— А как же: я высокий, с волосами и все вот это? — удивилась Кэтрин и даже не подумала спорить о торговцах. — Я это помню, да. Но я не помню, чтобы хоть где-то говорили о том, что можно превратить человека в дикое животное. — В ежа. — В животное, — настоял еж. — А вот о том, что можно перенести часть сознания в тело другого человека, где-то читал. Возможно, такое же можно проделать с животными. Кэтрин осмотрела своего собутыльника, который вальяжно лежал на столе перед почти пустым блюдцем, и постановила: — Для ежа ты очень странный. Иголки другие, толщина вон какая… Да еще нудный такой. — Звучит так, будто раньше ты выпивала с ежами каждый день и тебе было до безобразия весело, — огрызнулся еж. — Ну, с настоящими ежами не соскучишься. — Выходит, я ненастоящий?! Кэтрин закрыла лицо руками, только бы не засмеяться. Градус абсурда уверенно повышался с каждой секундой. Еж вел себя как ребенок, перескакивая с темы на тему и поминутно ведя носом, будто почуял еду. Они снова выпили и задушевно помолчали, каждый думая о своем и немного о клубнике, легкий запах которой теперь летал по всему дому. Правда, вскоре гость снова стал чересчур печальным, даже шмыгнул пимпочкой. — Не расстраивайся по пустякам, — приободрила она гостя. — Ты настоящий еж! И очень необычный, даже умеешь считать. Сплошные плюсы. — Благодарю, — сухо сообщил он и вылакал еще одно блюдце настойки, ни разу не чихнув. Только колючки будто опали. Кэтрин смотрела на это и думала: Докатилась… пьет с ежом! Мать честная. — А если я останусь таким навсегда? — спросил он. — Что делать тогда? Как быть, где жить? Ты разрешишь остаться у тебя? — Ну… ладно, — согласилась она, хотя подумала, что, будь еж высоким блондином, было бы куда-как лучше. — Хорошо, — моментально успокоился он, лег на живот и совершенно по-человечески подпер морду лапкой. — Знаешь, я думаю, будь я человеком, ты бы мне понравилась. Ну, как девушка, я имею в виду… как женщина, точнее, да. — Как женщина, значит, — усмехнулась она. — Ну, я надеюсь, что ты женщина, то есть что не… — смутившись, остановился еж, но потом продолжил, — Ты молодо выглядишь, но я очень надеюсь, что тебе больше восемнадцати, потому что мне точно больше, а разница в возрасте обычно приводит к проблемам. — К каким? Кто-то становится ежом, а другой слышит, что он говорит? — спросила Кэтрин. — Разные интересы, цели и опыт. И нормального разговора может не получиться, ничего не решишь, только обиды и… — И не выпьешь толком, — поддакнула Кэтрин и отставила свой бокал подальше, подозревая, что следующая тема плавно перейдет на: «ты меня уважаешь?». — Если жить вместе, это все играет роль, а нам с тобой жить, — будто не услышав ее, веско завершил еж. — Недолго, — с уверенностью, которой не ощущала, заключила Кэтрин. — Придет магполиция, и все закончится. И не переживай, мне чуточку больше двадцати. Примерно лет на десять, добавила она про себя, а еж будто прочитал ее мысли и фыркнул. — К тому же я умею договариваться. Ты сегодня видел, помнишь? С покупателями, — сказала Кэтрин. — Я видел, как ты давила и обманывала своих клиентов. — Так всего двух, и это вынужденная мера, чтобы они больше не приходили! — Ну да, ну да. — Ты, еж, — она наклонилась к нему, — я умею договариваться! И с клиентами я милая. — Тут не поспоришь, когда дело касается денег, ты действительно очень милая. — Ну за просто так, знаешь, не вижу смысла. Для кого? Для ежа? — Было бы неплохо, потому что, если я останусь с тобой надолго… — Я уже жалею, что согласилась тебя оставить, — сказала Кэтрин. — Мне кажется, ты больше жалеешь, что я не смогу тебе платить за проживание, — забавляясь, сообщил еж. — О, если бы ежи могли платить, я бы стала очень богатой хозяйкой теплицы. И была бы с ними очень милой, — кивнула Кэтрин. — За деньги. — Конечно. А по-твоему, что самое важное в работе? — Кэтрин вскинула брови. — Удовольствие? Рост собственного мастерства? Создание чего-то уникального? — перечислил прилично набравшийся еж. — И подожди, подожди, ты считаешь, что быть милой — это работа? — Ага, ее часть. И за нее должны платить. Потому что в работе важны те самые бумажки с изображением ратуши. Те, что хрустят, когда новенькие. И приятно шелестят, когда их пересчитываешь. — Кэтрин щепоткой сложила пальцы и изобразила, будто шуршит деньгами. — Вот это важно, а все остальное мелочи. — Не согласен, но ты становишься красивой, когда торгуешься или говоришь о деньгах. Поэтому можешь еще что-нибудь рассказать, — заплетающимся языком сообщил гость. Кэтрин покачала головой, и тут ее осенило. С ней флиртует еж! Натуральный, чтоб его, еж в иголках! — А мне интересно, почему ты живешь одна? — спросил пьяный изверг. — У тебя кто-нибудь есть? Он не будет против мужчины в доме? — Против ежа. И кто-то напился, — перебила Кэтрин. — Да, я вижу. Тебя будто покачивает. — Нет-нет-нет, это ты туда-сюда мордой крутишь, вон даже лапой придерживаешь. — Так удобнее на тебя смотреть, а то голова потяжелела, — заявил еж мужским голосом. — Я же говорю, что качаешься. — Нет, это ты. — Да нет же. В этот момент ежа заволокло туманом, в гостиной сверкнуло. А через секунду перед Кэтрин, подперев щеку, на столе полулежал мужчина. Блондин. Женщина поражено оглядела совершенно голого гостя и неуверенно потыкала в него пальцем. — Мать честная, — проговорила она, продолжая тыкать в гладкие плечи и грудь. — Это не очень-то вежливо, — сообщил мужчина с усмешкой, отвел ее руку и тут же понял, что у него тоже руки, а не лапы. Глаза блондина округлились, он резко выпрямился и крутанулся на месте. Из ежа вышел вполне приятный мужчина. С волосами до плеч, без особых изъянов и лишнего веса. Кэтрин отпила еще настойки и подперла щеку ладонью, как еж до этого. Ее почему-то уже ничего не удивляло, и новое обращение она восприняла проще, чем говорящих ежей. От них она, к слову, до сих пор пока не отошла. Даже достала выпивку, что делала лишь раз в год, когда до первого урожая оставалось пару месяцев, а от прошлого не было даже баночки душистого джема. В те черные дни она наливала стопочку и тихонько вздыхала над остатками денег. Ее гость крутился, ощупывал себя, метался в поисках чего-то, во что посмотреться. В конце концов нашел сверкающий поднос, ликующе воскликнул и сгреб Кэтрин в объятья. — Просто не верится! А-ха-ха! — засмеялся он, сжимая руки крепче. — Твоя настойка волшебная? А-ха-ха! — Обычная, — буркнула Кэтрин, стараясь отвертеться от объятий. Уж больно крепкими и голыми они были. Гость опомнился, отступил и чинно прикрыл ладонями пах. В общем, оказался человеком с манерами. — У тебя можно одолжить одежду? — спросил он, сверкая белозубой улыбкой. Кэтрин все в том же состоянии полного спокойствия сходила в комнату и вернулась с халатом от пижамы. Мужчина быстро его накинул, подвязался и постарался одернуть короткий для него рукав с рюшами. — Только это? — поинтересовался он. — У меня нет мужской одежды. А из моей тебе подойдет только халат. — Спасибо, — сказал блондин и вдруг протянул руку. — Питер, приятно познакомиться. — О, ты все вспомнил? Отлично, тогда завтра сам сходишь в полицию, снимешь себе гостиницу и, в общем, ура, — сказала Кэтрин и только после того, как это произнесла, поняла, что практически пригласила незнакомца на ночь к себе. Молодец, ничего не скажешь. А от такого мужчины никакой зонтик не поможет, придушит и… хм. И что? Обворует? Теперь-то у нее даже клубники нет, вся ушла на джем. А деньги в сейфе, о котором еж и не подозревал. — Конечно, схожу в полицию сам, правда, желательно не в халате… И на самом деле, я почти ничего не вспомнил. Свое имя, кое-каких людей. Это странно, да? — Странно, что ты был ежом. А все остальное терпимо, мне кажется. Он улыбнулся и осмотрел кухню, которая с его появлением словно стала меньше. И даже тяжелый деревянный стол будто ужался. — У тебя всего одна табуретка, — сообщил Питер.