— Чтобы они сделали что? Ты моя жена. — Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он обхватывает рукой мою шею и сжимает ее словно в тисках. — Думала, что сможешь так просто сбежать от меня? Он толкает меня и, пинком закрыв дверь, пришпиливает к стене. Из моих легких выходит весь воздух. — Да, чертова шлюха? — Уильям, пожалуйста… — Я цепляюсь за его руки на шее. — Отпусти. Я не могу дышать. — Ты выставила меня на посмешище перед семьей и друзьями. — Он снова встряхивает меня, ударяя о стену. — Если бы ты меня слушала, ничего этого не было бы. Но нет, тебе понадобилось разыграть из себя жертву. Бедная маленькая Валентина… С каждой проходящей секундой Уильям становится все злее и злее. Испуганная до смерти тем, что он может сделать со мной, я пытаюсь его урезонить. — Уильям… — От нехватки воздуха комната кружится, как и моя голова, и я на секунду закрываю глаза. — Не надо. П-пожалуйста… давай поговорим. Но Уильям потерялся в джунглях безумия, его лицо, когда-то красивое, искажено ненавистью. — Ты же знаешь, что виновата сама. Не будь ты настолько фригидной, мне бы не пришлось трахать других. Его хватка немного ослабевает, когда он опускает взгляд на мое тело, ощупывая им очертания моих грудей под рубашкой. Он пробирается рукой под подол, и его пальцы находят мое обнаженное, ноющее после ночи, еще полное Себастьеном естество. — Шлюха, — говорит он спокойно. Подносит пальцы к лицу и вдыхает мой запах. — Все это время ты трахалась с ним у меня за спиной. Да? Отвечай. — Ничего… не было, — пытаюсь сказать, но слова больше похожи на хрип. Он начинает медленно, целенаправленно сжимать мою шею. — Нет ничего приятней, чем смотреть в твои глаза, пока я забираю у тебя жизнь. — Я не могу дышать… Все расплывается… Нет. Я не дам Уильяму победить. Я часто моргаю. В ушах стоит звон, в крови бушует адреналин. Мобилизовав все свои силы, я начинаю молотить его кулаками, стараясь освободиться, но он слишком силен. Тогда я коленом бью его в пах, и он, воя от боли, падает на пол. Но прежде, чем я успеваю сделать хоть шаг, ловит меня за лодыжку. Я падаю, а он наваливается на меня и, прижимаясь эрекцией к моему естеству, пытается разорвать ворот рубашки. В этот момент мы слышим звон. Наши взгляды переходят к двери, и мы видим Себастьена, он тяжело дышит, на лице — гром и ад. Себастьен похож на падшего ангела, пришедшего наказать согрешивших. Двумя молниеносными большими шагами он доходит до нас и отшвыривает Уильяма в другой конец комнаты. — Пошел прочь от нее, — с ненавистью говорит он сквозь зубы. Уильям моментально встает и одергивает одежду. — Можешь забрать ее, — говорит он, отступая от нас. — Эта сука больше мне не нужна. Себастьен сбивает Уильяма с ног и, когда они оба падают на пол, начинает безжалостно бить Уильяма по лицу и всюду, куда только может попасть. Сначала Уильям пытается сопротивляться, но Себастьен больше, быстрее, злее, чем он. — Себастьен, не надо, прошу! Он не стоит того. Остановись! — умоляю я, задыхаясь. Но мои слова до него не доходят, потому что желание наказать Уильяма захватило его целиком. Думай, Валентина, думай. Ты должна прекратить это. Отбросив в сторону осторожность и наплевав на то, что я могу пострадать, я подползаю к ним. — Любовь моя, пожалуйста, он того не стоит. Вернись ко мне. Отпусти его. Почувствовав на своей спине мою руку, он застывает и с безумным выражением на лице поворачивается ко мне. — Вернись ко мне, Себастьен. Вернись. — Валентина. — Себастьен моргает и словно выходит из транса. Он отпускает Уильяма, который лежит на полу словно куча грязи, встает и, бережно взяв меня за руку, поднимает в свои объятья. — Ты цела? — Он ощупывает меня всю. — Что он успел с тобой сделать? — Все хорошо, — говорю я сквозь обжигающую боль в шее и обнимаю его. — Я в порядке. Уильям издает стон, переводя наше внимание на себя. Он катается по полу, держась за живот, все лицо залито кровью. Я вжимаюсь в Себастьена, не давая ему вернуться к уничтожению этого никчемного человека. — Валентина… — Взгляд Себастьена мечется между мной и Уильямом и наконец останавливается на моей шее. Из его горла вырывается сдавленный рык. — Валентина, что с твоей шеей? Он хотел задушить тебя? Я убью эту тварь. — Пожалуйста, Себастьен, останься со мной, — вцепившись в него, умоляю я голосом, и руками, и всем, что у меня только есть. — Отпусти его. Он того не стоит. Себастьен замирает. Кивает, затем смотрит на Уильяма. — Если ты хоть когда-нибудь подойдешь к ней ближе, чем на пятьсот метров, считай, что ты труп. А теперь убирайся отсюда, пока я не прикончил тебя, сукин ты сын. И я впервые за все время, что знаю его, вижу в глазах Уильяма страх. Он часто кивает, кое-как поднимается и без оглядки выбегает за дверь. — Посмотри на меня, — говорит Себастьен. Завороженная им, я смотрю, как он бесконечно бережно берет мои щеки в ладони. Пока он изучает мое лицо, на его лоб падает прядь волос и частично закрывает его встревоженные глаза. — Ты уверена, что в порядке? Я перевожу взгляд на дверь, через которую Уильям навсегда покинул мою жизнь, потом снова смотрю на любимое лицо Себастьена. Я накрываю его пальцы своими. Все мое тело дрожит от любви к этому невероятному, прекрасному человеку, она проносится сквозь меня, словно поток очищающей родниковой воды. Когда наши взгляды встречаются, я понимаю, что со мной все будет в порядке. Обязательно. Я снова восстану. Я поднимусь среди руин моей жизни и восстановлю себя. И если по пути я поранюсь, то буду носить шрамы с гордостью, потому что они мои. Они — доказательство, что я не сдалась. Я упала. Но поднялась. И буду продолжать подниматься, пока не добьюсь своего. А любовь к Себастьену будет освещать мне дорогу, по который я снова вернусь к нему. — Да. А если и нет, то обязательно буду. Глава 35 Через шесть месяцев… — Ну что, нервничаешь? — спрашивает по телефону Джиджи. — Сегодня великий день — Валентине наконец-то снова перепадет. Ее возмутительный комментарий заставляет меня улыбнуться. После того, как распространились новости о моем грядущем разводе, я обрела в Джиджи союзницу и подругу. Мы стали очень близки, хоть я больше и не относилась к их миру. Она познакомила меня с Чарли, своим адвокатом, который умел творить чудеса. И какими бы хорошими не были адвокаты Уильяма, Чарли и его команда были в десять раз лучше. Бракоразводный процесс прошел гладко — ну, в той степени, в которой это было возможно с Уильямом и его семьей. Позже разгорелся новый скандал: Лоретта лишила его наследства, но он, будто кошка, приземлился на ноги и теперь, по словам Джиджи, встречается с обеспеченной светской львицей. Бедная женщина. Встряхнув головой, я прогоняю Уильяма из головы. Сейчас — да и когда бы то ни было в будущем — мне хочется думать о нем меньше всего. — Угадай. — Сколько раз ты переодевалась? — А… почему ты спрашиваешь? — Я смотрю на гору одежды, лежащую на кровати, и чуть-чуть вжимаю голову в плечи. — Потому что знаю тебя, дорогая. Я вздыхаю. — Пять раз. Она хрипловато смеется. — Ох, Валентина, ну когда ты поймешь? Себастьену плевать, во что ты будешь одета — хоть в мешок от картошки. Он с любой одеждой сделает ровно одно: снимет ее. Я вспоминаю два идиллических дня, проведенных в его гостиничном номере, и краснею. — Боже, надеюсь, что ты права. Пауза, и я знаю, о чем она спросит, еще до того, как она успевает сказать: — Ты что-нибудь слышала от него? — После того письма — нет… Около четырех месяцев назад Себастьен прислал мне письмо. Он написал, что через Софи познакомился с одним человеком, который искал художника для серии портретов людей, живущих в отдаленных районах Китая. Заказчик был американцем китайского происхождения и таким образом хотел почтить своих предков. Еще он оказался одним из богатейших в мире людей и потому мог позволить нанять всемирно известного живописца. Себастьен загорелся этой идеей. Не из-за денег, но из интереса к жемчужинам цивилизаций, сокрытых в горах. Единственным, что заставляло его колебаться, была перспектива на несколько месяцев потерять возможность связываться со мной. В тех местах не было ни телефонной связи, ни интернета. Я знала, что Себастьену хочется согласиться. Я еще никогда не видела в нем столько энтузиазма. И хотя все мое существо восставало против идеи несколько месяцев не контактировать с ним, я хотела, чтобы Себастьен был счастлив. И я написала ему, что сомневаться может лишь сумасшедший. Соглашайся. Я буду ждать тебя. Пятого октября ровно в два часа дня.