И тут он услышал какой-то звук. Даже сквозь вой ветра и скрип старой хижины Раньон слышал, как кто-то копается возле поленницы с обратной стороны лачуги. Раньон знал, кто это. Он поднялся, вытащил свой самовзводный кольт 38-го калибра и открыл дверь. В лицо ему ударил порыв ветра со снегом. И, несмотря на вес и силу, мужчине пришлось отступить на пару шагов. Сжав зубы и прищурив глаза, он заставил себя пойти вперёд, пробираясь по сугробам, которые иногда уже доставали ему до середины бедра. Он подошёл со спины к ворам и поймал их врасплох. - Эй, чёрт бы вас побрал, - крикнул Раньон, пытаясь заглушить вой снежной бури, - бросайте брёвна! Ворами оказались трое костлявых индейцев, одетых в накидки из шкур бизона, а на ногах у них были гамаши из оленьих шкур. Они уронили дрова и уставились на Раньона огромными, тёмными глазами. Тощие, голодные, замёрзшие. И доведённые до отчаяния. - Пожалуйста, - произнёс один из них на английском. - Холодно. Его английский был неплох для краснокожего, и Раньона аж всего затрясло. Он всегда с пренебрежением относился к дикарям из племён Кроу и Черноногих, а особенно к тем из них, кто считал себя достаточно цивилизованными, чтобы разговаривать на языке белых. Раньон, как любой уважающий себя нетерпимый белый, ненавидел индейцев. Раньон родился и вырос на волне антииндейских настроений, и в нём воспитали ненависть ко всем, чей цвет кожи отличается от белого. Лично ему индейцы не сделали ничего плохого, но Раньон знал, что во время набега племя шайеннов убило его бабушку и дедушку на индейской территории, а его отец смотрел с укрытия, как эти ублюдки снимали с них скальп. - Вам холодно, да? - спросил Раньон. Тот, кто умел говорить на английском, кивнул. Двое других просто смотрели. Раньон знал, о чём они думают. Видел ненависть в их глазах. И чувствовал, что эти подлые и лживые отпрыски дьявола с огромным удовольствием перерезали бы ему глотку, а не вели разговоры. - Мы попали в бурю, - произнёс индеец. - Нам нужны дрова для костра. Утром мы всё вернём. - О, да, не сомневаюсь. Даже не сомневаюсь. - Пожалуйста. Голос был искренним, и будь это даже бродяга или самый мерзкий убийца, эта искренность тронула бы Раньона. Но это были дикари. И Раньон знал, что стоит показать им хоть каплю жалости и сочувствия, как они через минуту рассмеются тебе в лицо. А потом вернутся и убьют тебя, как только выпадет такой шанс. Краснокожие дьяволы-язычники не уважают сострадание; они принимают его за слабость. - Если тебе холодно, краснокожий, - произнёс Раньон, целясь индейцу в лицо из 38-го калибра, - я могу тебя согреть. Беги! - Пожалуйста, - повторил индеец. Он не лукавил. Ему сложно было переступить через свою гордость и умолять о нескольких щепках дерева, но он это сделал. - Убирайтесь отсюда! - завопил Раньон. - Убирайтесь отсюда к чёртовой матери, пока я вас здесь не перестрелял! Трое индейцев медленно начали отступать спиной вперёд, не сводя глаз с белого человека. Слишком часто членов их клана убивали, стоило им только повернуться к белым спиной. - Мы умрём, - произнёс один из мужчин. - Но и ты не выживешь. И они двинулись прочь. Но слишком медленно. Отплёвываясь от летящего в лицо снега, Раньон прицелился в индейца, считавшего себя равным белому человеку. Он мысленно нарисовал на спине краснокожего мишень и нажал на спусковой крючок. Звук выстрела был едва слышен на фоне воя сильного ветра. Видимость была плохой, но Раньон заметил, как один из индейцев упал. А потом его скрыла стена снега. - Проклятые дикари, - сплюнул Раньон и направился обратно в хижину. Сидя у печки и грея окоченевшие руки, Раньон ухмылялся, зная, что спас мир от ещё нескольких вороватых краснокожих. Эти ублюдки замёрзнут. Раньон улыбался. -7- Было уже очень поздно, когда началось царапанье. Раньон дремал на стуле, по-прежнему сжимая в руке кольт, а на столе лежал неразложенный до конца пасьянс. Ему снилось, что он в Волчьей Бухте выпивает под вкусную закуску в тепле и уюте. Но тут Раньон открыл глаза. Он не в Волчьей Бухте. Он в чёртовой лачуге ждёт наступления утра. Которое, похоже, никогда не наступит. Протерев заспанные глаза, Раньон опустил кольт и прислушался. Он что-то слышал. Какой-то непонятный звук. В этом он не сомневался. Раньон был не из тех, кто просыпается среди ночи без причины. Мужчина склонил на бок голову и сосредоточенно слушал. Снег до сих пор засыпал хижину, а ветер завывал и заставлял стены хижины дрожать. Но было кое-что ещё. Низкое, почти жалобное стенание на фоне порывов ветра. И царапанье. Словно кто-то проводил когтями по деревянным стенам лачуги. Раньон сглотнул. Вдоль позвоночника потекли струйки пота. Индейцы. Точно, индейцы. Кто же ещё? Они каким-то образом выжили в минусовую температуру и теперь вернулись. Возможно, целой группой. С ружьями, ножами и в дурном настроении. Как сказал тот краснокожий? «Мы умрём. Но и ты не выживешь». Раньон поёжился.