– А я и не ем. – Это же сплетня… – Но сплетня на очень длинных ногах! И той, другой, я не доверяю! Уж я-то знаю, на что она способна! – Вида! – А ты разве забыл? – брови Виды удивленно вспорхнули вверх. – Никто точно не знает. – О чем не знает? – ввернул Ромен. – Дело давнишнее, – уклончиво ответил дед. Вида встала из-за стола и пошла к холодильнику. – Его убили – это ж ясно, как божий день. А ведь какой был человек – ни червоточинки! На десерт был порезанный кубиками консервированный ананас, который Вида подала в бокалах для шербета. Сэндлер, нимало не впечатлившись, откинулся на спинку стула. Жена поймала его взгляд, но решила не комментировать. Она работает. Он получает смешную пенсию отставного охранника. И хотя он поддерживает в доме порядок, от нее требуется каждый вечер после работы готовить для всех изысканный ужин. – Что за человек? – не унимался Ромен. – Билл Коузи, – ответил Сэндлер. – Когда-то он владел отелем и кучей другой недвижимости, включая землю под нашим домом. Вида покачала головой. – Я видела его в тот день, когда он умер. За завтраком – жив-здоров. А в обед – умер! – Он был в ответе за многие грехи, Вида! – Но кто-то ответил за него: «Сегодня без обеда»! – Ты все прощаешь этому старому распутнику! – Он хорошо нам платил, Сэндлер, и хорошо нас обучил. Много бы я узнала, если бы мы продолжали жить на болотах, в старой хибаре на сваях. Сам знаешь, на что были похожи руки моей матери. Спасибо Биллу Коузи – он на всю жизнь избавил нас от тяжелой работы. – Да, не так-то плохо мы там жили. Иногда я скучаю по тем временам! – И по чему же ты скучаешь? По ночному горшку под кроватью? По змеям в траве? – По деревьям! – Не пори чушь! – Вида в сердцах бросила ложку в стакан для шербета. Ложка громко звякнула. – А помнишь летние грозы? – не обращая внимания, продолжал Сэндлер. – Какой был воздух прямо перед… – Вставай-ка, Ромен, – Вида тронула внука за плечо. – Помоги мне с посудой. – Я еще не доел, ба! – Доел! Вставай! Ромен, недовольно пыхтя, отъехал на стуле назад и поднялся. Он хотел встретиться глазами с дедом, но тот был погружен в свои мысли и не смотрел на него. – Нигде больше не видал такой луны, как там! – бормотал Сэндлер. – Ох уж эта луна, от одного ее вида такие желания возникали… – Он осекся. – Нет, я же не утверждаю, что хочу туда вернуться. – Надеюсь, что нет! – Вида нарочито громко загремела тарелками. – Теперь, чтобы там жить, нужны жабры! – Миссис Коузи говорит, это был райский уголок, – Ромен потянулся пальцами за кубиком ананаса. Вида хлопнула его по руке. – Там была плантация. И Билл Коузи всех нас оттуда вывез. – Тех, кого он хотел вывезти, – буркнул Сэндлер себе под нос. – Я все слышу! И как это прикажешь понимать? – Никак, Вида. Ты же сама говоришь: он был святой! – Вот тут я спорить не стану! Ромен налил в кипяток жидкого мыла. Приятно было взбить ладонями мыльную пену, хотя горячая вода больно кольнула синяки на костяшках пальцев. Бок болел куда больше, когда он стоял у раковины, но ему было спокойнее слушать, как собачатся бабушка с дедом по поводу прошлой жизни. Так он меньше боялся. Девушка не прошла мимо нужного дома, и старик с мешком «Айс-офф» не ошибся: это был величественный красивый дом, и высоким треугольником крыши над третьим этажом он и впрямь напоминал церковь. На ступени крыльца, покосившиеся и поблескивающие ледяной коркой, надо было наступать осторожно, потому что перила отсутствовали и опереться было не на что. Но девушка, уверенно стуча каблуками, прошествовала по дорожке к крыльцу и быстро поднялась к двери. Не найдя дверного звонка, она занесла руку, чтобы постучать, но замерла, заметив внизу справа полоску света. Она сбежала вниз по покосившимся ступеням и мимо торчавшей из земли шиферной плиты прошла к железным ступенькам, на которые падал свет из окна. Здесь она оказалась укрытой от порывов морозного ветра. Рядом с окном девушка заметила дверь. Она вела в помещение под домом, которое называется «садовой квартирой» в цокольном этаже, а по-простому – в подвале. Заглянув в окно, она заметила сидевшую за столом женщину, а на столе перед ней дуршлаг, ворох газет и салатницу. Девушка постучала в стекло и, когда женщина подняла на нее взгляд, улыбнулась. Женщина медленно встала со стула, но к двери метнулась довольно резво. – Что надо? – дверь чуть-чуть приоткрылась, и в щелке показался серый глаз. – Я насчет работы, – ответила девушка. Из щелки потянуло запахом моря. – Тогда тебе не сюда! – И женщина захлопнула дверь. Девушка принялась дубасить по двери кулаком и закричала: – Там сказано: Монарх-стрит! И это дом номер один! Ответа не последовало, она вернулась к окну и зацокала по стеклу ногтями левой руки, а правой прижала к стеклу газетную вырезку. Женщина подошла к окну, посмотрела на девушку с нескрываемым раздражением, потом перевела взгляд с юного лица, на котором застыла умоляющая улыбка, на клочок бумаги. Она сощурилась, снова взглянула на лицо девушки, потом опять на клочок бумаги. Женщина двинулась к двери, исчезнув из поля зрения, но перед этим девушка заметила, как в ее взгляде сверкнула и угасла искорка испуга. Впустив девушку внутрь, женщина не предложила ей сесть и ни слова не сказала. Она взяла у нее объявление и прочитала. В разделе «Требуется помощница» несколько строчек были обведены карандашом, отделявшим одно объявление от соседних вверху и внизу. КОМПАНЬОНКА И СЕКРЕТАРЬ К ЗРЕЛОЙ ДАМЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ТРУДА. ПРОСТАЯ, НО ВЕСЬМА КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ РАБОТА. ОБРАЩАТЬСЯ К МИССИС Х. КОУЗИ. МОНАРХ-СТРИТ, ДОМ 1, СИЛК. – Откуда это у тебя? – неодобрительно поинтересовалась женщина. – Из газеты. – Да уж вижу. Из какой? «Харбор джорнэл»? – Да, мэм. – Когда это напечатали? – Сегодня. Женщина вернула объявление. – Так, можешь присесть, – уже без ноток тревоги в голосе. – А вы миссис Х. Коузи? Женщина окинула девушку насмешливым взглядом. – Будь я ею, я бы уж, наверное, знала об этом объявлении, как думаешь? Девушка звонко расхохоталась – точно связка бубенчиков зазвенела. – И правда. Извините! Они сели и помолчали, потом женщина вернулась к прерванному занятию: она извлекала из креветок кишечные вены. Двенадцать колец, по два на трех пальцах каждой руки, сверкали отраженным светом от потолочной лампы и словно придавали высокий смысл ее занятию, превращая поденщину в чародейство. – Имя у тебя есть? – Да, мэм. Джуниор. Женщина взглянула на нее. – Отец придумал? – Да, мэм. – Господи! – Можете звать меня Джун. Если хотите.