Часть 5 из 10 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Давление уменьшилось. Я опять увидела лист. Буквы исчезли, на белой бумаге расплывалась багряная лужица. Дотронувшись до нее, я ощутила укол магии. Моя кровь.
Ясно: у меня из носа текла кровь.
Вытащив из кармана бинт, я прижала его к носу и запрокинула голову. Бинты я всегда ношу с собой. Только бы не забыть сжечь испачканный. Часы на запястье показывали семнадцать минут первого. Полтора часа каким-то образом улетучились.
Четыре слова силы. Повинуйся. Убей. Защити. Умри. Древние, опасные. Основа основ всей магии. Никто не знает, сколько их существует, откуда они взялись и почему столь могущественны. Их значение ощущали даже те, кто не имел к магии никакого отношения. Казалось, они хранятся в нашей генетической памяти.
Однако просто знать их недостаточно. Ими еще надо обладать. Когда речь заходила об овладении словами силы, второго шанса тебе не предоставлялось. Либо ты их подчинял, либо погибал в процессе. Вот почему мало кто из магов владел подобным мощным арсеналом. Но если уж последнее удавалось, слова силы становились твоими навек. Однако использование их требовало аккуратности, а кроме того, высасывало силу заклинателя, иногда чуть не до донышка.
И отец, и Грег предупреждали меня, что им можно сопротивляться, но пока мне не попадался достойный противник.
Слова – крайняя мера, на нее идешь, когда прочие средства исчерпаны.
А сейчас я владела шестью. Первые два, «мое» и «отпусти», я получила от отца, четыре новых – от Грега. Свои папа передал мне много лет назад, мне тогда исполнилось двенадцать, и я чуть не умерла во время процесса. На сей раз все далось куда легче.
Может, власть крови с возрастом растет? Жаль, у Грега теперь не спросишь.
Оранжевые защитные линии на полу поблекли, и я едва могла их различить. Они впитали все что могли.
Слова ворочались в моей голове, будто пытались разместиться там поудобнее. Последний дар Грега. Самое ценное, что он мог мне оставить.
Внезапно я почувствовала, что за мной наблюдают. Я вскинула глаза и обнаружила в дверном проеме худого чернокожего мужчину. Того самого, что улыбнулся мне, когда я проходила мимо его кабинета.
– Вы в порядке? – спросил он.
– Зацепилась за остатки защитного заклинания, – прогнусавила я, прижимая бинт к носу. – Бывает. Все замечательно.
– Вы уверены? – Он пристально уставился на меня.
– Да-да.
Делай вывод, что я – неуклюжая корова, и проваливай.
– Я принес вам папку Грега, – произнес он, продолжая стоять на месте.
Умница. Если заклинание долбануло меня, может долбануть и его.
– Извините, что столь поздно. Она хранилась у одного из наших рыцарей.
– Спасибо. – Я направилась к двери и взяла папку.
– Не за что.
Одарив меня напоследок очередным цепким взглядом, парень ретировался.
Я порылась в ящиках стола, отыскивая зеркало: оно должно быть у каждого уважающего себя магика. Они применяются во многих заклинаниях.
«Оружие» Грега оказалось простым прямоугольником в деревянной рамке. Взглянув на свое отражение, я едва не выронила бинт. Мои волосы слабо сияли бордовым светом, который вдобавок менял оттенок, стоило провести по ним рукой. Можно подумать, что каждая моя прядь окрашена флуоресцентной краской!
Я встряхнула головой. Свечение не исчезло. Я выругалась. Не помогло. И что теперь?
Забившись в дальний угол, не просматривающийся из коридора, я раскрыла папку, рассудив: не можешь от чего-нибудь избавиться, – подожди. Возможно, само пройдет.
Подчиняя слова силы, я основательно выдохлась. Однако сейчас, напротив, была бодра и весела. Магия пьянила. Меня переполняла энергия, я с трудом могла усидеть на месте. Хотелось скакать, бегать, вообще заняться хоть чем-нибудь. Сосредоточившись, я взялась за бумаги.
В папке находились: отчет коронера, сводка из полицейских донесений, несколько записок, набросанных на скорую руку, и фотографии с места преступления. На первой – запечатлены два трупа, лежащие на асфальте: один – окоченевший, бледный и голый, другой представлял собой кровавое месиво. Я поискала крупное изображение растерзанного тела. Мертвец, раскинув конечности, лежал в куче окровавленного тряпья, которое когда-то было одеждой. Что-то проломило ему грудину, буквально вырвав ее. Ничего себе, силища! Из рваной раны торчали желтоватые обломки ребер, на их фоне темнело раздавленное сердце и пористые ошметки легких. Левая рука, выломанная из сустава, держалась на тонких ниточках сухожилий.
На следующей фотографии была снятая крупным планом голова. Прямо в объектив смотрели хорошо знакомые грустные глаза. Господи… Я прочитала подпись. Кусок человеческой плоти, вот и все, что осталось от Грега.
В горле застрял ком, который мне с трудом удалось проглотить. Это – не Грег. Это просто его мертвое тело.
Взяла очередной снимок. Опять крупный план, но уже второго трупа, совершенно целехонького, если не считать отсутствующего черепа. Из обрубка шеи выступал обломок позвоночника в обрывках мышц. Иных доказательств того, что раньше там находилась голова, не имелось. Крови тоже нет. А ведь ее должно было натечь целое море. Тело лежало под углом, сонная артерия и яремная вена перерезаны.
И где кровь?
Я нашла еще четыре фотографии обнаженного трупа и разложила их рядком на полу. Гладкая, мраморно-белая кожа туго обтягивала сухощавое тело. Ни жиринки, ни волоска. Мошонка – сморщенная и невероятно маленькая. Мне требовался крупный план руки, но его не оказалось. Кто-то накосячил. Впрочем, неважно. Остальные признаки налицо. Сделать окончательный вывод можно и без когтей. Дохлый вампир.
Вампиры, конечно, – нежить по определению, но данный экземпляр избавили даже от такого «существования». Пожалуй, Гастек, поднаторевший в некромантии, не сумел бы поставить на ноги безголовую тварь.
Возникает вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: кому принадлежал вампир? Ребята из Племени клеймят своих собственных кровососов. Если на этом и было тавро, осел-фотограф его не запечатлел.
Что может уничтожить разом хитрую бестию и рыцаря-прорицателя? Прыткого упыря, способного в одиночку расправиться с отрядом спецназовцев, так просто не упокоишь. Вампира же на пару с Грегом убить практически невозможно. Однако оба они – мертвее мертвого.
Я привалилась к стене и задумалась. Убийца должен обладать огромной мощью. Проявить сноровку, одновременно оторвать твари башку и защититься от заклинаний Грега вкупе с рыцарским жезлом последнего. Список вероятных подозреваемых оказался весьма короток.
Во-первых, конечно, Племя. Эти ребята могли попытаться убить Грега, воспользовавшись вампиром в качестве приманки. Старый кровосос в руках опытного мастера мертвых – отменное оружие. Если же тварей оказалось несколько, они вполне способны были убить и Грега, и одного из своих. Дорого и сомнительно, учитывая, что рыцарь прекрасно умел расправляться с нежитью. Однако не столь уж и невероятно.
Во-вторых, состояние тела Грега однозначно указывало на то, что в деле замешан оборотень. Чтобы так разодрать грудную клетку, требуется не просто набор зубов и когтей. Взять, к примеру, невменяемого люпуса. Организм, пораженный вирусом ликатропии, – или, для краткости – Lyc-V, – требует убивать всех без разбору, в то время как разум пытается обуздать жажду крови. Если побеждает здравый смысл, оборотень получает статус полноправного гражданина Кодекса и принимается в Стаю. В противном случае он делался люпусом: каннибалом, ведомым свихнувшимися гормонами, и убивал всех, кто под лапу подвернется.
Впрочем, данная гипотеза показалась мне еще более сомнительной, чем теория насчет Племени. Ведь труп кровососа остался нетронутым, а волколак разодрал бы его в клочки, не ограничившись головой. Да и Грег не ограничился бы одним-единственным волколаком: а ведь никаких «лишних» тел на участке обнаружено не было. Если убийца – оборотень, точнее, – целая стая тварей, на месте преступления осталась бы масса улик: слюна, шерсть, кровь. В базе данных судмедэкспертизы хранились генетические профили практически всех известных видов оборотней. В деле же, насколько можно судить, нет ни намека на их присутствие.
Я потерла лоб, но озарение не пришло. Похоже, обе мои теории яйца выеденного не стоили, а убийца – кто-то иной. Впрочем, об этом пока лучше забыть.
Отчет о вскрытии подтвердил, что безголовое тело принадлежит вампиру, или, научно выражаясь по-латыни, – Homo sapiens immortuus. Горькая ирония заключается в том, что человеческий разум угасает в тот самый момент, когда ты становишься кровососом. Эти твари не знают жалости и страха, их нельзя выдрессировать, у них отсутствует самосознание. По уровню развития они близки к насекомым: нервная система вроде бы имеется, а мыслей – нет и в помине. Их ведет жажда крови, ради утоления которой они готовы переубивать всех, кто попадется им на пути.
Я нахмурилась. В деле отсутствовали результаты м-сканирования. А ведь все места преступлений, связанных со смертью или нападением, проверялись на наличие остаточной магии. Формально полиция или оборонщики могли запросить дело, и суд удовлетворил бы запрос. Что ж, значит, орден не желает предавать огласке некие обстоятельства. Или кретин, что делал снимки, отправил листок в мусорную корзину.
На последней странице обнаружился список незнакомых мне женских имен: Сандра Молот, Анджелина Гомес, Дженнифер Ин, Алиса Конова. Объяснение, кто они такие, тоже отсутствовало.
Тем временем волосы перестали светиться. Я кинулась к столу и набрала номер, указанный в полицейском отчете. В трубке зазвучал хриплый, недовольный голос. Представившись, я попросила позвать главного следователя.
– Я расследую убийство рыцаря-прорицателя.
– Мы уже общались с вашими, – буркнул новый голос. – Разуйте глаза и читайте рапорты повнимательнее.
– Лично со мной никто не общался, сэр. И я была бы вам крайне признательна, если бы вы уделили мне немного своего драгоценного времени. Сколько сможете.
«Блям!» – на том конце бросили трубку. Зазвучали короткие гудки. Вот тебе и межведомственное сотрудничество.
Мои часы показывали без двух минут час. Пожалуй, я успею смотаться в морг. До конца обязательного месячного ожидания после смерти вампира еще далеко, а с жетоном ордена на моем удостоверении я без труда могла получить доступ к трупу кровососа.
Захлопнув папку, я сунула ее в первый попавшийся ящик и покинула кабинет.
Морг располагался в самом центре делового квартала Атланты. Прямо напротив, за широкой Безымянной площадью, красовался золотой купол Капитолия.
Прежний морг разрушали дважды. Первый раз – какой-то ренегат из повелителей мертвых, вторично – голем, который, собственно, и создал Безымянную площадь, растоптав пять кварталов: рвался, гад, к власти.
Даже сейчас, шесть лет спустя, городской совет отказывался дать название пустырю, окружающему Капитолий, мотивируя решение тем, что пока, мол, у площади нет названия, сюда никто никого не сможет вызвать.
Последний морг строили по принципу «уж в третий раз точно повезет». Суперсовременное сооружение, эдакая помесь тюрьмы и крепости со средневековым налетом. Видимо, чтобы наверняка проняло. Местные шутили, что если на Капитолий опять нападут, членам легислатуры достаточно будет перебежать площадь и укрыться в морге.
Изучив здание, я решила, что это – чистая правда. Суровый и неприступный морг выделялся на фоне расфранченных фасадов корпоративных башен, словно Мрачный Жнец Смерти – на чаепитии деревенских кумушек. Торговцы вряд ли довольны подобным соседством, но поделать ничего не могли. Да и машины подъезжали к моргу куда чаще, чем к их штаб-квартирам. Очередное веяние времени.
Поднявшись по лестнице, обрамленной гранитными колоннами, я толкнула вращающуюся дверь и вошла в просторный вестибюль. В стрельчатые окна лился дневной свет, который не мог разогнать полумрак. Тот таился по углам, льнул к стенам, будто подстерегал неосторожного посетителя, чтобы цапнуть визитера за лодыжку. Пол оказался выложен серой гранитной плиткой. Передо мной расходились два коридора, освещенные синими колдолампами. Гранитные плитки на полу сменил желтоватый линолеум.
А в воздухе витала смерть. В ноздри ударил специфический аромат: не тошнотворная вонь разлагающейся плоти, а нечто иное, особый «коктейль» из хлорки, формальдегида и горьких лекарств. Он отчасти наводил на мысли о больнице, но никто бы эти запахи не спутал: в больнице пахло жизнью, а в морге – ее пронзительным отсутствием.
На стыке коридоров размещалась информационная стойка. Я представилась клерку, облаченному в зеленую форму. Мельком взглянув на мое удостоверение, он кивнул и сказал:
– Он в 7 С. Знаете, где это?
– Да. Я здесь раньше бывала.
– Отлично, мисс. Тогда я пришлю кого-нибудь открыть вам дверь.
Я свернула в правый коридор, спустилась в подвальный этаж, миновала секцию В и уперлась в металлические ворота.
Минут через пять по коридору разнеслось эхо торопливых шагов, а из-за угла показалась женщина в зеленой форме и в грязном фартуке. В одной руке она несла толстую папку-скоросшиватель, в другой позвякивала цепочка с ключами. Из-под стерильной сетки для волос выбились несколько светлых прядей. Под глазами у сотрудницы залегли темные круги, лицо было несколько «помятое».
– Прошу прощения за беспокойство, – произнесла я.
– Да нет, ничего, – ответила она, неловко выбирая нужный ключ. – Мне не мешало размять ноги.
Открыв ворота, женщина сразу направилась к бронированной двери. Я последовала за ней. Отперев два замка, моя спутница отступила на два шага и рявкнула:
– Я, Джулианна, приказываю тебе, ты же повинуйся. Откройся!
Едва прозвучало заклинание, по воздуху прошла магическая рябь. Джулианна распахнула тяжелую дверь. На привинченном к полу металлическом столе лежало обнаженное тело. Странная, бледно-розовая, словно отбеленная хлоркой кожа контрастировала с фоном нержавеющей стали. Грудь трупа перетягивала серебристая «шлейка», пристегнутая к кольцам в полу цепью в мое запястье толщиной.