Король сердито сверкнул глазами, но ничего не сказал. – Так что помогло! – победно завершила я. – Вам настолько важно обрести магические способности? – спросил он устало. – Мне? – вот теперь я разозлилась по-настоящему. – Да я всю жизнь без магии прожила, и еще столько обошлась бы. Это вам они нужны, мои «магические способности». Чтобы ваша жена-королева не считалась ущербной! Напомнив самой себе о былой обиде, я обиделась. И уже совершенно забыла, что шла сюда исключительно для того, чтобы поблагодарить своего рыцаря в сияющих доспехах. – Магия – это не главное, – изрек рыцарь. Да неужели? С каких пор она вдруг стала не главным? Я посмотрела на короля с подозрением. Что-то тут не так… Стоп, ну конечно! С чего бы ему говорить, что магия – не главное, если магическое зелье вот-вот будет готово? – То есть, – я сделала шаг навстречу королю. – Зелье у мальчишки не получится? То, что мы с собой притащили, не златолист? Король вздохнул: – Ну какой же это златолист? Самый обычный мох. У него не то что золотых, у него вообще никаких листьев нет! – Вы обманули сына! – возмутилась я. И оттого, что сейчас король говорил практически теми же словами, что и принц накануне, этот обман выглядел еще более отвратительным. – Разумеется, – ничуть не смущаясь признал король. – А как еще я мог его оттуда вытащить? Или нам всем надо было углубиться в чащу, дойти до охраняемых угодий и уже гарантировано попасть в лапы некромантов? Нет… Это уж точно нет. С той самой секунды, как я оказалась в этом жутком лесу, я мечтала лишь о том, чтобы оттуда выбраться. И все-таки согласиться с королем я не могла. – Но потом, когда мы вернулись! Вы же могли ему сказать, что трава ненастоящая. Он же там в алхимической лаборатории… Он глаз не сомкнул! И до сих пор! Я не могла поверить, что мой муж, человек, которому я отдала лучшие годы своей жизни, оказался таким негодяем. – Глаз он не сомкнул… Лучше бы учебник тайной биологии открыл! Да почитал между строк. – Я сейчас же, сейчас же ему все расскажу! – сказала я и развернулась к двери с твердым намерением пойти и нажаловаться драконышу на его отвратительного папашу. Но сзади меня тут же ухватили крепкие руки. Не знаю как, но король умудрился за пару мгновений оказаться рядом. – Не пойдете, – шепнул он мне на ухо, и по спине тотчас же поскакали предательские мурашки. Да чтоб их! – Не смейте вмешиваться в воспитание наследника. Он уже однажды чуть шею не сломал из-за импульсивности и недостаточной подготовки. Его это ничему не научило, а урок должен быть усвоен. Несмотря на острую жалость к драконышу, который изо всех своих детских сил борется за нашу с ним магию, не признать правоту короля я не могла, но жалость все же перевесила. К тому же, что значит «не вмешивайтесь»?! – Не хотели, чтоб я вмешивалась – не надо было жениться, – я упрямо дернулась, пытаясь вырваться из королевской хватки. – Все равно я пойду и скажу ему правду, он достаточно настрадался! Король, придавив меня к себе одной рукой, взмахнул второй, и дверь подернулась золотистым сиянием. – Никуда вы не пойдете, – прорычал он. Мне не надо было оборачиваться для того, чтобы понять, что дорогой супруг в ярости. И мне не надо было дергать дверь для того, чтобы понять, что она заперта. «Все-таки хорошая штука магия, – с завистью подумала я, – куда удобнее, чем обычный засов». 42 – Вы все делаете мне назло! – Король рывком развернул меня к себе. Это уже было чересчур. Так мы и до рукоприкладства дойдем! – Да как вы смеете! – воскликнула я. Наши взгляды встретились – и разве что искры не посыпались от напряжения. Он злился на меня, я злилась на него, и этому гневу срочно нужен был выход. – Вас подослали враги? Чтобы все тут разрушить? – он явно бросал эти обвинения не всерьез, но ход его мыслей был понятен. И молчать я не намерена. – Тогда они и мои враги тоже! Потому что мне в вашем тоскливом мире не особенно нравится. И вы не нравитесь… Тут я, конечно, покривила душой. То ли дело в этой их семейной магии, то ли еще в чем-то, столь же мудреном, но мой муж мне нравился. Меня тянуло к нему так сильно, что, не будь он моим мужем, это могло бы считаться неприличным. А сейчас, когда мы были так близко, а его сильные ладони сжимали мои плечи, это умопомешательство снова обострилось. Он еще что-то говорил, а я зачарованно смотрела, как двигаются его губы, не в силах отвести глаза. Его губы… Упругие вкусные губы, которые могут быть такими нежными и ласковыми, что хочется плакать. И такими горячими, жесткими, жадными, что можно сойти с ума. Черт побери, его губы так близко, что я почти чувствовала своими губами их тепло… Мне до одури хотелось привстать на цыпочки, чуть-чуть потянуться и приникнуть к этому упрямому рту. И целовать, целовать, целовать… До боли, до потери дыхания, до мутных кругов перед глазами. В рот, в подбородок, в шею, ниже, в развал ворота рубахи… Какая рубаха? Содрать ее к дьяволу и прижаться к умопомрачительно приятному телу в буграх перекатывающихся мышц. В одно мгновение стало жарко, так жарко, словно огонь стек с его рук на мои плечи, расплескался по коже и жег меня со всех сторон… Как, оказывается, холодно, ужасно холодно и бесконечно одиноко было мне до тех пор, пока не встретила этого совершенно невыносимого мужчину. Как я могла столько времени прожить и не знать его? Не видеть, не трогать, не ссориться с ним? Я судорожно сглотнула и облизала пересохшие губы, жадно, уже не скрываясь, рассматривая мужа. Густые волосы, чуть влажные на висках, словно он только что принимал ванну. Нахмуренные брови, глубокие темные глаза – не глаза, омут, тьма египетская… Невозможно притягательный рот, резко очерченный, чувственный… Широкие плечи, крепкая грудь, живот и… О-о-ох… В голове помутилось, тело напряглось, от странной тянущей пустоты внизу живота стало почти больно. – Вы невозможны! – хрипло сказал король. Я запрокинула голову и вздрогнула, наткнувшись на горящий мужской взгляд. Дыхание перехватило, кровь зашумела в висках, унося мысли, отрезав от всего мира. Остались только он, я и дикое, неуправляемое желание. Внутри пульсировал сладкий жар, кололся, звенел, как перетянутая струна. Казалось, она вот-вот лопнет, и я сгорю, осыплюсь пеплом, если сейчас, прямо сейчас ничего не случится! По коже прокатилась обжигающая волна, ударила под колени, и я бы упала, но сильные руки подхватили, сдавили в объятиях. А в следующее мгновение король уже целовал меня – страстно, нежно, горячо, так, как во всех мирах, сколько бы их ни было, не может и не умеет больше никто. Да…Да… Ссоры, выяснения, кто прав, а кто нет, – потом, все потом, потому что сейчас неважно. Ничто неважно, кроме этих рук, этих губ, этих томительно сладостных прикосновений… Я даже не поняла, как оказалась на диване, в какой-то момент краем сознания отметив, что мой невероятно сложный наряд, который на меня натягивали и зашнуровывали добрых полчаса, под ловкими пальцами мужа рассыпался, слетая, будто осенняя листва от дуновения ветра. И это было хорошо, чудесно, потому что теперь, когда я была обнажена и особенно уязвима, я еще ярче, острее чувствовала его руки на своей коже, его умопомрачительно приятные поцелуи… Я даже не заметила, как с моего мужчины исчезла одежда. Сам ли он ее снял, или это была какая-то магия. Я лишь с наслаждением прижималась к нему, ощущая всем своим телом его жар, с восторгом вплетала пальцы в его волосы, чувствуя их шелковую тяжесть, гладила широкую спину, обмирая от удовольствия. Поцелуи стали глубокими, жесткими, почти болезненными, казалось, еще чуть-чуть – и я не выдержу этой сладкой муки. Он приподнял меня за бедра ладонями и хрипло шепнул на ухо: – Сначала это может быть несколько неприятно. Но потом вам понравится. Обещаю. 43 Он оказался неправ: неприятно не было. Было горячо и сладко. И близко – так близко, будто уже нет ни меня, ни его, есть только мы – одно целое. Я чувствовала, как он проникает в меня – и растворялась в нем, плавилась в его руках, хрипло вскрикивая с каждым движением. Невыносимое, невозможное счастье – чувствовать так ярко. Казалось, меня крутило сияющим вихрем, поднимало все выше и выше, дальше – к вершине, к острому, почти болезненному удовольствию, к счастью до слез… – Вы плачете? Я все-таки сделал вам больно? – потянул меня из блаженной неги в реальность голос мужа. Удивительно. Он не был так обеспокоен, даже когда нашел нас в некромантском лесу. Некромантский лес… А что если бы нас тогда убили? Я бы даже не узнала, что бывает так хорошо… Мысль вяло скользнула и исчезла. Потому что думать об этом было лень. Вообще думать было лень… Не лень, пожалуй, только целоваться, вдыхая одуряюще вкусных запах. Запах моего мужчины… – Нет, мне не было больно, – я снова потянулась к его губам. Да-да, целоваться лучше, чем думать. Или говорить. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений. А еще – гладить горячее тело, плечи, спину, крепкую грудь – все, что попадется под руку. Чувствовать, как нравятся ему мои неумелые ласки, слышать, как изменяется ритм его дыхания, как оно становится хриплым, как… – Определенно нет, – сказал он, когда мы ненадолго разорвали поцелуй, чтобы сделать по глотку воздуха. А через мгновение я почувствовала на себе приятную тяжесть его тела, и восхитительный вихрь закружил нас снова. *** Я несколько раз проверила перед зеркалом, хорошо ли зашнурован корсет, не торчат ли волосы, прежде чем выйти из кабинета своего теперь уже настоящего, законного мужа. Этот негодяй лишь посмеивался и норовил снова растрепать мне прическу. Он-то как раз не собирался приводить себя в приличный вид, так и ходил с голым торсом в одних штанах. – Вы совершенно не бережете мою репутацию, – чопорно сказала я, стараясь поменьше смотреть в его сторону. А то не ровен час опять целоваться полезу. – А вы совершенно не заботитесь о моей. Я не сразу поняла, что он имел в виду, а когда поняла – хлопнула его перчаткой по плечу. – Ах, вот вы как! – вкрадчиво промурлыкал мой муж. Знакомые интонации… Ну уж нет! Я метнулась к двери. Потому что отлично понимала, что произойдет дальше – он схватит меня в охапку, утащит на диван, и одежда окажется сброшенной, а я… А я снова буду на седьмом небе от счастья. Не то чтобы это плохо… Нет, даже наоборот. И все же… Нельзя, чтобы было настолько хорошо! Это как-то чересчур. Мне нужна была небольшая пауза – остаться одной и разобраться: что только что произошло и как мне ко всему этому относиться. К счастью, дверь на этот раз поддалась. Я шла по коридору, напевая себе под нос. Почему-то настроение было преотличнейшее. В принципе семейная жизнь – не такая уже плохая штука. Конечно, здешняя манера передвигаться мне не очень нравится, особенно когда тащат в лапах, но все остальное в целом ничего. Никогда не замечала, какие тут красивые коридоры. И почему мне казалось, что они мрачные и темные? Нет, скорее величественные, таинственные… Старинные.