— Ты… ты… — Засранец, подлец, говнюк — какое слово выбрать первым? Мы шагали по городу. — Извини, — заговорил Финн, — я не мог раньше объявиться. Я только вчера вернулся. Кроме того, Иен уехал на Авалон с докладом о новых смертельных случаях. Я дежурил за него. — Откуда вернулся? Зачем спросила?! Зачем мне это знать?! — Я тебе все объясню, как только придем ко мне, — ответил Финн, — тогда спрашивай что хочешь. Отвечу на любые вопросы. Только сначала домой. Я приготовлю ужин. Даже блинов тебе напеку, если хочешь. Капучино у меня нет, будем пить чай. — Пусть будет чай, — согласилась я. На его древнем спорткаре мы приехали в Мюррейфилд. Мы поднялись на второй этаж. В отличие от первого, где была полнейшая помойка, здесь вполне можно было жить. Он поставил мои пакеты к стене и развел огонь в камине. — Есть еще мансарда, — Финн указал наверх, — там наши спальни и ванные. Пойду приготовлю нам поесть. И чаю принесу. Судя по всему, это место являлось просто временным пристанищем двух сторожей — Финна и Иена. Здесь все было очень практично, но не очень уютно. Напоминало обиталища моих родителей во время их командировок. Правда, огонь в камине делал помещение намного милее. Я сняла ботинки и села на ковер, вытянув ноги к огню. — Возьми кресло, — посоветовал Финн, снова появившись в комнате. — Это не музейная мебель, ею можно пользоваться. — Надо же, ты все-таки умеешь шутить. Он протянул мне чашку чая и снова ушел на кухню. — Скажи сразу: чего ты сюда намешал? — спросила я, кивнув на чай, когда он вернулся. — Только мяту. Тебе ее можно? — А, ну тогда ладно. — На, держи, пусть тебя это утешит, — Финн протянул мне тарелку с блинчиками, посыпанными сахарной пудрой. — Шоколадного соуса не нашлось, прости уж. Когда в доме Иен, сладкое исчезает моментально. Финн сел рядом со мной на ковер и стал есть сэндвич. Блины пахли божественно. Они были сладкие и промасленные, как раз как я люблю. — Идеальные блины, — честно призналась я. Некоторое время сидели молча и только жевали. Громко тикали старинные напольные часы. Трещали поленья в камине. — А эльфы дышат? — поинтересовалась я. — Как и люди. — Значит, дышат, — заключила я. — А чем эльфы органически отличаются от людей? Сердце у вас есть? — Вот ты как, а я тебе блинчики жарил! — обиделся Финн. А про себя подумал: «Знала бы она, какое у меня огромное сердце и какие у меня из-за этого проблемы в жизни!» Что он имел в виду? Я глотнула чаю и обожгла язык. Ай, больно! — Есть у нас, эльфов, одно качество, которого нет у людей. Повернись ко мне. Я повернула к нему голову, судорожно вдыхая воздух, чтобы охладить обожженный язык. Финн подул мне в лицо. Пахнуло сиренью и кожей. Голова закружилась, словно я выпила лишнего. И вдруг все прошло — и боль, и онемение. — Что это было? — Мы умеем смягчать боль дыханием, — объяснил он, — а в остальном наш организм почти не отличается от организма человека. Наши клетки устроены по-другому. На Авалоне тебе бы прочли очень подробную лекцию о строении тела эльфа. — Расскажи! Что еще умеют эльфы? Наколдовать весну можешь? — Нет. — А вообще колдовать вы умеете? Или летать по воздуху? — Что за ерунду рассказывают об эльфах! — возмутился Финн. Помолчал и добавил: — Мы умеем перемещаться во времени. Легенда тринадцатого века — Да ты что?! Я опять неудачно глотнула и обожгла язык. Он продолжал с невозмутимым видом пить чай. Надо же, путешествовать во времени! — Ты шутишь, Финн! Может, у тебя просто приступы дежавю? Или ретроградная амнезия? Это совсем не то же самое, что путешествия во времени! — Мы правда умеем перемещаться во времени, — спокойно ответил Финн. — Ладно, принеси-ка мне… Ну, скажем, гусиное перо для письма из семнадцатого века! Хотя нет, лучше вот что: хочу лавровый венок из Древнего Рима! И я уставилась на него во все глаза, чтобы не пропустить момент, когда он растворится в воздухе. Но он не растворился. Он вообще не двинулся с места, продолжая потягивать чай. — Я серьезно, Эллисон. Ты знаешь, я вообще не люблю шутить, — напомнил Финн, — я не могу переместиться отсюда. Для этого необходимо найти место особой силы. Есть правила и законы, я их все уже и не помню. — Законы и правила для перемещений во времени? — Конечно. Ты уже слышала о временных агентах. Только им и разрешено путешествовать во времени. У каждого агента есть четкое задание и назначение, их необходимо соблюдать и выполнять, но они меняются так же часто, как указы парламента. Поскольку я не агент, я давно не упражнялся. Значит, раньше он был агентом? И не выполнил приказ Оберона? И поэтому больше ему нельзя перемещаться во времени? — Ладно, Финн, предположим, ты переместился в прошлое, в недавнее прошлое, в день нападения у Магических врат. Ты что-нибудь видел? Можешь опознать нападавших? Финн вздохнул: — Я не перемещался в день нападения. К сожалению, это невозможно. Мы можем перемещаться в прошлое только до нашего рождения, иначе мы встречали бы самих себя на каждом шагу. А это физически невозможно. А что, перемещения во времени вообще возможны и нормальны?! — И все-таки я был в прошлом, — продолжал Финн, — в тринадцатом веке. Я закашлялась. Он похлопал меня по спине. — Могла бы и догадаться. Это же ты навела меня на эту мысль. Ты упомянула о путешествиях во времени тогда, в библиотеке. — Откуда мне было знать… Что ты в состоянии перепрыгнуть через восемь веков! — Хочешь узнать, что я выяснил? Он еще спрашивает! — Я был в 1247 году. У одной женщины, знахарки. Она последняя обладает древними знаниями. Мы с ней… связаны. В каком смысле связаны? — Нет, это не романтические отношения, — Финн грустно улыбнулся, глядя в огонь, — у нас другая связь. Понимаю, ему больно об этом говорить. — Что значит «древние знания», Финн? — Те, что передаются из поколения в поколение устно. Эти знания скрыты где-то в авалонской библиотеке, но до сих пор еще передаются устно. Многие легенды и мифы утрачиваются, потому что их не записали. Есть у нас несколько специалистов, которые перемещаются во времени, собирают и записывают древние истории. К счастью, к этой ведунье никто из этих «фольклористов», как мы их зовем, не приходил. — Почему «к счастью»?