Пока Феликс изучал магическую преграду методом ощупывания, Катенька пробралась сквозь растительный заслон. Он был выставлен в незапамятные времена, когда люди ездили на самых настоящих каретах, — беспрепятственно пропускал магические экипажи и животных. — Можно пройти и так, — объяснила Луиза, — но бывает неприятно. Ветки щекочут по лицу, плети похожи на змей. Некоторые боятся. Хотя если нужно, я хожу. Феликс представил, как по его лицу щекочут змеи. По спине побежали иголочки. В том, что Луизу не тронут ни змеи, ни бешеные кабаны, он не сомневался. Если уж она за неполный день приручила и перевоспитала Селиверта! Для прохода через живую стену нужно было скормить лозам немного магии. Так что ни людских машин, ни людей, ни... Феликса сюда попасть не могло. Лес, хотя и казался густым, на самом деле был не в сибирской глуши, а в Европе. Без такой защиты на задний двор к ведьме каждый день вламывались бы то грибники, то охотники, то чёрные археологи с металлоискателями. — Копают ржавые деревяшки и черепки, но каждый мечтает найти сокровище. Вот и едут сюда день и ночь. Феликсу ведьма посоветовала пользоваться выданным маг. транспортом — вложенного в него заряда должно было с избытком хватить и на езду, и на кормление магической завесы. Был ещё способ, но ведьма не стала в него углубляться. Только лукаво улыбнулась и пообещала показать наутро. Катерина с сожалением подтвердила, что они останутся. Как бы ни хотелось госпоже агентше отправиться на место преступления, но уже смеркалось. Под натиском Луизы, желающей принять у Феликса кусовую, кошечка сдалась. Стажер, успокоившись, выложил на стол Министерский жетон и черную бархатную коробочку. Хозяйка леса отодвинулась подальше и попросила больше не класть эти два предмета в один карман. Сильные артефакты могли войти «в неконтролируемый контакт» друг с другом. О том, что будет в результате «контакта», Луиза поведала туманно. В описании фигурировали силовые поля и нити, кратеры и цунами — в целом, звучало безрадостно и намекало, что стоит поскорее допить третью кружку и зачерпнуть четвертую. — Ледяное спокойствие налицо, — прошипела Катенька, но быстро притихла, когда увидела с какими предосторожностями Луиза проводит осмотр. Ведьма не стала трогать коробочку, беспечно таскаемую Феликсом целый день в кармане куртки. Она подобрала с земли пару веточек и, орудуя им на манер палочек для еды, сдвинула крышечку. Показалась потрепанная временем шелковая ткань бледно-желтого цвета. Под ней — деревянная резная палочка толщиной в пару сантиметров и длиной не более обыкновенной шариковой ручки. — Я дотронулась и вот, — кошка дернула хвостиком, — мгновенный эффект. Никогда такого не видела и не слышала о таких артефактах! Луиза посмотрела в пустоту над коробочкой, сделала пару глубоких вдохов. Улыбнулась. — Интересно, — наконец сказала она. — Это плохое «Интересно» или хорошее «интересно»? — уточнила Катерина и сунулась поближе. — А это что, следы зубов, — она ткнула лапкой в воздух над изрезанной узорами палочкой. На ней и правда были следы... очень больших и острых зубов. — Это жезл... — Луиза назвала слово, изобретатели которого, похоже, не подозревали о существовании гласных, звучало как «Птртшркл». — Его используют, чтобы обратить мыслящее существо в животную форму. — В кошку? — спросила кошка. — Не обязательно. Зависит от обращаемого. Насколько я знаю, это всегда что-то близкое по духу. Катерина вся подобралась, засверкала глазами. Ответ ей не понравился. Феликс её негодование понимал и разделял. С таким характером ей больше подошла бы росомаха. Луиза еще раз настоятельно посоветовала не хранить его с другими предметами, не проходить вместе с ним через пространственные двери и, желательно, не дотрагиваться. Что будет «в случае повторного контакта», она не знала и проверять не советовала. — Но зачем он вообще нужен? Я же потеряла все свои способности! — возмущалась кошка. — Зачем превращать мага в зверя? Чтобы что? Чтобы путаться в четырех лапах и сходить с ума от запахов? Я первые пять часов думала, что мозг взорвется! А глаза! Катерина скорбно закатила помянутые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, после чего сообщила, что дальше двадцати метров видит размытое месиво, магические нити не видит вообще. — Только иногда что-то вспыхивает, — пожаловалась она. — Жезл создает полную имитацию тела животного. Ты видишь и чувствуешь, как настоящая кошка, — подтвердила Луиза, — но этот артефакт никогда не использовали на магах. Только на бессмертных. — На вампирах?! — впервые за день Феликс и Катерина высказали единодушие, выраженное в глубоком удивлении. Жезл с названием, похожим на звуки падающих камней, а не на имя уважаемого и древнего магического артефакта, принадлежал клану бессмертных. Использовали его, насколько было известно Луизе, когда бессмертный терял контроль над собой и впадал в безумие. Такое случается нечасто. Вампиры строго следили за вступающими в клан. Подготовка к перерождению начиналась задолго до самого ритуала. — Таким не нужен жезл. Они понимают, что их ждет. Но иногда в клан попадают... случайно. Человек умирает. Вероятно, раньше, чем следовало. «Например, кладет древний жезл в один карман с жетоном Министерства...» — предположил Феликс, осушая кружку до половины. Если в человеке еще оставалось немного крови и рядом оказывался бессмертный, готовый поручиться за него перед кланом, глава мог разрешить обратить такого умершего «вне очереди». — Они... не готовы. Обращенные без подготовки приходят в себя и не понимают, что с ними происходит. У них появляется сила, нечеловеческая. Она переполняет разум, подпитываемая шоком от осознаниями смерти и тут же — воскрешения в незнакомом месте с незнакомыми существами вокруг. Молодому бессмертному нужно время, чтобы принять это. — А в животное превращают тех, кто недостаточно обезумел? — ехидненько уточнила Катерина. — Чтобы добить? — Чтобы защитить, — улыбнулась Луиза, — в основном — окружающих. Юные бессмертные, как маленькие дети с оружием в руках. Луиза рассказала о ритуале с превращением, что знала: глава клана брала жезл специальным приспособлением с еще более непроизносимым названием, касалась юного безумца, заключенного в клетку. Клетка с животным опускалась на дно глубокого колодца со столбом по центру. На столб устанавливали жезл. — Тетя Лу, и как долго вампир так... существует? — Полагаю, пока не придет в себя, — ответила ведьма, — стоит тебе отойти от жезла на семьдесят футов, к тебе вернется прежний облик. Кошечка с досадой посмотрела в черноту вечернего леса. — То есть, метров на двадцать? — На двадцать один. — усмехнулась ведьма. — Насколько я знаю, именно такое расстояние между столбом и стенами колодца. Алекс, — обратилась она к Феликсу, — следи за расстоянием, не отходи от Катюши. — А куда я денусь, — ответил он, зачерпывая пятую кружку. Настроение стремительно улучшалось. Когда ведьма попросила домового накрыть стол, стало совсем хорошо. Феликс с радостью продегустировал ароматные колбаски с чесночком, нежнейшие кенигсбергские клопсы — котлетки из телятины с анчоусами, которые традиционно подавали в этом регионе (со слов Луизы, приготовленные по её личному рецепту — «Нигде таких не попробуешь!»), попробовал и суп в хлебе. Был еще гуляш, свиная нога, соленья и квашеная капуста, маринованные овощи и картошка с укропом, горшочки с грибами и... еще что-то, что в Феликса никак не могло влезть. Луиза, будучи гостеприимной хозяйкой, подкладывала и подкладывала гостю самые вкусные кусочки, расспрашивала Феликса о работе в Министерстве, о Москве, как дела у общих знакомых, которых нашлось немало, какие ходят сплетни, какие чины кто получил и чем он, Феликс, будет заниматься после стажировки, когда выйдет на полную ставку. Феликс старался рассказывать подробно, обстоятельно, но осторожно — неизвестно, что он может ей говорить? Но нежнейшие клопсы сделали свое грязное дело — Феликс расслабился и даже подумал, что некоторые ведьмы очень даже ничего. Хорошие, добрые, вкусно готовят и умеют нормально разговаривать. За этот день он успел о такой роскоши позабыть. Катенька в разговоре не участвовала по техническим причинам — Луиза выделила ей пару отварных индюшиных ног, которые голодная кошечка с тихим урчанием неспешно объедала. Увлеченная этим процессом, она не обращала на болтающих людей никакого внимания, пока Луиза, только что весело смеявшаяся над рассказом Феликса о своем первом полете на метле, не сказала совершенно серьезным тоном: — Тебе пора спать, — звучало, будто Феликсу было лет пять и он уже посмотрел вечерние мультики, он чуть кружку не выронил, — на рассвете сдаешь мне теорию, тебе нужно отдохнуть. А мне нужно еще поговорить с Катюшей. Катюша чуть не подавилась птичьей костью. — О шшом? Луиза промолчала. Феликса выставляли за дверь — довольно жестко, безапелляционно. Да, накормили, напоили. В баньке не попарили, но обещали горячий душ и собственную спальню. Посмеялись над его историями и отправили спать. Чтобы, наконец, обсудить что-то действительно важное. Феликс посмотрел на кошку — для неё это тоже было новостью. Посмотрел на дом — от стола до него — метров десять, сам дом в длину — тоже не больше десяти. Выходило, что даже если он ляжет спать в какой-то из гостевых спален, стол попадает в радиус действия артефакта. — Иди, — сказала кошка, — мы здесь посидим и тоже пойдем внутрь. Луиза вызвала Селиверста — проводить гостя и показать ему комнату. — До рассвета, — попрощался он, посмотрел с сожалением на недопитое ведро — этот день тянул на что-то большее, чем пять кружек! После недолгих колебаний взвесил его на руке и его и забрал с собой со словами, что «ему нужнее». Возражений, что удивительно, не последовало. — Не знаю, на что ты дуешься, Катенька, — шепнула Луиза госпоже агенту, когда Феликс скрылся в доме. — Он же вылитый... — имя она прошептала так тихо, что услышала его только Катенька с её по-кошачьи обостренным слухом. — Лет двести назад девушки бросали женихов, увидя такие глаза. Знаешь, была мода на отношения с не магами. — Некоторые и сейчас...— недовольно ответила Катерина, — гоняются за трендами! Так о чем ты хотела поговорить? Дальше они перешли на шепот. Непривычно молчаливый домовой отвел Феликса в небольшую комнатку с свежезастеленной постелью, зажженным камином в углу и чашкой горячего чая на тумбочке рядом с кроватью. Чашку Феликс убрал на подоконник за ненадобностью — у него в ведре было целых две. Посмотрел недолго в окно — ведьмы все шушукались за столом. — Эхххъ, — горько вздохнул за спиной Селиверст. — Что, — Феликс думал, что дух уже ушел по своим делам; было их, надо думать, теперь немало, — обижают сиротинушку? Министерский сиротинушка вздохнул ещё горше. — Эххо-хо-хо, — робко начал дух, — тяжко здесь, домой охота. Эхххъ.