравилась Бэд-Ривер. От неё шёл запах разложения и смерти. Как и, по правде сказать, от большинства пограничных городков. Мысли об этом вогнали Лонгтри в мрачную депрессию. Поэтому он ехал вперёд. Он направлялся на восток к форту Филипа Керни, где его должны были ждать указания от Службы маршалов США. И той ночью в воздухе пахло пролитой кровью. -6- Стрелочник на железной дороге был огромным детиной. В нём было почти сто сорок килограммов, и большей частью их составлял не жир, а закалённые долгой тяжёлой работой мышцы. Ему было пятьдесят лет, и звали его Эйб Раньон. В составе группы он патрулировал железнодорожные пути на территории Колорадо. Он был предводителем всех ирландских банд от Канзаса до Денвера вдоль Канзасской Тихоокеанской железной дороги. Кого-то ловил. Кого-то отпускал. Но больше всего ему нравилось работать на железной дороге. А сегодня - особенно. На юго-западе Монтаны разыгралась сильная буря. Неба не было видно за хлопьями снега, а на землю уже нападал двенадцатисантиметровый слой, носимый ветрами, спустившимися с гор Тобакко Рут. Раньон сидел в хижине стрелочника и раскладывал пасьянс при свете фонаря. Снаружи завывал ветер, заставляя стены маленькой лачуги дрожать. Раньон тихо ругался сквозь зубы, зная, что эту ночь ему придётся провести здесь. Понимая, что только круглый дурак выйдет наружу в такую погоду. Значит, сегодня ночью он останется без виски. Только он, карты и крохотная печка, которая не даст ему замёрзнуть. - Проклятье! - пробормотал он. Мужчина откусил кончик сигары и закурил от спички, сплёвывая крошки табака. В углу начали завиваться снежинки. Метель была настолько сильной, что снег прорывался в любую щель. Раньон запихнул в щель тряпку. На какое-то время её хватит. Сетуя на свою судьбу, он вытер руки о засаленный комбинезон и вернулся к карточной игре.