— На этот раз принято. — В то же время мы сможем обсудить, как продвигается твое расследование, — прибавил следователь, подмигнув. — Естественно, в пределах сведений, которые ты сможешь мне сообщить. Как говорится, с точки зрения теории, а не практики. Всегда полезно иметь возможность доказать свои гипотезы и выводы перед третьим лицом. Сервас понимал, что старик прав. Он вовсе не собирался сообщать магистрату все сведения о следствии, но сознавал, что Сен-Сир, с его острым нюхом и профессиональной логикой, может очень пригодиться. Если дело как-то связано с юными самоубийцами, то старый следователь его многому научит. Они тепло пожали друг другу руки, и Сервас шагнул в ночь. На мостике он почувствовал, что пошел снег. Мартен глубоко вдыхал ночной воздух, чтобы выветрился хмель, и снежные хлопья садились ему на щеки. Уже возле самой машины в кармане завибрировал мобильник. — У нас новости, — раздался голос Циглер. Сервас весь подобрался и оглянулся на мельницу, стоявшую на том берегу ручья. За окном обозначился силуэт Сен-Сира с бокалами в руках. Над мельницей кружились снежные хлопья. — На месте преступления обнаружили следы крови другого человека, не Гримма. Его ДНК идентифицировали. Под ногами у Серваса разверзлась пропасть. Он нервно сглотнул, поскольку знал, что сейчас услышит. — Это ДНК Гиртмана. Было чуть за полночь, когда послышался легкий скрип двери. Диана не спала. Она лежала одетая на кровати, ждала, повернув голову, и увидела полоску света под дверью. Потом раздались еле слышные шаги. Диана поднялась. Зачем она это делает? Никто ее не обязывает. Но Диана приоткрыла дверь. В коридоре было темно, но на лестнице вдали горел свет. Диана быстро посмотрела в другую сторону и вышла из комнаты. На ней были джинсы, свитер и мягкие тапочки. Как она сможет объяснить, что ей надо ночью в коридоре, если нос к носу с кем-нибудь столкнется? Она подошла к лестнице и прислушалась. Снизу раздавалось эхо поспешных шагов. Ни на третьем, ни на втором этаже шаги не замедлились. На первом остановились. Диана собралась, но не решилась перевеситься через перила. Щелчок. Тот, за кем она следила, вышел, приложив к двери первого этажа электронную карточку. Такая есть для каждого этажа, за исключением последнего, где сидит охранник. Диана услышала, как дверь первого этажа отозвалась гудением, потом открылась и затворилась. Она что, и вправду способна на такое? Пуститься в ночные приключения на новом месте работы? Диана спустилась по ступеням до двери и в нерешительности сосчитала до десяти. Она уже собралась набрать код, как внезапная мысль остановила ее. Камеры… Повсюду, где двигались и спали пациенты, были установлены камеры слежения. Они имелись и во всех стратегических помещениях первого, второго, третьего и четвертого этажей. А вот на служебных лестницах, вне зоны доступа пациентов, их не было, как и на пятом этаже, где размещались комнаты персонала. В остальных местах камеры отслеживали любое движение, невозможно было пройти мимо них и хоть на миг не попасть в зону видимости. Значит, тот, кто шел впереди, этого не боялся. Но если камеры зафиксируют только Диану, то она и вызовет подозрение… Пока Диана стояла, обдумывая ситуацию, с другой стороны двери снова раздались шаги. Она еле успела добежать до лестницы и спрятаться, как загудел сигнал электронной карточки. На миг, в ожидании появления человека, за которым она следила, сердце ее сжалось от страха. Но тот, вместо того чтобы подняться к комнатам, стал спускаться. Диана колебалась всего долю секунды. Ты спятила! У двери первого этажа она остановилась. Никого не видно. Куда же он подевался? Если бы незнакомец направлялся в служебное помещение, то Диана услышала бы гудение электронного ключа. Тут она вдруг заметила слева короткую лестницу, ведущую к двери в подвал. Дверь медленно закрывалась, осталась только узкая щелочка. С этой стороны на двери была ручка с защелкой, и открывалась она с помощью обыкновенного ключа. Диана подбежала и в самый последний момент, когда дверь уже готова была захлопнуться, просунула в щель руку. Потребовалось некоторое усилие, чтобы потянуть дверь на себя. Вниз вела еще одна бетонная лестница. Ступени терялись в мрачной глубине подвала. Пятнадцать ступеней до первой площадки, потом поворот. Лестница крутая, ступени облупившиеся. Она остановилась в нерешительности. Преследовать незнакомца в подвалах института — да, в этом что-то было. Если же кто-нибудь ее здесь обнаружит, она всегда сможет сказать, что поздно задержалась, а потом заблудилась. Однако следить за кем-то в подвале — совсем другое дело. Шаги слышались где-то внизу. Решившись, Диана отпустила дверь, и та затворилась за ней. Со стороны подвала металлическая створка открывалась с помощью горизонтального засова, который теперь тихонько звякнул. Диану сразу обволокли холодная каменная сырость и специфический запах подвала. Она начала спускаться, была уже на втором марше, и тут внезапно погас свет. Нога соскользнула со ступеньки, Диана потеряла равновесие, вскрикнула и больно ударилась плечом о бетонную стенку. Морщась от боли, она схватилась рукой за плечо и затаила дыхание. Шаги остановились! Ее охватил страх, который до поры прятался где-то в глубинах мозга. Сердце выпрыгивало из груди, и она больше ничего не слышала, только шум крови в ушах. Диана уже собралась повернуть назад, как шаги послышались снова. Они удалялись. Диана заглянула вниз. Полной тьмы там не было, снизу струился тусклый, призрачный свет, разливаясь по стенам, как крошечные мазки желтой краски. Осторожно ставя ноги на ступеньки, она продолжила спуск и оказалась в просторном, слабо освещенном коридоре. Под потолком — кольца и пучки электрических проводов, окруженные пятнами ржавчины и черной плесени. Подвальные помещения… Скорее всего, очень немногие из персонала здесь бывали. Воздух спертый, холод и сырость как в склепе. Откуда-то слышались звуки: удаляющиеся шаги, вода, капающая с потолка, смутное гудение системы вентиляции… Во всем ощущалась тревога и беспокойство. Она почувствовала озноб. По спине словно прошлась чья-то ледяная рука. Идти дальше или нет? Помещение напоминало лабиринт с бесконечными пересечениями и ответвлениями. Пересилив страх, Диана двинулась в направлении удаляющихся шагов. Они становились все тише, свет постепенно стал гаснуть. Надо поторопиться. Свет шел с той же стороны, что и шаги. Она завернула за угол и пригнулась. Вдали виднелся чей-то силуэт. Диана едва успела его разглядеть, как он исчез где-то справа. Она вдруг отдала себе отчет, что источником слабого света, показывавшего незнакомцу дорогу, был электрический фонарик. У нее перехватило горло, и Диана бросилась вперед, чтобы не остаться в полной темноте. Она дрожала от холода и страха. Вот сумасшедшая! Что я тут делаю? Под рукой нет ничего, чтобы защититься! Надо было очень внимательно смотреть, куда ставишь ногу. В некоторых местах коридор, хоть и достаточно широкий, был завален всяким хламом: кроватными сетками, старыми матрасами, битыми раковинами, сломанными креслами и стульями, вышедшими из строя телевизорами и компьютерами… Внизу силуэт продолжал петлять слева направо, все больше удаляясь, и Диана видела только дрожащий лучик света, по которому еле могла угадать, куда на этот раз свернул незнакомец. Она попыталась отмечать все повороты, которые делала сама, но быстро поняла, что уже поздно. В темноте ей ни за что не найти выхода! Интересно, что будет, если она случайно нажмет на выключатель и вспыхнет свет? Незнакомец сразу поймет, что за ним следят. Как ей тогда быть? Сумеет ли она вернуться по собственным следам? Нет, другого выхода, как идти за незнакомцем, у нее не было. Вдруг Диана услышала, как вокруг нее, почти в полной темноте, пол царапают маленькие лапки. Крысы! Они так и шныряли под ногами. Диана почувствовала, как темнота давит ей на плечи. Свет то ослабевал, то усиливался, в зависимости от расстояния до незнакомца… Постепенно Диана начинала понимать, что поддалась безотчетному порыву, пожалела, что не осталась у себя в комнате. Вдруг она услышала скрип железной двери, но на этот раз та закрылась и Диана осталась в абсолютной темноте! Перед ней словно загородили дорогу, и она совсем потеряла способность ориентироваться. Диана больше не различала ни собственного тела, ни рук, ни ног, вокруг была плотная тьма. Взгляд не мог проникнуть за нее. Сердце снова отчаянно забилось, во рту пересохло. Она повернулась вокруг себя, но легче от этого не стало. По-прежнему гудела вентиляция, капала с потолка вода, но эти звуки были очень далекими, значили не больше, чем облачко тумана для терпящего крушение корабля. Вдруг она вспомнила, что в заднем кармане джинсов лежит мобильный телефон, и вытащила его дрожащей рукой. Экран светился так слабо, что Диана испугалась. Он еле освещал кончики ее пальцев. Она медленно двинулась вперед, пока кружок бледного света не нашарил кое-что еще, кроме ее руки: стену. Точнее, несколько квадратных сантиметров бетона. Диана пару минут шла вдоль стенки, пока не набрела на выключатель. Неоновые лампы мигнули и зажглись, она двинулась в ту сторону, откуда слышался звук закрывшейся двери, оказавшейся такой же, как и та, через которую Диана попала в подвал. Она подняла засов, но сообразила, что тот потом опустится сам собой и выбраться будет невозможно. Побродив еще какое-то время по подвалу, Диана нашла в свалке всякого хлама плоскую дощечку и просунула ее между створок двери, чтобы засов не опустился. Лестница, застекленная дверь… Она узнала помещение, в котором уже была. Поднявшись на несколько ступенек, Диана остановилась. Дальше идти было бесполезно. Она знала, что наверху располагается камера слежения, а за ней — бронированная дверь, ведущая в тамбур. Кто-то по ночам проникал в сектор А, проходил мимо камер слежения, пользуясь служебной лестницей и подвалом. Но камеру возле бронированной двери обойти невозможно. У Дианы вспотели руки, и все сжалось внутри. Она поняла, что все это значит. Кто-то договорился с охраной сектора А. Диана сказала себе, что, может, и нет никакого сговора. Просто охранники, вместо того чтобы спать, режутся в покер или к М. Монду тайком ходит подружка из персонала. Но в глубине души она понимала, что дело совсем в другом, знала это слишком хорошо. Диана забрела на территорию, где царили безумие и смерть. Ни то ни другое не находилось под контролем, как ей раньше казалось. Непостижимым образом им удалось выбраться наружу. Здесь вершились какие-то мрачные дела. Она приехала в институт и помимо воли вступила в эту игру. 18 Снег падал все гуще и гуще, когда Сервас припарковал свою машину у жандармерии. Часовой дремал, опустив решетку. Чтобы пропустить Серваса, ему пришлось ее поднять. Держа перед собой тяжелую коробку, Мартен направился в конференц-зал. Коридоры были тихие и пустые, приближалась полночь. — Зайдите сюда, — раздался чей-то голос, когда он проходил мимо одной из дверей. Сервас остановился и заглянул в открытую дверь. За небольшим столом в полумраке устроилась Ирен Циглер. В кабинете горела всего одна лампа. Сквозь шторы было видно, как в свете фонаря кружатся снежные хлопья. Циглер зевнула, потянулась, и Сервас догадался, что она задремала, ожидая его. Ирен взглянула на коробку и улыбнулась. Эта полуночная улыбка вдруг показалась ему очаровательной. — Что это у вас? — Коробка. — Вижу. А внутри что? — Все, что касается самоубийств. — Это Сен-Сир вам дал? — В ее зеленых глазах вспыхнул огонек удивления и любопытства. — Хотите кофе? — спросил он, положив коробку на соседний стол. — Маленький с сахаром, пожалуйста. Он вышел, подошел к автомату в коридоре и вернулся с двумя пластиковыми стаканчиками. — Держи. Она удивленно на него посмотрела. — Наверное, нам пора перейти на «ты», правда? — словно извиняясь, сказал Сервас и вспомнил, как легко это получилось у Сен-Сира. Черт возьми, почему у него никогда так не выходило? Но теперь он решился. Помог то ли поздний час, то ли милая улыбка Ирен. — Ладно, договорились. — Она снова улыбнулась. — Как прошел обед? Расскажи, какие новости. — Нет, сначала ты. — Нет, ты. Он присел на край стола и увидел на экране компьютера, что Ирен раскладывала пасьянс «Солитер». Мартен принялся рассказывать, и она слушала, ни разу не перебив. — Невероятная история! — воскликнула Циглер, когда он кончил рассказ. — Меня удивляет, что ты ничего об этом не слышала. Она слегка нахмурилась, поморгала и возразила: — Нет, смутно что-то припоминаю. Какие-то газетные статьи, может быть. Или разговоры родителей за столом. Не забывай, что тогда я еще не служила в жандармерии. Мне ведь было столько же лет, что и тем подросткам.