– Ни в коем случае, – покачал головой юнга. – Госпожа сказала, что вы в курсе, что с ним делать. – Нет, я понятия не имею, что с ним делать. Заберите немедленно и верните своей полоумной пассажирке! Я попыталась отдать корзинку обратно, но ловкий аферист спрятал руки за спину. И как таких мошенников только берут в команду на приличное воздушное судно? – Госпожа с супругом пятнадцать минут назад покинули судно. Они уже не наши пассажиры. Если поторопитесь, то успеете их догнать, – объявил нахальный посыльный. – Удачи и всего наилучшего. – Подождите прощаться! То есть вы предлагаете мне вернуть папеля самой? – охнула я на невозможную наглость. – Как же я могу вернуть ваш подарок? – делая акцент на слово «ваш», покачал головой юнга. – Вы понимаете, что это рейнсверский демон! Настоящий и без разрешения! – Дареному коню в зубы не смотрят, – пожал плечами парень. – Ладно! Тогда примите этого… пятнистого коня в качестве сувенира, – двумя руками протянула я корзинку. Цокая языком, хитрец игриво погрозил пальцем, как ребенку: – Некрасиво передаривать дареное. – Не пойму, – вырвалось у меня, – вы знаете поговорки на все случаи жизни? – Я родом из восточных долин, – улыбнулся он. – Действительно? С ума сойти! – излишне экспрессивно охнула я. – Мы земляки! Я из Брокстена! – Надо же, какое совпадение, – без должного энтузиазма согласился парень, видимо, ясно осознавая, что если девица – из восточных долин, то следует шустренько делать ноги, пока корзинка незнамо каким образом не перекочевала обратно к нему. – Послушай, земляк, – понизила голос и перешла на свойский тон. – Честное слово, забери папеля. Я адептка, живу в общаге, комнаты размером с коробок. Нам запрещают держать домашних питомцев. – Так он же компактный, мало места занимает, – эффектно состроила недоумение эта, с позволения сказать, бесчувственная образина. – Да, но жрет, как волкодав! Он выведен в нашем мире, его в городской зоопарк не примут, а у меня уже обитает клыкастая мандрагора. Только демонического пса для полного счастья не хватает! – Почему же не хватает, вам уже подарили песика, госпожа маг. – Эй, Эден! Ты чего застряла? – рявкнул сзади Форстад, видимо, обнаруживший, что дружеский квартет охотников за Ботаником превратился в трио. Стоило на секундочку отвернуться, чтобы проследить, как Илай приближался торопливой походкой, прорезая путь против движения сонных, точно мухи зимой, пассажиров, а юнга уже стремглав взбежал по трапу и спрятался в корабле. Только в дверном проеме мелькнула спина в форменной рубашке. – Форстад, какого демона ты меня отвлек? – расстроилась я. – Кто это был? – ревниво вопросил он. – Юнга передал подарок. – Какой еще подарок? – Илай приподнял крышку корзинки и рявкнул: – Папель?! Тот самый? – Почему ты смотришь на меня так, будто я стащила этого дурацкого папеля? – У меня нет слов, я способен только смотреть! – И хорошо, ничего не говори. Может, еще успеем догнать эту чокнутую мадам с болонкой. – Ее болонка торжественно подарена тебе, – заметил Илай. – Божечки, нашел время придираться к словам! Мы действительно не постеснялись рвануть к зданию воздушного порта бодрой рысцой, плавно переходящей в галоп. Ворвались в зал прилетов, где нас дожидались друзья, и притормозили лишь для того, чтобы вручить Бади саквояжи. – Встретимся на выходе! – махнул рукой Илай и ловко забрал из моих рук корзинку. – Что случилось-то? – изумилась Тильда. Неожиданно выказывая командную солидарность, сладкая парочка бросилась за нами следом. – Бусю подкинули! – Это шифр? – серьезно спросил Джер. – Это папель! Поиски не увенчались успехом. Супружеская пара, ловко спихнув пятнистую проблемку, исчезла. Кажется, я начинала понимать, как себя чувствовала добропорядочная домохозяйка, в один прекрасный день открывшая дверь уютного домика и обнаружившая на пороге подброшенную корзинку с младенцем и запиской: «Вы знаете, что с ним делать». – Отдам стражам, – решила я. – Скажу, что кто-то забыл корзинку с песиком… Через полчаса в наемном экипаже мы отъезжали от здания воздушного порта. Корзинка с рейнсверской пятнистой «болонкой» стояла на лавке между мной и Илаем. Когда карета подскакивала на кочках, окаменелый папель ударялся о стенки. Не выдержав, я сняла с шеи шаль и аккуратно подстелила под звереныша. – Что ты собираешься делать с этим Бусей? – с трудом сдерживая смех, спросила Тильда. – Сдам в академический зверинец! Он же ручной демон. Когда я с хмурым видом развернулась на полпути к стражьей комнате в воздушном порту, подруга радостно захлопала в ладоши и без зазрения совести стрясла с парней по сориму. Оказывается, дорогие товарищи по команде поспорили, хватит ли у меня силы воли избавиться от очередной уродливой кусаки, способной довести до лазарета любого ипохондрика. Тильда утверждала, что я испытываю неконтролируемую слабость к странным существам с клыками, Форстад выразил мнение, что мне хватит мозгов обойтись малой кровью, а Бади поддержал его из мужской солидарности, хотя, очевидно, был полностью согласен со своей очкастой ехидной. Когда парни, одарив меня укоряющими взглядами, отдавали деньги, я почувствовала себя мягкотелой идиоткой. – У тебя такие любопытные ручные питомцы, – сыронизировал Илай. – Цветок с зубами, желтый пес в синий горох. – Столичная принцесса пока что со всеми зубами, но еще без синего гороха… – услужливо дополнила список, тонко намекнув, что один уже дописался записок, седмицу ходил пятнистый. – Эден, у тебя явно проблемы с памятью, – изогнул брови Илай, в светлых глазах прыгали смешинки. – Я больше не твой фамильяр. Забыла? – Серьезно? – Я твой парень, – довольно ухмыльнулся он. – Извини, никак не привыкну. – Вы такие милые, – хмыкнула Тильда. – Даже завидно. Семья Квинстадов жила на отшибе. Маленький каменный особнячок с затянутой плющом стеной и с горделиво торчащей каминной трубой окружал засыпанный опавшими листьями голый сад. На повороте к дому скособочился жестяной почтовый ящик на длинной «ноге», покрытой облупленной белой краской. Мы выбрались из экипажа. Воздух был холодным и свежим – голова начинала кружиться. Впрочем, возможно, у меня кружилась голова от недосыпа, усталости и перенасыщения впечатлениями. Кованая калитка протяжно скрипела, на ступеньках перед входной дверью теснились большие цветочные горшки с засохшими растениями, под козырьком светился, видимо зажженный на ночь, магический фонарик. Возле двери висела торжественная бронзовая табличка с аристократическим гербом и фамилией семьи. Мы постучали медным молотком. Через некоторое время дверь открылась, на пороге появилась полнотелая женщина в чепце и переднике, очевидно, горничная. Она окинула нас недоуменным взглядом, с подозрением покосилась на небольшие саквояжи в руках, остановила взгляд на корзинке и сузила глаза, словно сквозь плетеные стенки различила, что внутри прятался окаменелый демон. – Здравствуйте, – поздоровалась я сразу за всех. – Не молимся и ничего не покупаем! – отрезала она, не желая гадать, кем именно являются гости: сектантами, каких в королевстве в последние годы развелось больше, чем пифий, или коммивояжерами, продающими «с колес» мыло, алхимические притирки и прочую бесполезную ерунду. – Мы друзья Флемминга! – выпалила я. – Друзья? Горничная порывисто дернула дверь, демонстрируя за спиной тесный холл с деревянными панелями на стенах. – Однокурсники, – подсказал Илай. – Божечки! – охнула она, всем телом подаваясь вперед. – Вас прислал Флемминг? Вы что-нибудь о нем знаете?! * * * На стене гостиной висела большая карта мира. Единый континент обступал Мировой океан, окружали крупные и мелкие осколки земли – острова. Моря представляли собой синие кляксы. Тянулись неровные темные полосы гор, разлетались тонкие линии – границы королевств. Все подписано аккуратными литерами, координаты просчитаны со скрупулезной точностью. Точно такая же карта висела в моей школе в кабинете географии, в нее я тыкала указкой, с трудом отыскивая города и мелкие провинции. Однажды Флемм упоминал, что при жизни его отец составлял атласы, но до меня только сейчас дошло, кто именно автор моего самого страшного школьного кошмара. Могла ли я подумать, что буду сидеть в провинциальной гостиной с вязаными салфетками, держать в руках фарфоровую чашечку и украдкой бросать взгляды на шкаф «почета», в котором хранились дипломы и награды сынули знаменитого географа. Более того, подружусь с этим самым умником-сынулей. – Он сбежал. – Госпожа Квинстад прятала под чепцом седые волосы, а в глазах – слезы. – В конце осени из академии пришло уведомление, что Флемминг отчислен, но домой он не вернулся. Я приезжала в Дартмурт, но ваш магистр-куратор сказал, что ничем не может помочь. За отчисленных адептов академия не отвечает. Мы быстро переглянулись. – Матушка, говоря куратор, вы имеете в виду магистра Вердена Армаса? – тихо спросил Илай.