– Спасибо за интервью. – Макбет не сдвинулся с места, и Кайт вопросительно посмотрел на него. – Я ослышался, – медленно и тихо проговорил Макбет, – или в конце ты обвинил меня во лжи? Кайт растерянно заморгал: – Обвинил во лжи? – О, ты об этом… – Кадык репортера заходил ходуном. – Это же шутка, просто… фигура речи, это… – Брось, я же пошутил, – Макбет улыбнулся и встал: – Ладно, увидимся. Выходя из здания радиостанции, Макбет знал, что больше Уолт Кайт ему не помешает. А садясь на заднее сиденье лимузина, он понял, что ему не помешают ни «Обелиск», ни Дуфф, ни болезнь Леди. Потому что никогда прежде мысли его не были настолько ясными. – Езжай помедленнее, – приказал Макбет. Ему хотелось насладиться этой поездкой. Полюбоваться городом. Ну ладно, пока этот город принадлежит ему не полностью, однако ждать осталось недолго. Потому что Макбет непобедим. И у него отличное лекарство. На светофоре лимузин остановился, и Макбет заметил на обочине мужчину – для пешеходов давно уже загорелся зеленый, но мужчина не двинулся с места. Лицо его закрывал большой черный зонтик, поэтому Макбет разглядел лишь светлый плащ, коричневые ботинки и огромную черную собаку на поводке. И Макбету пришла вдруг в голову странная мысль. А что, если собака никак не может взять в толк, почему у нее есть хозяин и почему ее держат на поводке? Ее кормят, дают порцию еды, и этого достаточно, чтобы она чувствовала себя зависимой. Это единственное, что останавливает собаку, мешает ей броситься на спящего хозяина, перегрызть ему глотку и установить в доме свои порядки. Потому что это очень просто. Сперва нужно понять, как открывается холодильник, – а потом можно заняться хозяином. Часть 3 Глава 25 – Лучшая в мире шерсть, – продавец благоговейно погладил висящий на вешалке черный костюм. За окном магазина накрапывал дождь, но волны на фьорде уже немного улеглись. – Что скажешь, Бонус? – спросил Геката. – Как по-твоему, подойдет Макбету? – Я думал, ты выберешь смокинг, а не обычный черный костюм. – Как тебе, конечно же, известно, в церковь в смокинге не ходят, а на этой неделе Макбету нужно посетить похороны, причем не одни. – Значит, смокинг пока брать не будете? – уточнил продавец. – Возьмем и то, и другое, Ал. – Позвольте вам напомнить, что если вы выбираете одежду для торжественного ужина во дворце, то заявленная форма одежды – платье и белый костюм. – Спасибо, Ал, но это торжество будет не во дворце, а в нашей местной ратуше. А вот фрак – что скажешь? Не слишком, – Геката прищелкнул языком, – вычурно? – Да, пожалуй, – ответил Бонус, – когда нувориши пытаются вырядиться в одежду настоящих богатеев, они становятся похожи на клоунов. – Хорошо, значит, темный костюм и смокинг. Пошлешь портного в «Инвернесс», Ал? Все за мой счет. – Конечно, все сделаем в лучшем виде. – Ну, а теперь нам нужен смокинг для этого господина. – Для меня? – удивился Бонус. – Но у меня есть прекрасный… – Да, я его видел, и поверь мне, тебе нужен новый. – Правда? – Твое положение, Бонус, требует безупречной внешности, а ты, ко всему прочему, еще и работаешь на меня. Бонус не ответил. – Подберешь нам смокинг, Ал? – Разумеется! – и продавец засеменил к лестнице вниз, в магазин. – Я прекрасно знаю, что ты сейчас думаешь, – сказал Геката, – и признаю, что, наряжая нас, я демонстрирую собственную власть, подобно королю, выбирающему униформу для солдат и слуг. Но что я могу сказать? Мне это нравится. Старик улыбнулся, обнажив неестественно белые и ровные зубы. Интересно, свои ли? Но на этот вопрос ответа у Бонуса не было. Во всяком случае, если это вставная челюсть, то очень странная, украшенная тремя золотыми коронками. – Кстати, о власти, – продолжал Геката, – тот красивый мальчик, который пришел тогда на торжественный ужин в «Инвернесс», – его ведь зовут Каси? – Да. – Сколько ему лет? – Пятнадцать с половиной, – ответил Бонус. – Хм. Чересчур молод. – Возраст не… – До твоей страсти к молодым мальчикам, Бонус, мне нет никакого дела, и осуждать тебя я тоже не стану. Я лишь хочу сказать, что в его возрасте это. И потенциально может загнать кого-то в ловушку. Впрочем, вижу, тебе этот разговор неприятен, поэтому сменим тему. Значит, Леди больна? – Если верить психиатру, то да. Сильный психоз. Возможно, надолго. Врач боится, что она может наложить на себя руки. – Разве доктора могут разглашать такие сведения? – Возможно, доктору Альсакеру тоже вскоре понадобится новый смокинг. Геката рассмеялся. – Пришли мне счет. А этот доктор способен ее вылечить? – Он говорит, что для этого придется положить ее в больницу. Но мы же этого не хотим, верно? – Сам посуди. Леди – один из самых важных советчиков нашего комиссара, и в эти сложные дни, если общественность узнает, что она спятила, выглядеть это будет не лучшим образом. – Но психоз – это… – Да? Бонус сглотнул: – Нет, ничего. Почему в обществе Гекаты он вечно чувствует себя сопливым подростком? Дело не только во власти, нет, было тут что-то еще, чего Бонус смертельно боялся, но никак не мог понять, чего именно. Нет, не взгляда Гекаты, а скорее того, чего в этом взгляде не было. Осознания пустоты. Пустоты и парализующего холодного мрака. – Как бы то ни было, – сказал Геката, – я хотел поговорить с тобой о Макбете. Я беспокоюсь за него. Он изменился. – Правда? – Я боюсь, он подсел. Впрочем, это вовсе не удивительно – как ни крути, а этот наркотик, как никакой другой, вызывает дикую зависимость. – Пауэр? – Да. Но не та сила, что в порошке. А настоящая, реальная власть. Я не рассчитывал, что он так быстро подсядет. От нравственности и сочувствия он уже избавился, теперь власть – его единственная любовница. Ты же слышал его интервью по радио. Уличный мальчишка, безотцовщина метит в бургомистры. – Но ведь на практике у комиссара полиции больше власти, чем… – Пока Макбет занимает пост комиссара, он постарается передать полномочия администрации города и лишь потом согласится стать бургомистром. Попомни мои слова: Макбет мечтает полностью заполучить власть над этим городом. Прямо сейчас он считает себя непобедимым. И ему кажется, что он сладит и со мной. Бонус удивленно уставился на Гекату, а тот, положив обе руки на набалдашник трости, внмательно изучал в зеркале собственное отражение. – Да, Бонус. Это тебе следовало бы рассказать мне о том, что Макбет собирается открыть на меня охоту. Именно за это я тебе и плачу. А сейчас ты своим маленьким камбалиным мозгом пытаешься сообразить, откуда мне это известно. Давай, спрашивай. – Я… э-эм… Откуда тебе это известно? – Он сам сказал это по радио, и ты тоже это слышал. – Мне показалось, будто он сказал, что, в отличие от Дункана, не считает арест Гекаты первостепенной задачей. – А когда это политики рассказывали нам по радио, чего они собираются делать ради своих избирателей? Он вполне мог сказать, что не только создаст рабочие места, но и арестует Гекату. Обычно политики обещают все на свете. Вот только говорил он не для избирателей, Бонус. А для меня. При всем честном народе Макбет начинает передо мной лебезить и угодничать. А таких следует опасаться.