— В общем, короля все боялись. И жители его собственного королевства, и правители соседних земель. Его считали безжалостным и бесчувственным. — А как он выглядел? — Хм. — Она похлопывает пальцем по подбородку, придумывая ответ. — Как медведь! — заявляет Джек. — Как лошадь? — застенчиво спрашивает какая-то девочка. — Да! Какие вы оба умные. — Валентина одобрительно улыбается детям, и Джек с гордостью расправляет плечи. Оглядев свою завороженную аудиторию, она понижает голос. — Ходили слухи, что у него лицо медведя, а тело лошади. Подданные боялись контактировать с ним, потому что думали, что он превратит их в камень, и потому король жил в полном уединении в своем большом замке на вершине огромной горы. — Это так грустно, — говорит моя племянница Изабелла. — Жить совсем одному. — А папе понравилось бы, — сообщает Джек, вызывая у Валентины смешок. — У него аллергия на всех людей. — О, я знаю, что будет дальше! — восклицает Изабелла. — Прекрасная принцесса в цветочном венке, как у вас, поцелует его, и он превратится в красивого короля. Оттолкнувшись от дерева, я подхожу к кружку детей и озорнице в его центре. — Так-так, сказка становится интереснее… В глазах Валентины, когда она встречает мой взгляд, пляшет смех. — Нет. Увы, но встретить принцессу ему было не суждено. — Какая жалость. — Я скрещиваю на груди руки и приподнимаю бровь. — Что же случилось с этим угрюмым чудовищем? — Он не был чудовищем. Просто люди не знали его. А теперь, будьте добры, помолчите немного, чтобы я могла закончить историю, и я буду бесконечно вам благодарна. Я, пряча улыбку, учтиво киваю, а Валентина, расправив подол, снова обнимает малыша-Джека. Счастливец. — На чем я остановилась? Ах, да. Однажды мимо замка проезжала голубая повозка, в которой сидела цыганская девушка. — А она была красивая? — спрашивает все та же белокурая девочка. — Конечно да. Они всегда красивые, — перебивает ее другая, постарше. — И король влюбился в нее? — Фу! — вопят мальчики почти в унисон. Бедные дети. Если б они только знали… Внимание детей рассеивается, они начинают смеяться и бороться друг с другом, но это неважно. Валентина встает, отряхивает с платья травинки и идет мне навстречу. С непристойной улыбкой, с проклятой ямочкой на щеке, сводящей с ума, она движется точно девственница, готовая быть принесенной в жертву богам. Опьяняя меня. Возбуждая. Ее волосы развеваются на ветру, подол платья пляшет, подхваченный в воздух. Она становится передо мной. — У вас знакомое лицо. Мы не встречались раньше? — Очень надеюсь, что да, — тяну я, заправляя прядь волос ей за ухо. — Знаете, Софи права. Вы и впрямь постоянно ко мне прикасаетесь, — шутит она. — И мне все равно этого мало. Валентина, слегка покраснев, опускает лицо, но я успеваю увидеть, что она улыбается. Краем глаза я замечаю, что по небу, закрывая солнце, движутся тяжелые облака. Мне в нос ударяет запах дождя. Деревья покачиваются под порывами ветра. А потом начинается дождь. Мягкий. Нежный. Свежий на нашей коже. Валентина смахивает с моего лба капли дождя. Она встревоженно хмурится. — Давайте где-нибудь спрячемся. Я киваю, стараясь оставаться спокойным. Надеясь, что все останется, как сейчас. Что не будет ни воспоминаний, ни грома. Валентина дотягивается до моей руки и переплетается со мной пальцами в таком естественном жесте, словно ее рука привыкла быть там. Мы бежим. Становимся под раскидистым деревом, и внезапно перед моими глазами вспыхивает картинка. Я вижу мужчину, наблюдающего через окно за детьми, которые носятся под дождем. Он хочет присоединиться к ним, но ему слишком страшно. Поэтому он просто сидит в своей безопасной гостиной и смотрит, как жизнь проходит мимо него. Я сжимаю ее руку. — Я больше не хочу убегать. — Жизнь чересчур коротка, чтобы проводить ее, наблюдая за нею со стороны. — Вы уверены? Пока дети и взрослые бегут мимо нас, спасаясь от ливня, мы продолжаем стоять. Пришло время посмотреть в лицо моим демонам. Что страшного может случиться? Они заберут меня в ад? Но я уже там побывал. Побывал и вернулся, думаю я, глядя на наши руки. Я выжил. — Да, я уверен. Я выхожу из-под кроны дерева, закрываю глаза и запрокидываю лицо, чувствуя, как дождь очищает меня изнутри. Волшебных слов и магических жестов, которые могли бы устранить боль, не существует, но сегодня я решаю бороться. Сегодня я выбираю жизнь. Я открываю глаза, фокусирую взгляд на ее прекрасном лице и усмехаюсь. — Если я правильно помню, как-то раз вы сказали, что хотите потанцевать под дождем. Что ж, моя совушка… Потанцуем? — Что? — Ее глаза удивленно распахиваются, но она все равно улыбается. — Прямо сейчас? — Ну да. Почему бы и нет? — Вы сумасшедший, — со смехом восклицает она, но уже бежит мне навстречу — такая прекрасная и такая свободная в этот момент. — Но и я, кажется, тоже. Одной рукой я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Желание вибрирует во мне точно эхо. — Готовы, моя совушка? Вся сияя, она обвивает мою шею руками. — Как никогда. Мы начинаем покачиваться под дождем. Наша одежда промокла. Но это не имеет значения. Виктор Гюго когда-то сказал, что жизнь — это цветок, а любовь — нектар. Он явно кое-что понимал. Как только Валентина вошла в мою жизнь, я понял, что не смогу перед ней устоять. Я пропал в ту же секунду, когда она вошла в галерею. Теперь, вкусив жизнь с ее присутствием в ней, я знаю, что прежней жизни будет для меня недостаточно. Я хочу, чтобы она танцевала обнаженной под звездами. Я хочу ощущать, как ее волосы падают мне на лицо, пока ее стройное тело снова и снова принимает меня. Я хочу показать ей, как жить без страха — без каких-либо ограничений. Софи однажды сказала, что любовь не делит, а преумножает. Что Поппи хотела бы, чтобы я снова начал жить и любить. Но мое сердце оставалось закрытым. Немым. Замороженным. Равнодушным к той череде женщин, которые проходили сквозь мою жизнь, украшая мою постель и согревая по ночам мое тело. Но потом я повстречал Валентину. И в мире все снова встало на место. Я буду любить Поппи всю жизнь. Скорбеть по ней и нашему нерожденному ребенку. Ее никто не заменит. Ведь это не соревнование. Я не обязан любить одну сильнее другой. Но глядя на Валентину, обнимая ее, чувствуя, как рядом с моим сердцем бьется ее, я наконец-таки понимаю, о чем говорила Софи. Любовь и правда не делит. Она преумножает. Не отводя взгляда от глаз Валентины, я добровольно, с радостью прыгаю в пропасть. Некоторые называют это безумием. Но для меня — это любовь. Она моя, говорю я себе. Но надолго ли? — отвечает мне внутренний голос. Глава 19. Валентина Мы стоим у моей квартиры. Нерешительно. Не желая, чтобы вечер закончился. Не желая прощаться. — Спасибо вам за сегодняшний день, Себастьен. Я замечательно провела время. — Мне хочется пригласить его внутрь, но что-то внутри запрещает. — Не стоит. Я показываю на дверь за собой. — Мне нужно… уже, наверное, поздно для вечернего чая, но… — Так будет лучше. — Он едва заметно кивает. — Я проявлю ответственность, поступлю правильно и уйду. Я смотрю на свои ноги, не в состоянии поднять глаза на него. Я боюсь, что иначе взмолюсь, чтобы он остался. — Прошу вас. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он кладет мне палец под подбородок и заставляет посмотреть на себя. Маленькие волоски на моей шее встают дыбом.