Пропустить такой идеальный повод для примирения! Ранение наверняка сбило с Романа хотя бы часть спеси, заставило его почувствовать себя уязвимым, а значит, нуждающимся в семье. Тут Лев помог бы ему, подал руку, ну или что там нужно делать с травмированными людьми… Не важно, он бы сделал все, что велели врачи! И тогда до старшего брата наконец дошло бы, что они не чужие люди, он вообще не один, ему есть, на кого положиться! Но врач позвонил младшему Градову слишком поздно. А в ответ на замечание, которое Лев высказал громко и далеко не цензурно, принялся оправдываться: – Ну я же знал, что вы на отдыхе, просили вас не беспокоить, Лев Андреевич! – Я просил не беспокоить меня по мелочам, а не в случае, когда жизнь моего брата под угрозой! – Но его жизнь не была под угрозой… Ему соседка помогла, этого оказалось достаточно, Роман Андреевич даже под нашим наблюдением оставаться не стал. Разговаривать с врачом дальше без толку, с Дашкой – тоже. Она сначала еще пыталась ворчать, что напрасно они сорвались, сейчас Роман отвесит ему свой фирменный пинок под зад, который можно было получить и на сутки позже. Пришлось на нее прикрикнуть, и остаток дороги она обиженно молчала. Подъезжая к поселку, он позвонил Алле и выяснил, что эта курица вообще ничего не знала про несчастный случай. Лев понятия не имел, чем она занималась столько дней, но уж точно не тем, чем следовало бы! Естественно, сейчас, когда ей хвост прищемили, она рвалась идти с ним к Роману, но Лев это запретил. Он решил, что шанс на трогательное объединение братьев еще есть, однако возможно это только наедине. Так что он отвез Дашку к их дому, а к Роману отправился один. Старший брат выглядел плохо: бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Вот только даже эта слабость почему-то не смогла избавить его от вечного выражения превосходства на лице, которое с детства бесило Льва. По сценарию измученный болью Роман должен был броситься на шею Льву с братскими объятиями, рассказать, как сильно он испугался, возможно, заплакать. Но Роман стоял на пороге и смотрел на брата как на дебила. – Ты чего приперся и таращишься на меня так, будто мысленно уже выбираешь венок на могилу? – Мне рассказали, что с тобой случилось! – Судя по твоему траурному виду, тебе рассказали белиберду. Я в порядке. – Рома, ну в каком ты порядке? – В шахматном. – Чего? – удивленно моргнул Лев. – Иногда я тебя совершенно не понимаю! Но очевидно, что тебе нужна помощь. Давай ты на время переедешь к нам, а? Тогда и я, и Дашка будем за тобой присматривать. – Дай угадаю… В твоем воображении я уже лежу в длинной ночной рубашке на высокой кровати, а ты держишь меня за руку, ожидая, когда мой бренный дух покинет тело? – Я серьезно. – Я тоже, – кивнул Роман. – Серьезно говорю тебе, что твоя помощь не требуется. А Дарья меня вообще опасается, ей проще повеситься, чем в одном доме со мной поселиться. – Тебя все поначалу побаиваются, потом привыкают, – рассудил Лев. – Слушай, ну тебе же одному нельзя! – Можно. – Я с врачами говорил! Кто-то должен следить, чтобы ты вовремя принимал лекарства, уколы тебе делать, перевязки, опять же… – И что, ты способен вот это все делать? – удивленно приподнял брови Роман. – Ну… я научусь! Или Дашка научится. – Ей проще тебя придушить, чем такому учиться. Но проверять мы не будем, потому что я никуда не пойду. – Но один ты не справишься! – Во-первых, справлялся же раньше. Во-вторых, я и не один. Роман сейчас смотрел не на брата, а куда-то за его спину. Растерянно обернувшись, Лев обнаружил, что на дорожке стоит девушка лет тридцати и внимательно наблюдает за ними. Раньше он видел ее мельком – на фото, когда его оповещали об очередной новенькой в Малахитовом Лесу, и на улицах поселка, она пару раз проходила мимо его дома. Эта девушка Льва не интересовала, он помнил, что она поселилась по соседству с его братом, но не думал, что это имеет хоть какое-то значение. Не должно было, Роман же всех тут игнорирует! А получилось вот как… Хотя брата сложно было винить за интерес к ней, девушка оказалась красивая – не хуже Аллы, а может, даже чуть лучше, потому что такую легче запомнить благодаря необычному сочетанию цветов – светло-серые глаза и длинные волны волос насыщенного коричневого цвета. Ясно с ней все… Очередная куколка в цветочном платьице приехала искать себе творческого жениха, а на нее неожиданно клюнул жених богатый. Странно, что клюнул, конечно, он же Аллу любит! Или одно связано с другим? Вроде как клин клином вышибают, и раненое сердце он решил лечить, отвлекаясь новой страстью? Ну или не страстью, потому что где Роман – а где страсти! Новыми отношениями, вот так правильней. Только это глупо, так быстро попадаться… Уж лучше Алла! Она тоже содержанка, но знакомая, проверенная и предсказуемая. А девица эта – кот в мешке, Лев помнил, что сведений о ней было очень мало. Просто она удачно воспользовалась всей этой историей с несчастным случаем… то есть сделала то, что хотел и не смог сделать Лев. Это еще больше бесило. Забавно… Если бы он встретил ее в другом месте и в другое время, он бы вел себя иначе. Девица была в его вкусе, больше даже, чем Дашка или Алла. Но сейчас она стала для него не красавицей, а врагом, который украл у него как минимум удачную идею – и собирался украсть семью. – Ей здесь делать нечего! – объявил Лев. – Чего это? – Роман и девица умудрились произнести это одновременно, создавая чуть ли не стереоэффект, который злил Льва еще больше. – Потому что она посторонняя, просто гостья в поселке, непонятно, откуда она вообще вылезла! – Она не кувыркалась с тобой в моей постели, – холодно указал Роман. – Пока это достаточная для меня рекомендация. – Та история вообще к делу не относится! – Да нет никакого дела. Ты боялся, что я буду один, я не один, можешь идти. – А как же Алла? – нахмурился Лев. – Себе оставь. Льву все-таки нужно было уйти. Не потому, что его брат прогнал, просто Лев себя слишком хорошо знал: он чувствовал, что готов сорваться. Это ни к чему толковому не привело бы, ему нужно было срочно остыть и посоветоваться с Аллой, а потом уже возвращаться сюда. Сейчас он облажался, это нужно признать, так ведь ничего еще не закончилось! Он решительно промаршировал по дорожке мимо соседки, чуть не столкнув ее на газон – уклониться она успела лишь в последний момент. Тори этой встречи тоже не ожидала и никак не могла понять, что тут произошло. Гадать она не собиралась, сразу спросила: – Что это было? – Приступ братской любви. – Почему больше похоже на приступ эпилепсии? – Потому что брат мой драматичен сверх всякой меры. А вы зачем пришли? – Ну, начнем с того, что мое появление тоже получилось драматичным, – усмехнулась Тори. – Сама не ожидала! – Это сложно отрицать. Но мой вопрос остается в силе. – Зашла проверить, как вы. – Прекрасно. Проверили? Можете идти. – Вот не зря я говорила, что вы потрындеть любите, – тяжело вздохнула она. Градов в очередной раз возмущенно покосился на нее, однако даже он не стал изображать удивление и интересоваться, что же она имеет в виду. Они оба понимали, что, вместо того чтобы идти на поправку, выглядит Роман куда хуже, чем утром. Повязки на руках были другие, более свободные, значит, к врачу Градов сходить все же удосужился. Но что тогда могло пойти не так? Тори казалось, что взрослый мужик в состоянии принимать лекарства вовремя без контроля и подсказок. Сам Градов, если и понимал, что с ним что-то не так, признаваться в этом не собирался. Тори он не пустил даже на порог, и все ее напоминания о том, что она стала его алиби в общении с братом, не помогли. Тори, как ни старалась, не могла увидеть в нем того человека, о котором рассказывала музыка Ильи. Градов снова представал перед ней плоским и понятным – типичный самоуверенный дядька с комплексом начальника, который помощь примет разве что от британской королевы, а от простых смертных – вряд ли. Только если будет на грани смерти, как получилось в том лесу. В конце концов Тори решила стратегически отступить. Если бы не перспектива подобраться к Илье, она и вовсе махнула бы на соседа рукой. Она не собирала данные о Романе Градове намеренно, но знала о нем достаточно. «Золотой ребенок» – родился в богатой семье, на деньги мамы с папой получил великолепное образование, никогда ни в чем не нуждался. Потом присоединился к семейному бизнесу, а после смерти родителей унаследовал его вместе с братом. Его упрямство строилось именно на этом: на привычке, что его приказы всегда выполняли, на вере в то, что деньги делают его исключительным. Так что Илья в нем ошибся, но и с гениями так бывает. Ксения, вон, тоже далеко не точный портрет Льва Градова создала. В людях, которые нам хоть чуть-чуть симпатичны, легко найти достоинства, которых нет. Опыт подсказывал Тори, что это тупое упрямство не позволит Градову сдаться и впустить ее, даже если помощь ему действительно нужна. Так что девушка намеревалась переждать эту ночь и позволить ему на собственном опыте убедиться, каким неудобным становится одиночество при двух травмированных руках. Пока же она отправилась к себе, усмехнувшись, когда Градов раздраженно хлопнул дверью у нее за спиной. Как будто ему хотелось, чтобы соседка настояла и вошла, а ее уход его разочаровал… любопытно. Многообещающе. Для Градова остаток дня наверняка приблизился к пытке. А вот у Тори все шло хорошо: она почитала книгу, раскачиваясь на качелях в саду, вспомнила, что должна изображать фотографа, и сделала несколько снимков роскошных старых тюльпанов, раскрывших алые чаши у крыльца. После этого она направилась домой, готовясь к мирной ночи. По крайней мере, ночи полагалось быть мирной. А потом что-то пошло не так. Свет в доме замигал и погас. Это произошло настолько неожиданно, что Тори даже растерялась. Случись такое в ее городской квартире, она бы уже шла к ящику с пробками, поминая недобрым словом электросети. Однако она была не дома, она была в Малахитовом Лесу… Тори уже успела привыкнуть к тому, что здесь как в сказке: все работает, еда появляется сама собой, деньги вообще не в ходу. Поселок прекрасно модернизировали, напоминания о деревенском прошлом оставили намеренно – как декоративный элемент. С чего бы вдруг исчезать электричеству, когда на улице ни дождя, ни ветра? Выглянув в ближайшее окно, она насторожилась еще больше. Свет в поселке по-прежнему горел – и на улицах, и в соседних домах. В темноту погрузился только ее коттедж. Опять же, с чего бы? В доме просто горел свет, перегрузки не было! Пробки располагались на улице, это девушка знала наверняка, под крышей, но у внешней стены. Тори подумала, что это дурацкая идея, еще когда менеджер поселка ей все показал. Но тогда она решила, что это не ее проблемы, ей-то ничего ремонтировать не придется, а получилось вот как. Теперь неудачное расположение пробок означало, что ей нужно выйти… и что кто-то намеренно мог отключить электричество, чтобы выманить ее наружу. Да, на щитке имелся замок, но скорее символический, его кто угодно мог сорвать. Тори подошла к двери, но замерла в паре шагов от нее. Разум вопил, что она ведет себя как трусливая малолетка – она сама должна решать свои проблемы, а не придумывать непонятно что! Никто ей не поможет, да и не надо. Вот только инстинкты почему-то протестовали… Как будто они точно знали, что снаружи нечто опасное. Она задержалась, упрекая себя, и это оказалось неожиданно правильным. Дверная ручка вдруг резко дернулась, потом – снова и снова, быстро, нервно. Тот, кто стоял сейчас снаружи, не пытался постучать в дверь, он даже не пробовал вскрыть замок. Он дергал ручку, как безумец, словно сама идея о невозможности войти приводила его в звериную ярость. Тори, не до конца понимая, что делает, юркнула в сторону, пригнулась, спряталась у стены под самым окном – там, где ее точно не увидят. Оказалось – вовремя. Фонари, оставшиеся где-то далеко на улицах, бросали на стены ее дома пятна мутного рыжего света. И в этих пятнах появился теперь тонкий, искаженный тенями силуэт. Кто-то двигался там – не у фонарей, у самого ее окна. Непонятный, напряженный, сгорбившийся. Не случайный прохожий и уж точно не друг. Этот искаженный силуэт с его резкими, спазматичными движениями больше напоминал зверя, по какой-то нелепой случайности оказавшегося похожим на человека. На пару секунд он замер у того окна, под которым пряталась Тори. В этот миг она даже дышать боялась, зажала себе рот, чтобы не выдать себя случайным всхлипом. Глупо ли это? Да, и совсем на нее не похоже. Но ее воображение рисовало в незнакомце не безымянного психа, а того, кого она прекрасно знала, – даже при том, что этот человек никак не мог оказаться в Малахитовом Лесу. А потом все закончилось – так же резко, как началось. Исчез изломанный силуэт в пятне рыжего света, вернулось электричество, сделавшее дом безопасным и понятным. Теперь то, что недавно заставляло сердце сжиматься в ледяной хватке ужаса, казалось нереальным. Тори посмотрела на свои руки и обнаружила, что пальцы мелко дрожат. Такого с ней давно не случалось, а она даже никому рассказать не могла о том, что сейчас произошло, потому что у нее не было никаких доказательств. До самого утра Тори так и не сомкнула глаз, пытаясь понять, привиделось ей все это – или постоянные мысли о том, что случилось десять лет назад, все-таки начали сводить ее с ума.