Сюзанна Борниоль пребывала в дурном расположении духа. Вокруг нее творилась праздничная суета. Народу в общую комнату набилось под завязку, все были возбуждены. Настал великий день пасхальной партии в лото. На кону стояла порция говяжьей вырезки с гарниром. Как бы их всех тут обдурить? Постояльцы заполняли карточки не доеденной за завтраком кашей, кидались ими друг в друга или пытались откусить от них кусочек. Сюзанна зорко следила за соседями, готовая стибрить у впавшего в полный маразм счастливца карточку с выигравшими номерами. Директор вытаскивал из мешка бочонки, сопровождая каждое очередное число прибауткой: "Сорок один — ем один! Восемьдесят восемь — два фунта баранок! Семь — кочерга!" и идиотским смехом. Сюзанна уже протянула руку, чтобы утащить из-под носа мирно дремавшего аббата Сен-Фре его карточку, как в комнату вошла белая как полотно Луиза Куртпуэнт и села рядом с Сюзанной и аббатом. — Плохо выглядишь, — проронила Сюзанна. — Я только что его видела, — дрожащим голосом произнесла Луиза. — Кого — его? — Его! 3… з… зверя! — Сорок пять — баба ягодка опять! — радостно воскликнул директор. — Что ты плетешь? — не поверила Сюзанна. — У меня "квартира"! — взвизгнула Одетта Флонфлон. — Я поднялась к себе опорожнить мочеприемник, — с трудом переводя дух, начала рассказ Луиза. — В коридоре — ни души. Вдруг слышу, в умывальной какой-то странный шум. И тут он появился! Это точно был он. Зверь! Я уверена, он за мной пришел. Я — следующая в списке. — Двадцать два — уточки! — надсадно вопил директор. — Страшный — ужас! Морда злобная, весь волосатый, а вместо рук — щупальца. Красные… — Луиза закатила глаза. — Трепещите, нечестивцы, ибо грядет Антихрист! — заорал, проснувшись, аббат Сен-Фре. — Всем вам поджарит срамные места! — И у него капала слюна, — уточнила Луиза. — Одиннадцать — барабанные палочки! — неистовствовал директор. — Я выиграл, сыны погибели! — возопил аббат и запустил в воздух свою карточку. — Скажи-ка, Луиза, а твой зверь, случайно, был не в белом халате? — ледяным тоном поинтересовалась у подруги Сюзанна, с негодованием глядя, как аббат получает приз — порцию особо мягкой колбасы для беззубых. — Точно! Это очень плохо? — Нет, не очень. Потому что ты видела новую медсестру. Среда 21 апреля, 11.15 — Рюнжи Когда Феликс открыл глаза, его ослепил яркий свет. По телу разливалось тепло. Неужели он наконец изведает покой? Неужели это свет в конце туннеля? Но нет, это были лампы дневного освещения в кабинете Будини плюс первые последствия пастиса. Он понял это, едва сумел различить склоненные над ним три кривые физиономии и унюхать исходящий от них крепкий спиртовой дух. — Похоже, у него температура, — сказал инспектор Галашю. — Выпейте стаканчик, вам полегчает, — предложил Будини. — А оливок у вас, случайно, нет? — поинтересовался Виржиль. — Что со мной было? — спросил Феликс, с трудом поднимаясь. — Короткая отключка, — сообщил инспектор. — Я склонен трактовать ее двояко. Либо вы грохнулись в обморок, потому что вы слишком нервный преступник; либо вы симулировали обморок, потому что вы холодный и расчетливый преступник. — А вероятность того, что я ни в чем не виноват, вы не рассматриваете? — Пока нет. Феликс с силой выдохнул и хватил третью рюмку пастиса. — Это совпадение! — попытался оправдаться он. — Я мог видеть имена актеров в титрах фильмов и не подумав использовал их. — Если б над вами висело только это… Самого главного-то вы еще не знаете. Дело в том, что за последние месяцы в "Приюте Святого Луки" бесследно исчезли три пациента. Точь-в-точь как в вашем сценарии. — А вот и нет! В моем сценарии пропало четыре человека! — Угу. Как раз вчера вечером пропала четвертая. Некая Маринетта Шамину. Слышали раньше это имя? — Ну да… Ну, она, это… В сценарии это последняя жертва… — И вот ведь что самое потешное? — вклинился в разговор Исидор Будини. — Вы принесли мне свой сценарий за несколько часов до исчезновения этой женщины. — И по этой причине нам бы очень хотелось получить от вас объяснение, — потребовал Эрнест Галашю. — Да, мы бы не прочь, — поддакнул Виржиль, не понявший и половины сказанного. — Мне… Я… Видите ли… Мне нечего вам сказать. — Месье Зак, — нарочито дружелюбно произнес Галашю. — Ну поставьте себя на наше место. Ясно же, что ваша сказочка про "совпадение" не катит. — Я вообще не понимаю, о чем вы толкуете, — лопотал Феликс. Пастис делал свое дело — язык у него еле ворочался. — Пап, он мне надоел, — подал голос Виржиль. — Можно я его стукну? — Вам не стоить нервировать малыша. Он легко раздражается. — Пусть хряпнет пастиса, — посоветовал Феликс, продираясь мыслью сквозь густой туман в голове. — А вы что, как в кино работаете? Ну, два копа? Злой коп и хороший коп? — Примерно так, — согласился Эрнест Галашю. — С одной небольшой разницей — мы оба злые копы. — Ага! Хороший в БСРД![9] — добавил Виржиль. — Так что давай, колись! — напирал Эрнест. — Ага! Хороший-то в БСРД! — повторил Виржиль, сам не свой от счастья, что в кои-то веки сформулировал более или менее связную мысль. — А что такое БСРД? — осмелился спросить Феликс, всегда мудро державшийся подальше от тонкостей трудового законодательства. — Марка машины? Среда 21 апреля, 11.20— Рюнжи "Спасите! — кричал Феликс. — Верните мне одежду! И выпустите меня из холодильника!" Среда 21 апреля, 11.30— Рюнжи "Вернитесь! Я перебрал пастиса и больше не могу висеть вниз головой в одних трусах среди говяжьих туш!" Среда 21 апреля, 11.40 — Рюнжи "Эй! Есть тут кто-нибудь?" Среда 21 апреля, 11.59 — Рюнжи "Я все скажу! Выпустите меня! Пожалуйста! Э-э-э-й!" Среда 21 апреля, 13.00— "Приют Святого Луки" Стоял хороший теплый день, и пациентов после обеда выпустили погулять в парк. Каждый развлекался как мог: один предпринял одиночный переход через лужайку, второй штурмовал северный склон скамейки, третий пытался подбить камешком утку. Сюзанна Борниоль сидела в тени под зонтом в обществе Луизы Куртпуэнт и Одетты Флонфлон. Первая спала, запрокинув голову и широко раскрыв рот. Вторая хныкала, не переставая вязать. Сюзанна читала газету. — С ума сойти! Ты только послушай! Что удумали! Устраивают конкурс "Супербабушка"! Интересно, претендентки будут выступать в купальниках? Представляешь? Варикозные ноги и сиськи до колен! Как тебе это нравится? — Не знаю, — всхлипнула Одетта. — Что ты все ноешь? Что еще случилось? У тебя что, первый день? — Эти исчезновения… Они у меня из головы не идут. И я скучаю без Маринетты Шамину. — Слушай, хватит, а? Ты же ее терпеть не могла! К тому же через три дня ты и думать про нее забудешь, спасибо Альцгеймеру. Так что потерпи немножко. — Но все-таки… — Знаешь, в твоем возрасте пора расстаться с амплуа плаксивой инженю. Если тебе за восемьдесят, ты можешь претендовать только на две роли: египетской мумии или ведьмы в бородавках. Вот, бери пример с Памперс. — Она кивнула на мирно похрапывающую соседку. — Она сделала свой выбор в пользу мумии.