— Дай, — умоляюще заглядывая в глаза, попросил он, — я шнурок продену и на шею повешу. — Конечно, возьми, — я отдала кольцо, и он крепко зажал его в кулаке. — Как рано вы выходите? Я приду проводить. — Очень рано. И ты не приходи, иначе, я буду оглядываться всю дорогу, и это сделает меня слабым. И так, не знаю, как переживу эту разлуку. — Тогда давай прощаться, — сказала я, крепче обнимая его за шею. — Угу, — промычал он, ища мои губы. Крепкие, жаркие, страстные объятия и ласковые, тёплые, нежные поцелуи совсем затуманили мне голову. Я уже не мыслила себе жизни без него. Предстоящее расставание заставляло сердце ныть и чувствовать себя так, как будто мы теряем друг друга, и это наша последняя встреча. Мы всё стояли и стояли, не в силах разомкнуть кольцо наших рук. Только грозный окрик Александрэля, вышедшего из гостиницы, вынудил нас расцепить объятия. Держа мои маленькие, узкие ладони в своих огромных, широких ладонях, Горус неотрывно глядя мне в глаза, сглотнул нервный ком в горле и прошептал: — Я люблю тебя… — И я тебя… — прошептала в ответ, стараясь удержать слёзы. — Жди меня… — Да, я буду ждать… * * * Такисарэлю оставили амулет связи, побывавший с ним в Степи, парный с амулетом Эдмунизэля. Пока расстояние позволяло, он регулярно связывался с Эдмунизэлем. И мы знали, что, несмотря на все опасности пути, парни двигаются к намеченной цели. А опасности их поджидали нешуточные. В этих диких местах, удалённых от населённых городов, хищники кишили в огромном количестве. Парням приходилось отбиваться от грозных ящеров, ядовитых змей, гигантских пауков. Даже встретиться со страшным Титануром, охраняющим кладку яиц. Не обошлось без ранений. Выжить пострадавшим помог Александрэль, владеющий всеми видами магии, в том числе и Целительской. Я, вначале, очень тосковала, чувствовала себя покинутой, одинокой, несчастной. Новые песни не писались, музыка не сочинялась. Потом, постепенно, как-то вошла в привычную жизненную колею, утешая себя тем, что сильный, смелый, умный Горус справится с трудностями и обязательно вернётся, и тогда мы будем неразлучны. Стараясь занять себя чем-то, а заодно, не растерять навыки стрельбы из лука, я каждое утро на Тренировочном Поле стреляла по движущимся мишеням. И иногда, когда предполагалась однодневная охота в окрестностях города, стала ходить с отрядом женщин-лучниц за мелкой дичью. Зачастила к мастеру-животноводу, рассказывая ему, в каких условиях живут орочьи ездовые ящеры, как их запрягают, как управляют. Мастер, получив в своё распоряжение всех шестерых добытых в Степи ящеров, был намерен их скрещивать и, размножив, после дрессировки продавать всем желающим. Много времени заняли и мои рассказы Эдмунизэлю о нашем пребывании в Степи. Он требовал, чтобы я, буквально день за днём, описывала ему наш путь, интересуясь даже мелкими подробностями, особенно его беспокоила личность Владыки. — Зачем тебе такие подробности? — удивилась я. — Врага надо знать в лицо, — ответил он. А Еваниэль выспрашивала меня о Горусе. Мы с ней вместе думали, как помочь ему быстрее адаптироваться, обе понимая, что это очень трудно уже взрослому орку. И я, впервые, с полной очевидностью и глубоким сочувствием поняла, как же тяжело было Еваниэль, когда она попала в наш Мир. А ещё, я, и впрямь, приглядывала для нас с Горусом подходящий дом. Я не умею копить деньги, всё время их на что-то трачу, зачастую, бесполезное. Но раньше, я зарабатывала неплохо, и кое-что всё-таки скопилось в моей денежной шкатулке. Этих денег хватило бы купить дом, но я не могла предложить их Горусу. Как любой мужчина, он воспринял бы это как оскорбление. Мне же, очень хотелось поскорее начать жить отдельно от родителей. Хотя с ними в бытовом плане очень удобно, но психологически некомфортно. Пока живёшь с родителями, и ты сам чувствуешь себя ещё ребенком, и все окружающие тебя так воспринимают. Мне это не нравится. Но до совершеннолетия это удел всех, кроме, как выяснилось, замужних девчонок и я мечтала скорее выйти замуж за Горуса. Но основное моё время занимала забота о приобретённых в Степи орках, за судьбу которых я чувствовала личную ответственность. В общей сложности, в Эльфийском Лесу поселилось пятьдесят семь новых орков. Это — двое детей и одна женщина, которых привёл Петрос из своих предыдущих вылазок в Степь, десять детей из первой партии и ещё двое родившихся уже здесь, тридцать детей из второй партии, пять взрослых мужчин, считая Горуса, и семь женщин. Совет Старейшин посчитал самым лучшим вариантом распределить добытых орчат по разным городам. К счастью, хоть их было и немного, но нашлись асмеронцы, готовые взять на воспитание орчат и уехать с ними в другой город. Причем, брали в семью по двое орчат, чтобы детям было не скучно, и чтобы каждый из них был примером друг для друга, ведь дух соревнования особенно подталкивает детей к освоению нового. С эльфами, взявшими на себя такую ответственность, я встречалась, чтобы рассказать, в каких условиях жили дети, особенности их питания и воспитания. С ними вместе, я выводила орков на прогулки по городу, помогала осваивать эльфийский язык и знакомить с особенностями быта, а, главное, пела им на орочем, стараясь подбодрить, улучшить настроение и веру в благополучное будущее. Они были довольны своим новым домом, искренне считая, что альтернативой для них в Степи была бы смерть. Всех взрослых орков оставили в Асмероне, под присмотром Басонамэля, отвечающего за внутреннюю безопасность в городе. Эти орки-мужчины уже ходили в составе отрядов охотников в лес за добычей. Всего из Асмерона вывезли в другие города тридцать два орченка. Детки, привязавшись ко мне, не хотели расставаться, чувствуя мою искреннюю симпатию и заботу о них. Я, прощаясь с ними и провожая в путь, пообещала, что раз в год обязательно буду приезжать в один из четырёх городов по очереди, с концертами. И буду петь, специально для них, на орочем. Так что, мы будем видеться раз в четыре года, а возможно и чаще, если они тоже будут наведываться в Асмерон. Глава 6 УГРОЗА ВТОРЖЕНИЯ Утром, повесив за спину лук и колчан со стрелами, я, торопясь на тренировку, выбежала из сада на улицу и замерла от неожиданности, не веря своим глазам. Напротив, напряженно и неподвижно, как каменное изваяние, молча, стоял Горус, пристально разглядывая меня. Сбросив лук и колчан на землю, я с радостным визгом бросилась к нему. Подпрыгнув, ухватила руками за могучую шею, ногами за талию, тесно прижалась к его груди, почувствовав, как часто стучит его сердце, и потянулась за поцелуем. Его губы мгновенно накрыли мои, сразу переходя к глубокому, жаркому поцелую. Когда мы смогли прервать его, Горус, скользя губами по моему лицу, с волнением зашептал: — Душа моя… я так боялся, что в долгой разлуке ты забудешь меня… Зарывшись пальцами в его жёсткие волосы, я прошептала в ответ: — Ну что ты, Горус, я никогда тебя не забуду. Я скучала, очень… — Тогда пойдём ко мне в гостиницу, — сказал он и, не спуская меня с рук, подхватил одной рукой мои лук и колчан и перекинул их через живую изгородь назад в сад. Продолжая прижимать меня к себе, уткнувшись носом в мою макушку и жадно вдыхая мой запах, он двинулся вперёд по улице. — Горус, отпусти меня, — попыталась я высвободиться из его объятий, — в это время мы встретим много прохожих, нас увидят. — Не могу отпустить, Душа моя. Пусть видят, мне простительно, ведь я же дикий орк! Плюнув на правила приличия и перестав дёргаться, я спросила: — А когда вы вернулись? Почему Такисарэль не предупредил Эдмунизэля, что вы возвращаетесь? В амулете связи кончился заряд? Или он потерял его? Или с ним самим что-то случилось? Вы все живы и здоровы? — начала я волноваться. — Мы все живы, здоровы. Вернулись ночью, — успокаивающе поглаживая меня по спине, ответил он, уже на хорошем эльфийском. — Правда, немного устали. И работа была утомительная, и путь назад трудный. Да я ещё так спешил к тебе, что мало времени давал всем на сон, подгоняя вперёд. И сообщать о нашем возвращении тоже я не разрешил. Хотел устроить тебе сюрприз! Еле уговорил эльфов на это пойти, вы такие скучные и правильные, все хотите знать и планировать заранее. Улыбнувшись такой, по сути верной, характеристике, спросила: — Вы успешно сходили? — Да, благодаря Александрэлю. У него какое-то звериное чутьё на эти кристаллы оказалось. — Вы их уже как-то разделили между собой? — Нет, все оставили у меня в комнате в гостинице. Потом каждый возьмёт себе по одному кристаллу в личное пользование, а все остальное продадим в Королевскую Сокровищницу, и деньги разделим поровну. Этим займётся Такисарэль. — Значит, сейчас все отдыхают? — Да, я всех отпустил, кроме Такисарэля. Его, без промедления, я отправил к Королевскому Казначею для переговоров. И кроме твоего брата, ему велел явиться к твоему отцу с отчётом, как только он приведет себя в порядок. — А почему они тебя слушаются? — удивилась я. Он неопределённо пожал плечами. Игнорируя косые взгляды встречающихся по дороге эльфов, Горус донёс меня до гостиницы. А там, быстро поднялся в свой номер. Не расцепляя объятий ни на секунду, он посадил меня на край кровати, а сам опустился на колени между моих ног. Лаская губами моё лицо, шею, грудь и одновременно раздевая меня, он страстно зашептал: — Я так тосковал… скучал… ложился спать и просыпался с мыслью о тебе… боялся, что забудешь… Моё сердце вздрагивало от его нескромных прикосновений, и горячая волна возбуждения затопила моё тело и разум, заставляя от нетерпения в спешке буквально срывать с него одежду. А увиденное, висящее на его обнажённой груди моё кольцо, умилило и подстегнуло голодное желание. Как и в наш первый раз, от нетерпения, неистового возбуждения, жадного и долгожданного желания обладать друг другом, всё произошло стремительно быстро. Он проник в меня с рычанием, жёстко, жарко, энергично, доставляя несравнимое наслаждение, вызвавшее стоны удовольствия, которые я пыталась заглушить, впившись зубами в его плечо. И бурная разрядка удовлетворения, полученная нами почти одновременно, не заставила себя ждать. — Ох, Душа моя, если это и дальше будет происходить так редко, то я, каждый раз не в состоянии сдержаться, совсем потеряю навыки предварительных ласк, — виновато сказал Горус. Погладив его по щеке, постаралась успокоить: — Горус, разве ты не видишь, что я и сама не в силах терпеть? — Ты, вообще, перевернула все мои знания и представления о женщинах, — укладывая меня на кровать и нависая сверху, пробормотал он, начиная меня ласкать. На этот раз всё произошло неспешно. Чуткий отклик на взаимные ласки. Горячие объятия, жаркое дыхание, ласковые руки, нежные губы, настойчивые поцелуи, осторожные укусы, завораживающий ритм. Мы дарили друг другу несравнимое удовольствие. В каком-то немыслимом захвате сплетя руки, ноги, хвост, тела так, что расплести это было невозможно, стали одним целым, достигнув вершины доверия, любви, наслаждения. Горус, распластав меня на себе, как ящерку и прижимая мою голову ладонью к своей груди, вскоре уснул. Но это он не спал всю ночь, а я-то, в отличие от него, спать совсем не хотела. Быстро восстановив силы, я тихо выскользнула из кровати, успокаивающе погладив дернувшегося за мной Горуса, и пошла в душ. Когда оделась, осмотрелась вокруг. На столике лежал кожаный мешочек. Несмотря на небольшой объём, вес его был значительный. Это добытые сокровища, решила я, и не ошиблась. Не сдержав любопытства, развязав горловину, я заглянула внутрь. Там лежали прозрачные кристаллы всевозможных размеров, от маленьких, с ноготь мизинца, до больших, длиной с ладонь. Их было около тридцати штук, что почти в десять раз больше, чем удавалось добыть ученикам Академии, во время сезонной практики. В мой год, например, мы нашли всего четыре небольших кристалла. Думая о том, что теперь у Горуса будут деньги, а значит, надо уговорить его заказать себе эльфийский костюм, пора сменить вызывающий у эльфов неприязнь орочий килт, я услышала стук в дверь. Горус тут же встал с кровати, как будто и не спал, стремительно оделся и открыл дверь. За дверью стояли все участники похода, кроме Александрэля. Такой толпе в комнате трудно уместиться, поэтому я вышла к ним в коридор и, с искренней радостью всех приветствуя, обнялась с Петросом, Маркусом, Такисарэлем и Роном. Краем глаза увидела, как недовольно напрягся Горус. Ну, ничего, пусть понимает и привыкает, что кроме любви есть ещё и дружба. И учится доверять. А то знаем, имели уже печальный опыт тотальной ревности ко всему миру. Чтобы не мешать мужчинам в их делах и стремясь скорее увидеться с Александрэлем, я засобиралась домой. — Душа моя, я зайду за тобой после сиесты? — вопросительно-утвердительно сказал Горус.