– А кто она?! – принялась чокнутая тыкать мне в лицо раззявленной мордой демона. – Песик?! – Конечно, песик. Нездешний. У него два сердца! – И что?! Я выложила за нее двести соримов! За такие деньги у этой эртонской болонки просто обязаны быть лишние органы! – Мадам, может, вы покупали эртонскую болонку, но купили-то папеля! – в сердцах рявкнула я. – Какого еще папеля? – неожиданно нормальным голосом проговорила та. – Не какого, а обыкновенного рейнсверского демона! Я вообще ничего не имею против демонов, у самой на подоконнике кусачая мандрагора живет, но папель считается хищником. Вы в курсе, что таких животных надо держать в клетках? А он у вас свободно по палубам разгуливает! Он на меня хотел напасть! Или не хотел… но в свое оправдание должна сказать, что рычал Буся весьма убедительно. Мы не заметили, что вокруг плавно собралась толпа. Из кают спустились пассажиры и теперь толкались на узкой лестнице, рискуя кого-нибудь спихнуть вниз. Соседи по нижней палубе загородили проход. Впереди всех стояла набожная мамаша и словно ждала удобного случая, чтобы произнести коронное «помолимся». – Что здесь происходит? – наконец прибежал на вопли испуганный юнга. Подозреваю, они там, наверху, всем экипажем скидывались на камень-ножницы-бумага, кому выпадет успокаивать громогласных скандалисток, и бедняге не повезло проиграть. – Мою собачку украли и убили! – повторила дама, как поломанный кристалл из музыкального ящика, по кругу играющий один и тот же кусок мелодии. – Госпожа! – рыкнула я. – У вашего папеля бьются оба сердца. Расталкивая народ, в закуток выбрался Илай, при виде замороженного демона, прижатого к груди дамочки в кое-как завязанном пеньюаре, он удивленно изогнул брови: – И правда папель… Мадам, а вам по-настоящему везет. – По-вашему, молодой человек, это везение? – Она встряхнула окаменелого Бусю. – Столько денег псу под хвост! – Обычно эта девушка бьет заклятием разрушения, а тут просто заморозила. Удача! – покачал он головой. – Слушай, Форстад, – дернув его за рукав, прошипела я, – если ты пришел мне вырыть могилу, то лучше возвращайся обратно на палубу. Рыть я и сама прекрасно умею. – Не рычи, Эден, – отмахнулся он и повернулся к даме с папелем. – Мадам, позвольте задать вопрос. Внезапно взгляд, интонации, выражение лица – абсолютно все изменилось, в одночасье являя знакомого высокомерного аристократа: – Полагаю, вы в курсе, что на содержание рейнсверской фауны, если она признана безопасной для людей, необходимо получать разрешение в магическом совете? – А? – Она попятилась. – Буся не какая-то там фауна… – Мелкий прожорливый демон, купленный у нелегальных заводчиков, – договорил Илай. – Молодой человек, хотите сказать, что моя дражайшая супруга за бешеные деньги приобрела существо, способное сгрызть не только мои ботинки, но и ноги? На сцене появился муж обиженной дамы, высокий мужчина с шикарными усами и в завязанном на пояс шелковом халате. – Верно, – кивнул Форстад. – По крайней мере, теперь понятно, почему эта болонка ест больше дворового волкодава, – вздохнул он и бросил пронзительный взгляд на жену: – И теперь мы решили спор, кто порезал моих канареек. – Буся невинен, как котенок. – Да, но твой Буся, прости господи, не котенок, а демон! Я склонен доверять знаниям магов! – В тоне мужчины проявилось раздражение. Видимо, спор о гастрономической жадности прожорливого питомца между супругами вспыхивал не раз и являлся той самой больной мозолью, на которую ни в коем случае не следовало наступать. Дама фыркнула, но окаменелую «собачку, которая точно не котенок» прижимать к груди перестала. Сунула под мышку. – Госпожа маг, примите наши искренние извинения, – обратился усач ко мне и начал подниматься по лестнице. Любопытные зеваки выстроились по стенке, освобождая проход. – Дорогой, а мне что делать? – жалобно проговорила мадам. – Полагаю, надеть намордник. – На Бусечку? – Я готов предложить еще один вариант, но боюсь, дорогая, если его озвучу, ты захочешь поделить имущество, – мягким тоном ответил он, словно не замечая, как жена поменялась в лице. Конфликт разрешился мировой. Судя по красной физиономии и нехорошему блеску в глазах, мадам осталась недовольна и все еще жаждала кому-нибудь вцепиться если не в горло, то в волосы. Гнев она сорвала на безответном члене экипажа, вынужденном терпеть капризы богатых пассажиров по долгу службы: – Юнга! Быстро найди клетку! С навесным замком! И отнеси это существо в трюм! В мгновение ока пятнистый песик превратился из Бусечки в «существо». Даже обидно за малыша стало. Он, конечно, прожорливая скотина, способная отгрызть пальцы, но с хозяйки-то ни разу даже пробы не снял. – Я должен нести? – спасовал несчастный юнга перед замороженным песиком и с жалостью посмотрел на нас с Форстадом: – Господа маги, вы же знаете, как справляться с рейнсверскими демонами? – Не-не, – немедленно в два голоса отказались мы. – Мы не по части зверомагии. Просто в зоопарке папеля пару раз видели… Народ начал возвращаться на свои места, в нашу сторону посматривали с уважением. – Госпожа маг, – потеснился в дверях один из соседей, уважительно пропуская меня вперед. – Спасибо, – вздохнула я. Оказалось, что Тильда даже не потрудилась поднять голову с колен Бади, так и дрыхла, не обращая внимания на потасовку. Лучшую подругу едва не загрыз мелкий демон, а потом и хозяйка этого самого демона, а она даже ухом не повела. Удивительно крепкий сон! Правда, когда я проходила мимо, Джер приоткрыл глаза и кивнул: – Боец. – Эден, у тебя талант находить странных кусачих тварей, – усмехнулся Форстад. – Иди сюда, мой боец. – Чего так долго шел? – проворчала я, снова пристраиваясь на его плече, хотя еще полчаса назад мысленно клялась никогда не спать в позе вопросительного знака. – Вмешался, когда понял, что ты начала злиться. До этого никакой опасности не было. – Как это не было? Меня чуть в воровстве не обвинили. – Не для тебя, а для мадам с папелем, – пошутил он. В смысле, лучше бы Форстад пошутил, а то физиономия подозрительно серьезная! Заснуть больше не удалось. Я смотрела, как за толстым оконным кристаллом светлело небо. Темнота сменилась предрассветными сумерками, а вскоре пришло серое безрадостное утро. Юнга объявил о прилете. Народ, полночи развлекавшийся потасовкой двух дамочек, неохотно продирал глаза. Семейство по соседству проснулось. Мать покосилась на меня и вздохнула: – Как страшно жить. Помолимся о счастливом дне. – Мама, – простонал мальчишка постарше, – я хочу покормить страшную собачку. – А я хочу есть, – подхватил другой. Видимо, почувствовав, что супруга на грани… молитвы, отец вытащил из корзинки надкусанную булку и сунул старшему сыну: – Возьми хлеб и покорми своего брата. Через полчаса корабль завис над площадью прилетов. С подозрительным шуршанием у воздушного судна сложились крылья, и оно начало медленно опускаться. В животе неприятно защекотало и вдруг заложило уши. С толчком корабль встал на платформу. Некоторое время стояла оглушительная тишина, словно пассажиры не верили, что живыми добрались до пункта назначения. Наконец пространство взорвалось разговорами, шуршанием вещей и грохотом стаскиваемого с полок багажа. Родные края Флемминга Квинстада встретили нас негостеприимно: хмурым небом, готовым осыпать нежданных гостей мелким дождем, влажным тяжелым воздухом и холодным ветром, пахнущим морем. Землю покрывала пожухлая трава, деревья стояли по-сиротски голые, очень жалкие, и никакого снега. Казалось, мы снова вернулись в позднюю осень. По трапу спускались в толпе усталых от перелета пассажиров под стенания Тильды, искренне сожалевшей о пропущенной ночной заварушке. Не успела я почувствовать под ногами земную твердь, как услышала оклик: – Госпожа маг! Постойте! Сердце екнуло. Уверенная, что сейчас мне предъявят счета за устроенный концерт, я оглянулась. По лестнице сбегал переполошенный ночной юнга с маленькой корзинкой для пикников в руках. – Чуть не упустил! – выдохнул он и протянул мне корзинку: – Вам просили передать. – Мне? – чувствуя подвох, немедленно напряглась я и оглянулась на друзей. Что сказать? Они как бы даже не заметили, что один товарищ по команде прекратил медленное, но неуклонное движение в сторону здания порта, и продолжали ползти со скоростью черепахи. Вот так посреди леса остановишься шнурок завязать, повернешься, а верные друзья тебя оставили на съедение медведям! – Послушайте, мне надо идти, – попыталась отказаться я от любых нежданных подарков. – Счастливого пути! – пожелал юнга. – Но сначала заберите. Супруги с демонической болонкой велели отдать лично вам. Держите. Я вдруг обнаружила, что уронила на землю саквояж и действительно обеими руками прижимаю к животу корзинку, а в нос тычет плетеная ручка. – Что это? – Демоническая болонка, – радостно оповестил посыльный. – Клетку найти не смогли, но песик обездвижен. Удачи, госпожа маг. – Стоять! Уверенная, что надо мной нехорошо подшутили, я приподняла крышку и проверила содержимое корзины, готовая обнаружить что угодно, даже дохлую крысу или ворох грязных носков… Внутри лежал парализованный заклятием папель. Лапы торчали, глаза таращились в плетеную стенку, из открытой пасти почему-то вывалился желтоватый язык. В общем, выглядел бедняга, мягко говоря, неважно, аж сердце щемило. Вернее, его обязательно защемило бы, может, даже до остановки, если бы сейчас Буся не находился в корзинке, которую втюхали именно мне! – Вы издеваетесь? – недоверчиво протянула я.