«Тебе читают. Я знаю, ты неграмотен. Знаю, что удалось. В расчёте. Берегись». Вот и как понимать письмо? Интуитивно понимаю, что от старого графа Мубера подлянок ждать не надо. Вопрос в другом, на что он намекает? Письмо, да если толком, то писулька, меня озадачило. Хорошо рядовым, у них голова не болит… Внизу, на первом этаже таверны набирала оборот пьянка. Мои праздновали мою баронскую корону. Наивные, они, наверное, думают, что вместе с признанием моего статуса королём все проблемы долины исчезнут. Я своей кислой рожей не стал им портить праздник. Сидел в одиночестве на втором этаже в своей комнате и держался руками за голову. Блин, откуда денег взять на содержание дружины. Как уцелеть моим при следующем штурме стены. Что делать с дикими расами. Как отмахаться от поклёпов второго отдела в мою сторону. И на хрена я во всё это влез… Краткий сон забытья. Проснулся. На душе кошки скребут. Тошно от самого себя. Я уже отошёл от пьянки. Почти что трезвый и потому ещё более противно. Напиться бы, но нельзя. Напьюсь, будет хуже. Я себя знаю. Пьяным накосячу. А потому, терпи, казак, атаманом будешь. Когда мне надоел гул внизу таверны, я спустился. Мои пьянствовали. Я нацепил довольную лыбу на лицо. Скрыл свои тревоги. Пейте, родные. Ешьте, родные. Я даже буду улыбаться, чтобы никто из вас не понял, что мне хреново… Постепенно общий гул таверны меня захлестнул. Я смотрел на них. Вспомнил, что мне когда-то говорили. Сашка говорил много, но запомнил я одно: «Живем сегодня. Завтра кто знает. Живи!» Сашка прожил ещё три месяца. Врать про шальную не буду. Так получилось. Свои же добили, чтоб не мучился… Живу, брат. Спасибо за совет… Пил отвары трав. От алкоголя почти нос воротил. Почти, потому что иногда нельзя не выпить. Не поймут. В какой-то момент я понял, что если нельзя остановить пьянку, то её надо возглавить. А куда нам пьяным ехать?! На ум пришло только одно имя… Вечереет. Собирались всемером. Я, Гумус, Ивар, Могр, адвокат, Свельд и Ург. Остальные не то что вповалку, но так сказать, не совсем трезвые… Выехали мы спустя полчаса после моего волеизъявления. Пока лошадей седлали, пока мои братались, пока допили, что до этого было налито… Засада нас ждала недалеко от таверны. Каких-то сраных пятьдесят метров от таверны, и Свельд слег с арбалетным болтом в груди. Меня болт миновал чисто по случайности. Я был в конце конной процессии. Был не в настроения и потому плелся в конце. Свельд, будучи ведущим, получил по полной. Два арбалетных болта для надёжности, и он слёг с лошади с кровавой пеной на губах. Суки! Он не жилец. Несколько минут, и кровь заполнит лёгкие… Кто же мог подумать, что во главе процессии будет не сам барон, а один из его дружины… Ивар, несмотря на то что был далеко не трезв, среагировал первым. Первым соскочил с лошади. Орал что-то нелепое: – Бей! По кому бить? Где они?! Я прикрывался боком Колбаски. Что-то орал. Нелепо умереть от незримой смерти, когда сам не можешь отомстить. Уроды! Шутка про снайпера и бегство смешна только тем, кто не попадал в такие ситуации. Мы спешились. Прижимались к стенам. Гад! Я знаю, что ты, сволочь, на высоте. Чердак, крыша, окно второго этажа и прочее. Ивар с кем-то схлестнулся. Суки! Помочь! Рвусь в первые ряды. Пытаюсь врубиться, спасти своего, но был бортанут своими. Могр бдит… Весь бой свёлся до нелепого. Я смотрел на трупы двух убийц. Один снизу, один сверху. И всё?! Какие у вас реакции вызывают ваши убийцы? У меня вызвали смех. Немного попинал их трупы и смеялся… – Ты как? – кто-то тряс меня за плечо. А я тупо пинал труп. Вам, может, это и непонятно! Вы считаете меня ублюдком. Он, сука, труп пинает! А вам не пришло в голову, что с этим парнем я знаком несколько месяцев! Как я ещё могу действовать?! – Нормально я… – скинул плечом руку с плеча. – Едем… Мои, думаю, меня не понимали. Темнеет, неудавшееся покушение, и мы, сдавшие труп Свельда ближайшей дружине, едем дальше по улицам Шакти. Договорились, что его оформят и подвезут к утру к нам в таверну. Завтра его похоронят за счёт города. Да и вы, думаю, меня не поймёте. Впоследствии, с утра, на похороны я не пошёл, там от моего лица был Гумус, Могр, вечно подбухивающий бард и пара его товарищей. Утром меня как обычно ждал сушняк и похмелье. Вечер продолжался. Всё просто. Стены давят. Хочется простора, а вокруг узкие улочки засранного города. Это для вас этот сраный город очередное упоминание, а для меня это кусок моей жизни. Я тут почти год месил грязь улиц в патрулях. Тут у меня было и горе, и радости. Тут я встретил свою женщину. Говорю кратко и без лишних эпитетов, но кто-то, может, поймёт и без уточнений… Надо ли удивляться, что маршрут нашей процессии случайно прошел мимо дома Халлы. Я посидел на Колбаске. Всё взвесил. И мы уехали дальше. Я для них очередной чужак. Спал с их дочерью, и всё на этом. Да и если честно, то что я мог им сказать. Пролить очередные сопли за её душу. А им или ей это надо?! Вот и всё. Поэтому и не зашёл в дом. Дальше я чудил. Поддатого дебила понесло через Шакшу, Послы, Зареку, Весёлый в Чистый. Я вспомнил, к кому ревновала Халла. К Алёне. К ней я не испытываю ничего, кроме чувства локтя со своей землячкой. Ну, если и не землячкой, то хотя бы к той, с кем говорим на русском языке. Помню, что меня рвало от улыбки. Это когда от улыбки сводит скулы и улыбка растягивается до ресниц. Люди как-то странно реагируют на такие улыбки. Пытаются скрыться с глаз. Чего это они?! Я же от всей души улыбаюсь! Я же добрый человек и потому улыбаюсь! Помню, что стража на воротах между городами нас пропускала без проволочек. Помню, что я блевал с Колбаски. Помню, что кабаки по пути нас поначалу приветствовали, а потом халдеи в кабаках не знали, как нас выпроводить. Если вы спросите: «Зачем я туда ехал?» Я вам отвечу: «Сам не знаю». Завывать что-то про совесть или тупо съезжать на принципе, я пьяный и не помню, не буду. Всё просто. Наверное, мне хотелось убедиться, что я очередной раз не прав. Знаете, я готов встать на колени перед тем, кто докажет мне, что жизнь прекрасна и удивительна. Всё просто. Я захотел поверить в сказку. Я хотел убедиться, что у Алёны всё хорошо. Мне отморозку это было бы поучением. Не поверите, но так временами хочется убедиться, что всё, что ты знаешь – это ложь. Что есть другая правда. Что все добрые и милые выживают в самом дерьме жизни. Я в это верил в молодости. В зрелости я в это не верил. А тут меня по пьяни понесло на сентиментализм. Я хотел убедиться, что я дурак. Что в жизни встречаются добрые люди. Что я, собака злая, кусаю тех, кто пытался мне помочь. Я хотел поверить в добрых и бескорыстных людей… Сказать, что нас встретили неприветливо, это ничего не сказать. Два амбала на входе. Смотрят на нас неприветливо, внутрь не пускают. Всё как-то неласково. Что, блин, происходит?! Я понимаю, нанять охрану на день-другой, но чтобы постоянно держать охрану, это как надо раскошелиться?! Ломиться внутрь мы не стали. Хотелось! Ещё раз. Хотелось! Но не стали. Мы бы их порубили, это как пить дать. А что дальше?! Почему-то мне кажется, Алёна, что твой рай – это замануха перед адом… Глава 4 О наёмниках, кредитах и прощании со столицей Ночь. Пьяный угар. Парни, что недавно вкусили крови. И я. Простой самозванец с утверждённым патентом на баронство. Куда, вы думаете, мы направились?! Кабак? Бордель? Игровой дом? Не угадали. Мы поехали в город Скотный двор. Там продают скотину, рабов, которых официально по законам королевства нет, и прочее. Зачем нам туда? Всё просто. Там меня знакомил Антеро, мир твоей тушке в моем семейном склепе, с миром наёмников. То, что долине нужны бойцы, каждый из моих отчётливо понимает. Они не знают другого. Они всё понимают. Война. Наёмники в цене. Нормальных профессионалов не найти. Но у них, как у всех, отговорка, что у начальства голова большая. Пусть начальство и думает. Зрительная память меня не подвела. Всё та же таверна с намалёванным брутальным мужиком с тесаком в руке и офигенно большим мешком в другой руке. Тут, помнится, мы чуть не отоварились до бесчувствия и кровавой платы, но нас тогда пронесло. А куда мне ещё приезжать? Тут гарантированно можно найти наёмников. Сели. Я заказал пива. Чего-то пожрать из того, что осталось в кабаке. Ночь, сомнительно, что нас ждали и что-то готовили. Ивара тут знают. Ещё неделю назад его тут пытались споить и завербовать. Пьём и улыбаемся. Официанта, после того, как он принёс пива, Морг пинком послал куда подальше. Сидели насупившись. Ждали ответки. Нам всех хотелось повода. Такое было неуловимое чувство на душе. Ответки не было. Был человек, который поинтересовался, что нам надо. Гумус, сволочь, пытался показать себя. Этому гаду не наливать! Получил с руки от Могра и затих под столом. – Свободные люди есть на несколько месяцев? – спросил я. В ответ получил лишь усмешку. Да я и сам знал ответ. Какие наёмники во время войны. Только отребье, собранное с бору по сосенке. – Всё дорожает в этом мире… – начал издалека человек. – Семь бойцов могу завтра предоставить. Оплата через меня по тройной ставке. Мне четверть от оплаты сверх их платы… – Достаточно! – я невольно сорвался на крик. Я всё понял. Какие наёмники?! Вчерашние крестьяне, взявшие вилы, мне сейчас впихиваются как опытные вояки. Зря мы сюда приехали. Ивар, наверно, понимая, что я в момент вспыхну, толкнул меня в плечо. Бывает. Так бывает, что мы сначала делаем, а потом делаем. – Спасибо, уважаемый… Я понял… – сказал я, демонстративно выливая недопитую кружку пива на пол. – Едем! Если кто не понял, то поясню. Семь человек – это ни о чём. Нужно раз так в десять больше и не абы кого, а ветеранов. Какой я дурак, ведь знал, что война. Знал, что всё будет не так просто. На что-то я надеялся… От наёмников мы поехали к банкирам. Уже начало светать. А кто раннему гостю не рад, то не наши проблемы. Кто-то скажет: «Так ты же поддал! Какие банкиры?!» Вот что я скажу: «Детишки вы! Дело же не в том, что поддал, а в том, в каком настроении!» Настроение, честно говоря, не ахти. Врать про кошек, скребущих когтями на душе, не буду, но и замалчивать тоже противно. Облом в планах никогда не улучшает настроение. Именно поэтому, пока я на волне негатива, мы и поехали к банкирам. Эти же собаки нерезаные такие ушлые ребята, что к ним нельзя приходить на позитиве. Обманут, навяжут своё, облапошат. Совсем другое дело, когда ты настроен в штыки и каждое их слово воспринимаешь как ложь. В таких разрезах в картине бытия всё проще. Банки, само собой, располагаются между границей Злого и Мрачного городов. Мой банк, ну точнее банк моего самозваного бати, походу, не дорос, чтобы переехать в Мрачный, и потому вечерами через него проезжают из Весёлого упитые в хлам дворяне, что само по себе не в радость. Пришло время напомнить банкирам, как я несколько недель назад обивал их пороги. Пускался во всякие мутные темы, что они выдали мне за то, что мне причитается, и делали вид, что живут по закону страны. Про банк я, наверное, многое мог бы рассказать. Про то, как с пинка открыл дверь. Про то, как ухватил за нос мелкого клерка и, мотая его головой по сторонам, чуть слышно прошептал: «Веди к старшим!» Про то, как разжиревшие и задремавшие на тихой работе охранники пытались спасти нос клерка от моих пальцев. За что, вполне естественно, получили по рёбрам от моих раздухарившихся парней. Для моих парней моё звание не пустой звук. Барон для них это не слово, а стабильность в долине, покой их семей, да и жалованье, если разобраться. Кто против меня, когда нас куча?! Вы можете спросить меня, почему я потребовал встречи со старшими банка? Может, тут какой-то мой умысел? Может, я такой умный, что всё просчитал? Да хрен там! Я просто быковал. Вот захотелось мне так, унизить того, кто ещё пару недель назад меня унижал! Впрочем, через десять минут я не был таким одухотворённым петушком. Реальность внесла свои коррективы. Если кратко, то меня ждал облом. Я не унаследовал состояние миллиардера. Я с учётом современных реалий почти нищий. И чего это я пыжился, представляя из себя важную особу?! На трёх открытых счетах лежало около четырехсот семнадцати золотых. Третий счёт был тайный. В первый визит не удалось его засветить… Вроде бы это много, мы с Антеро и десятке были бы рады, но то было тогда. А сейчас – это меньше года содержания моей дружины, моей гвардии. А с учётом её увеличения почти в три раза меньше. И чего, спрашивается, я щеки надувал? Кто и сейчас не понял, то война в королевстве, война у меня дома. Продавать выращенную еду некому, мой ближайший сосед – собака сутулая – со мной воюет. Доходов никаких, одни расходы. А мне не на что содержать своих бравых парней, они же своей шеей не будут рисковать за спасибо. Не удивлюсь, что всё это просчитал старший банкиров, да хотя бы по моему лицу. Я не царедворец, лицемерить не умею. Помню, что, когда услышал сумму на всех счетах, хотел ему дать в грызло. Помню, что сжимал себя за колено, когда понял, что нам «пушной зверёк». Без бойцов моя долина обречена. Без денег не будет бойцов. Я без денег. Что у меня осталось?! Вера? Да идите вы со своей верой! Злость?! А толку-то от неё?! Честь?! Идиотов, что умирают за честь, немного. Есть, но их всегда не хватает. Какая честь от самозванца?! Я живу просто потому, что я живу! Пока жив мой мелкий. Мой мелкий! А какого я тут распинаюсь перед тем, кто не поймёт. Молчал, мотал головой, там, где надо. Сжимал кулаки…