– Давайте, давайте, – громко отозвался Пронин. – Заходите! Гости как-то сразу выступили из тьмы, – их было пятеро, трое мужчин и две девушки. Не знаю, – условились ли они встретиться где-нибудь заранее или столкнулись вместе случайно, но только пришли они сразу. Они поздоровались с Прониным, поздоровались со мной, – они не называли себя, и Пронин их тоже не называл. – Узнаёшь? Пронин повернулся ко мне и, посмеиваясь, поглядывал на меня. Я, конечно, понимал, что это герои его рассказа… Ну, Евдокимова я узнал сразу, тем более, что он был в форме, на нём была гимнастёрка с погонами и синяя фуражка с красным околышем, сразу узнал я и Марусю Коваленко, беленькую девочку с одухотворённым лицом, кто была вторая девушка, я догадался не сразу, глядя на черноволосого кудрявого парня, я задумался – Тарановский это ими Чоба, но присутствие второй девушки побудило меня решить, что это Чоба, а раз это был Чоба, значит, вторая девушка была Раей Коломиец, я не мог только догадаться, как зовут пожилого мужчину в вышитой украинской рубашке. – Знакомься, знакомься, – сказал Иван Николаевич. – Думаю, тебе не трудно узнать этих товарищей. – Меня легко узнать, – усмехнулся Евдокимов. – Сегодня на мне вывеска. – Ну, я бы вас узнал и без вывески, – сказал ему я. – Иван Николаевич рассказал о вас столько лестного… – Не хвали его в глаза, – остановил меня Пронин. – Работает неплохо, но не без ошибок, и даже проявляет иногда непростительное легкомыслие. – Иван Николаевич! – с упреком воскликнул Евдокимов. – Сколько же раз… – Не нравится? – спросил Пронин и пошутил – В том и беда, что старики говорят правду, а молодёжь любит одни комплименты! Я пожал руки Чобе, Марусе, Рае. – Ну, а это кто? – спросил Пронин, указывая на пожилого мужчину в украинской рубашке. Серые пытливые глаза моего нового знакомого смотрели на меня выжидательно и слегка отчуждённо. – Прибытков? – неуверенно спросил я. – Не ошибаюсь? – Нет, не ошибаетесь, – сказал Прибытков. – Инженер Улыбинской МТС. Мне понравилось, что он подчеркнул и то, что он инженер МТС, и то, что он инженер именно Улыбинской МТС, он прочно считал себя здешним работником. – Садитесь, – сказал всем нам Пронин. – Сейчас будем ужинать. Все поглядели стол, на графин с водкой, на бутылки с вином, застенчиво отвели от них глаза и принялись рассаживаться. Над нашими головами с лёгким шуршаньем неутомимо носились серые мотыльки, то и дело ударяясь о зажжённую лампочку, – на самой середине скатерть была запорошена серой пылью. – Мне хотелось познакомить вас с моим другом, – сказал Пронин пришедшим. – Я рассказал ему о Лещенко. Все промолчали. – Впрочем, думаю, все, кто собрался сейчас за этим столом, все между собой друзья, – непринуждённо добавил Пронин. – Но отчасти, признаюсь, я позвал вас и для того, чтобы продемонстрировать действующих лиц своего рассказа. – Только не меня, – засмеялся Евдокимов. – Я не действующее лицо. – А кто же? – спросил Пронин. – Милиционер на посту, – сказал Евдокимов. – Я лишь регулировал уличное движение. – Хорошо, я приберегу вас к концу, – сказал Пронин. – Сейчас начну с отсутствующих. Прежде всего – Лещенко. Его скоро будут судить. Одновременно будут судить и Савельеву. По всей вероятности, ей дадут принудительные работы. Сейчас она работает в МТС прицепщицей и учится на курсах трактористов, над ней шефствует инженер Прибытков. Думаю, не позже, как через год, она получит трактор своего мужа… Что касается инженера Прибыткова, над ним шефствую я. Он так долго стоял от нас в стороне, что кому-то следует ввести его обратно в наше общество. Не знаю, доволен ли он этим шефством, но думаю, что в скором времени Евгений Савич… – Иван Николаевич! – перебил его Прибытков. – Ведь это еще вилами по воде писано… – Но всё же написано, – возразил Пронин. – Дыховичного, нынешнего директора МТС, мы рекомендуем избрать председателем нашего колхоза, а директором МТС станет Евгений Савич Прибытков. Потом Пронин указал на Чобу и Раю. – Чоба собирается в армию, а Рая ещё до его отъезда собирается поменять фамилию Коломиец на Чобу. Пронин указал на Марусю. – Маруся собирается учиться… Пронин хитро прищурился. – Сейчас мы проверим писательскую проницательность! Щурясь, он посмотрел на меня. – Угадай, куда собирается идти учиться Маруся Коваленко? Я колебался между двумя учебными заведениями. – В театральный институт? – спросил я. Она ведь так хорошо, с подлинным артистизмом, играла порученную ей Евдокимовым роль. Все засмеялись. – Театральный институт? – опросил Пронин Марусю. – Ой, да ни за что! – воскликнула она. – Какая из меня актриса! – Тогда в Юридический, – сказал я. Её должна была увлечь романтика работы, с которой познакомил её Евдокимов! – Какой из меня юрист! – воскликнула Маруся. – Ни за что в жизни! Все засмеялись ещё громче. – Так куда же? – спросил я, недоумевая. – Скажи, скажи, – подзадорил её Иван Николаевич. – Спусти его на землю. – В портнихи, – серьёзно сказала Маруся, и объяснила: – Я очень люблю шить. Куда-нибудь на курсы. На курсы кройки и шитья. – Может быть, лучше в Текстильный институт? – предложил я. – Там будет видно, – уклончиво оказал Пронин. – Пусть сперва станет портнихой. – А как вы, Рая? – спросил я. Рая покраснела. – А я… Больше она не сказала ничего – по-видимому, её вполне устраивало быть женой своего Васи. – Вот тебе эпилог, касающийся всех действующих лиц этой истории, сказал Иван Николаевич и повернулся к столу. – А теперь можно и выпить. Соловья баснями не кормят, а песни хорошо петь пообедавши… Загремели тарелки… Гармония накрытого стола была нарушена. – Ларионовна! – закричал Пронин. – Рыбу! Он сам налил всем мужчинам водки, а девушкам – вина. Ларионовна внесла блюдо с рыбой. – Всё уже пересохло, – сказала Ларионовна. – Не будете есть. – Съедим – сказал Пронин. – И даже ничего не оставим. Он опять сам стал накладывать всем рыбу. – За что же мы выпьем, товарищи? – спросил он. Все посмотрели на Пронина. Иван Николаевич был сегодня в ударе. – Выпьем за Савельева, за его память, – серьёзно сказал Пронин. – Первый тост в его честь. Думаю, так будет правильно.