– Как ушибленная? – с ядовитым сарказмом подсказала я. – Не передергивай! Эмрис… моя мать одно время была помешана на ментальной магии. Аниса, мне приходилось видеть людей в момент раздвоения сознания. Давно практикуешь? – в тоне Илая звучало неодобрение. Он говорил об астральных перемещениях, как о пагубной привычке или дурной болезни. – Я не практикую, а страдаю самопроизвольным раздвоением, – с трудом вымолвила я, заставляя себя проговаривать каждое слово, застревающее в горле. – Хочешь сказать, что ты этим не управляешь? – изогнул он брови. Покачав головой, неохотно призналась: – Впервые раздвоение случилось прошлой осенью после переезда в Дартмурт. Сначала подумала, что у меня начались галлюцинации. – Другими словами, ты скрываешь, что в любой момент можешь потерять контроль над телом. Ты в курсе, что такое нельзя держать в секрете? – Нельзя скрывать? Ты серьезно?! Да меня примут за сумасшедшую! – Я перевела дыхание, стараясь успокоиться и не наговорить лишнего, о чем потом несомненно пожалею. – Больше двух месяцев ничего не происходило. Я думала, что все закончилось! – Как видишь, нет, – сухо заметил он. – Илай, клянусь, мне очень жаль, что мы не прошли испытание. Я всех подвела и извинюсь перед командой. Только не надо меня отчитывать, меньше всего сейчас хочется слушать проповеди! – Ты совсем дура, Эден?! – с неожиданной злостью рявкнул он, но немедленно примолк и тоже перевел дыхание, очевидно стараясь проглотить обвинения. – При чем здесь испытание? Раздвоение опасно для мага, даже если он думает, что контролирует разум. Контролирует! Самопроизвольно выходить из тела, это как… как прыгать с крыши и надеяться, что из спины вылезут крылья. Ты слышала, что некоторые не возвращаются? – Да, – тихо призналась, отводя взгляд в сторону. Нет, Илай, я не слышала, а едва не испытала на себе. Удовольствие, скажу тебе прямо, ниже среднего. – О проблеме с раздвоением должны знать близкие, чтобы успеть помочь! – отчитывал он. – Об этом я читала, – ответила я и зачем-то начала спорить: – Еще в той книге говорилось, что оно затухает, если не пытаться это умение развивать. Не о чем беспокоиться… – Ради всего святого, Аниса, ты говоришь словами Эмрис! Какая еще книга? Фанатики ментальной магии готовы написать, что раздвоение – это божественный дар, и они действительно в это верят… – неожиданно он осекся и нехорошо усмехнулся: – Книжонку дал Армас, так? Он все знает? В голову пришла дурацкая мысль: мог ли магистр подсунуть мне фолиант, когда-то принадлежавший Эмрис Форстад? Может быть, они вообще вместе занимались этой самой ментальной магией, которую так сильно осуждал ее сын. – Да. – Подожди… – Илай растер лицо ладонями, провел рукой по волосам, словно мысленно старался подобрать цензурные слова, а из приличного в голове крутились одни междометия. – Выходит, ему ты рассказала, а от меня скрыла? – Я не рассказывала! С чего бы мне с ним секретничать? Он застал меня во время – божечки, как это назвать-то? – приступа. – И немедленно предложил помощь, – договорил он. – Верден никогда и ничего не делает по доброте душевной. Еще не поняла? – Ты предвзят. – Нет! – И ничего не знаешь! – Верно подмечено! – Он резко щелкнул пальцами, но после сложного заклятия, использованного в лабиринте, в воздух не выбилось ни одной магической искры. – Я ничего не знаю! Однажды моя девушка может не очнуться, а я как бы даже не в курсе. Почему ты не пришла ко мне? Мы не чужие! – Сначала не понимала, что происходит, потом было стыдно. – Полагаешь, я бы шарахался от тебя, как от прокаженной? Посчитал чокнутой и отказался помочь? Зачем заводить отношения с человеком, которому не доверяешь, Эден? Одним махом он задал столько сложных вопросов, что поневоле растеряешься и выпалишь как на духу: – Каждый раз я видела тебя! Доволен? В аудитории вдруг стало очень тихо, даже в ушах зазвенело. – Что ты имеешь в виду? – изменившимся голосом переспросил Илай. Заявление определенно его поставило в тупик и притушило гнев. – Каждый раз, когда случалось раздвоение, я оказывалась рядом с тобой. И ты был… в разных ситуациях. Вопреки здравому смыслу, на лице Форстада засветилась по-доброму ироничная улыбка: – Ты заставала меня в купальне или, может, с девушкой? – Если ты спросишь, понравилось ли мне увиденное, то я тебя ударю! Находишь это смешным? – Нет. По большому счету мне плевать, что ты видела и слышала. – Однажды я оказалась свидетелем вашего с отцом разговора об академии, о ссылке в Нозерфейд, о друзьях, которые тебе не нужны. О том, что его место не унаследовать, но ты обязан его получить, чтобы Форстады остались у власти. Тебе все еще без разницы? Мы молчали, не отводили глаз, не моргали, как в детской игре в гляделки. – Да, – ответил Илай. – Но теперь я знаю, что буду мыться в полотенце и выбирать выражения, когда обсуждаю с парнями секс. – Божечки, Форстад, порой я тебя ненавижу! – Я толкнула его в грудь и немедленно оказалась смятой в крепких объятиях. – Дай выйти! Илай и не подумал подчиниться, только стиснул крепче. Видимо, чтобы не начала драться. – Как много потеряно времени просто потому, что нас не учили разговаривать и слышать, – выдохнул он мне в волосы. – Не обобщай. В этом кабинете только одна глухонемая принцесса, и это не я. – Верно, – хмыкнул он. – Ты глупая, но крайне самостоятельная ведьма. – Прикопаю! – Не выйдет, ты вернула лопату. – У меня остался совок. До нас донеслись приглушенные стенами и закрытыми дверьми перезвоны песочных часов. Один сигнал, другой, словно проходила перекличка. Захрипел подыхающий вепрь в соседнем кабинете истории, скорее всего разбудив не только заснувших адептов, но и всех призраков Дартмурта. Занятие подошло к концу, как и самый откровенный разговор в моей жизни. Пришлось отстраниться и выйти в люди, пока люди не нагрянули к нам и не застали за жаркими обнимашками. На разрисованной двери в общежитии меня ждала прилепленная на простенькое заклятие желтая бумажка от смотрителя. Возможно, вредный старик решил провести внеурочную проверку или кто-то подсказал, где искать испорченную собственность академии, но мне без суда и разбирательств, поди, с небывалым удовольствием выписали штраф в четыре сорима. Да еще с пометкой «немедленно отмыть дверь»! – Ну, здорово! – процедила я, срывая листик. Только собралась промаршировать к смотрителю и, по-девичьи пустив горькую слезу, попросить забрать штраф – вдруг сжалится? – но от мелькнувшей в голове мысли замерла. Снова обернулась к двери и внимательно присмотрелась к надписям. Так и есть! Стены в лабиринте были изрисованы теми же символами, завуалированными иллюзией. Рука заметно тряслась, когда я прикладывала ладонь к деревянному полотну. После квеста сил почти не осталось, даже герб Дартмурта на запястье и тот потускнел. Пришлось высасывать резерв почти досуха, рискуя на пару дней остаться без капли магии и читать исключительно любовные романы, а не учебники. От заклятия зашифрованные знаки задрожали, мелко запрыгали и превратились в знакомые литеры старомагического языка. Колени подогнулись то ли от слабости, то ли от испуга. «Я все еще здесь. Флемм», – было написано на двери… Через полчаса скептически настроенная Тильда повторила в третий раз: – Ты поднимаешь бурю в стакане с водой. Я уверена, что над тобой кто-то подшутил. – В таком случае, этот кто-то очень настойчиво шутит. Может, хочет, чтобы все поняли, насколько он серьезен, – парировала я. Если припомнить, странных призывов о помощи приходило немало: появилась и исчезла надпись на стене в комнате, в середине лекции по высшей магии прилетела записка, мгновенно растаявшая, стоило ее прочесть. Просьбы от неизвестного мгновенно испарялись, не оставляли следов. Да и сейчас, когда прикрытое иллюзией послание было расколдовано, литеры начали медленно бледнеть. Глядишь, к утру окончательно сотрутся, и можно будет спорить со смотрителем о несправедливости денежного взыскания. Но пока надпись оставалась на месте, и мы четверо изучали ее с таким вниманием, будто ждали, что она нарастит дополнительные литеры. В коридоре общежития зазвучал девичий смех – соседки по этажу возвращались с занятий, мы спрятались в комнату, подальше от лишних ушей. Бади немедленно уселся на подоконник и с задумчивым видом начал дразнить кустик. Они словно бы забавлялись детской игрой в кулачки: один участник подставлял палец, а второй – пытался схватить. Боевой маг выказывал удивительную проворность, ловко убирал руку, мандрагора смыкала пустой бутон, а потом, войдя в азарт, пыталась цапнуть ускользающую жертву. – Резюмируем, – сказал Илай. – Кто-то присылал тебе послания с просьбами о помощи, но ты полагала, что над тобой подшучивают. Ночью появилась надпись, а утром в лабиринте ты что-то увидела. – Не что-то, а кого-то. Флемминга. Рассказывая о явлении Ботаника, я обошла тему раздвоения сознания, соврала, будто из-за сложного заклятия выпала на пару минут из реальности, что было недалеко от истины. Друзья поверили, а Илай промолчал, признавая право каждого хранить секреты. И вообще пусть в меня бросит камень тот маг, который ни разу не терял связь с действительностью после особенно трудного колдовства. Как видите, пока даже крошечной речной галькой никто не запустил. Проваленное испытание привело в отчаяние только Брокса. Он попытался созвать общий сбор, а когда не удалось загнать всех в пустую аудиторию, начал разборку прямо посреди главного холла. Впрочем, стоило напомнить капитану о его удивительной бесполезности во время прохождения квеста, и он немедленно примолк. По-моему, кэп единственный, кто не потратил ни капли магии и даже был в состоянии скандалить. А Дживс возмущался только из-за испорченных штанов. Когда он вышел из квест-комнаты, народ закатился в диком хохоте, и бедняга возжелал провалиться под землю, но земля отчего-то не возжелала проваливаться под ним. Пришлось щеголять покрашенным фасадом. – Понимаете, все очень странно, – вымолвила я. – Флемм ушел из академии и как в воду канул, ни на одно письмо не ответил. – Возможно, Ботаник просто не хочет с нами общаться, – рассудила Тильда. – Матильда, мы друзья! – Похоже, он так не думает, – пожала она плечами. – Поедем к нему, – не давая вспыхнуть новому спору, предложил Илай. – Узнаем, почему не отвечает на письма. – К Квинстаду? – несколько опешила я от неожиданного поворота. – Когда? – Сейчас.