После уроков Борзую как ветром сдуло. Юэль тоже торопился. Ему предстояло побегать целый день. Сначала домой за гитарой, чтобы пойти на урок к Крингстрёму. Потом снова домой — отнести гитару, и опять назад, к Эве-Лизе, которая будет дома одна. Ему придется дважды приходить в один и тот же дом. Сначала на второй этаж, а потом на третий. Но он все успел. Крингстрём оказался в хорошем настроении и научил Юэля трем аккордам. Впервые мальчик почувствовал, что все же сможет научиться играть. Даже если сейчас у него выходит неважно, если пальцы у него слишком короткие и если он неправильно держит руку. После урока Юэль ровно час вытирал пыль с граммофонных пластинок и мыл посуду. Потом, схватив гитару, он помчался домой готовить обед. Самуэль пришел, как обычно, и глаза у него не были красными. — Сегодня я почитаю твою книгу, — сказал он. — А хочешь, мы почитаем вместе вслух? — Я не могу, — ответил Юэль. — Я ухожу. — Сегодня опять? — Вчера я был дома, — напомнил Юэль. — Но мне пришлось идти за тобой. Это не считается. Его слова задели Самуэля. И больше он ничего не сказал. Юэль пошел в свою комнату и лег на кровать. Он нервничал. А вдруг Эва-Лиза все-таки встретит его в прозрачных одеждах? Что ему тогда делать? Он резко сел. Нужно пойти умыться. А лучше вымыться. И поменять одежду. И причесать ежик. А еще почистить зубы. Это самое главное. Мытьем придется пренебречь. Самуэль удивится, если он вытащит лохань на кухню посреди недели. Достаточно будет, если он помоется по краном. Юэль бросился в ванную и снял одежду. Вымылся и вытерся с головы до ног. Начистил зубы так, что из десен пошла кровь. Потом надел чистое белье и свои самые лучшие брюки. Стертые лодыжки щипали. Но завтра у него будут новые ботинки. И тогда он уже будет уметь целоваться. При мысли об этом ёкало под ложечкой. Наступила половина седьмого. Юэль заглянул в комнату Самуэля, который сидел на стуле с книгой в руках. Но он спал. По-прежнему еще не одолев первой страницы. У дома Борзой Юэль прождал в темноте, пока не убедился, что сейчас не меньше четверти восьмого. Потом поднялся по лестнице мимо квартиры Крингстрёма, из-за двери которой слышались веселые звуки тромбона, и остановился перед дверью Эвы-Лизы. На двери висела табличка с надписью «Александерссон». Юэль приподнял ёжик и позвонил. Ему тут же захотелось убежать. Но было поздно. Эва-Лиза открыла. Юэль сразу заметил, что она накрасила губы. Они были совершенно красные. — Ну что ты стоишь? — спросила она. — Заходи, что ли? — Твои родители ушли? — спросил Юэль. — Они играют в бридж, — ответила девочка. Юэль вошел. Он надеялся, что она не спросит его, знает ли он, что такое бридж. Тогда он не нашелся бы, что ответить. — Сними ботинки, — сказала она. — А не то ты запачкаешь полы. Юэль сделал, как ему велели. Потом прошел за ней в гостиную. Квартира была большая, обставленная красивой мебелью. Юэль знал, что папа Эвы-Лизы местный прокурор. Что это означало, он точно не знал. Но понимал, что прокуроры зарабатывают куда больше, чем лесорубы, такие, как Самуэль. — Долго я не разрешу тебе остаться, — сказала Эва-Лиза. — Только научу целоваться. А потом уходи. Юэль почувствовал, что краснеет. Он не знал, как ему себя вести с ней. Эва-Лиза поставила перед ним стул. Юэль заметил, что она тоже волнуется. Она все время выходила в коридор, как будто потому, что боялась, не идут ли ее родители. — Садись на стул, — сказала она. — И выпяти губы. Юэль сделал, как она велела. Эва-Лиза тоже выпятила губы, чтобы показать ему пример. Юэль попытался за ней повторить. Это показалось ему глупым. — Еще больше, — сказала она. — И открой рот. Как будто хочешь кого-нибудь чмокнуть. Юэль выпятил губы так сильно, как мог. — А теперь закрой глаза, — продолжала девочка и показала ему как. Выпятив губы, она наклонила голову и закрыла глаза. Юэль сделал то же самое. Ему не нравилось сидеть на стуле посреди комнаты. Казалось, что что-то идет не так, но он не мог понять, что именно. — Когда же мы начнем? — спросил он. — Что начнем? — Разве мы не будем целоваться? — Это все равно, что учиться играть на гитаре. Сначала ты должен сделать упражнение. Наверное, она права. — Закрой глаза и выпяти губы, — повторила Эва-Лиза. — И не подглядывай. И продолжай, пока я не скажу тебе, что хватит. Юэль делал так, как она велела. Ему показалось, что он просидел довольно долго. Эва-Лиза захихикала. Но все еще ничего не говорила. Юэль пытался представить себе, как ее губы прикоснутся к его губам. — Теперь хватит, — сказала она. Юэль открыл глаза. Перед ним стояли три подружки Эвы-Лизы. И еще два мальчика из класса. Когда он открыл глаза, они расхохотались. Юэль так и застыл на месте. Сначала он ничего не мог сообразить. И смущенно засмеялся вместе со всеми. Но потом он понял, что Эва-Лиза обманула его. Слезы навернулись у него на глаза. Он соскочил со стула и ринулся в прихожую. Рывком схватил куртку и ботинки и в одних носках выбежал за дверь. Он слышал, как они хохотали у него за спиной. Но даже не остановился, чтобы надеть ботинки. Нужно было убраться оттуда как можно скорее. Одно из окон дома распахнулось. Оттуда снова донесся смех. Юэль побежал вниз по холму и остановился лишь, когда уже перестал слышать хохот. Только тогда он надел ботинки. И, остановившись, задумался. Он все еще не мог опомниться. И не понимал, что же случилось. Но внутри у него ответ был уже готов. Эва-Лиза посмеялась над ним. Она все нарочно подстроила. Ее друзья ждали в соседней комнате. Вот почему она все время выбегала в коридор. Юэль представил себе эту ужасную сцену. Как он сидел, склонив голову и выпятив губы. До чего же стыдно! То, что произошло, было так чудовищно, что он даже не мог разозлиться. Он медленно побрел домой. Хотя больше всего на свете ему хотелось упасть лицом в снег и умереть. Глава шестнадцатая Подойдя к дому, Юэль зашел в дровяной сарай и сел на старую кровать. Сидеть на холодных пружинах было больно. Но он не вставал. Он даже лег ничком и подумал, что будет лежать здесь, пока не замерзнет насмерть. Потом он поднялся в дом. У него даже не было сил проверить, дома ли Самуэль или снова куда-то ушел. Но Самуэль лежал в постели и спал. Он забыл выключить лампу у кровати. «Мятеж на Баунти» валялся рядом. Юэль погасил лампу. Затем прошел в свою комнату и разделся. Забравшись в постель, он укрылся одеялом с головой. Пытался заставить себя не думать о том, что с ним случилось. Где-то в стене рядом с его ухом заскреблась мышка. Если бы Юэль мог, он тоже забрался бы внутрь стены и стал бы жить там. И больше никогда не вышел бы наружу. Он прожил бы в стене до тех пор, пока ему не стукнуло бы сто лет и не наступило бы время умирать. Он свернулся калачиком под одеялом. Отогнал от себя все мысли, и уснул. Юэль проснулся. И тут же вспомнил, что произошло вчера вечером у Эвы-Лизы. Попытался представить, что все это ему приснилось. Что ничего такого не было. Но выбросить это из головы не получалось. Он сидел на стуле, а ее дружки тихо прокрались в комнату. Юэль посмотрел на будильник. Скоро нужно вставать и идти в школу. Там он встретит Борзую и ее приятелей. И они разболтают всему классу. И даже всей школе. Они опозорят Юэля. У него заболел живот. Он мог бы не пойти в школу. Он мог бы никогда в жизни не возвращаться туда. Раз уж Самуэль таков, каков он есть, Юэлю остается только бежать из города в одиночку. Сегодня суббота. Завтра приходит поезд, с которым он обычно отправлял секретные письма. Теперь он сам тайком сядет в него. Он будет лежать тихо-тихо и слушать, как колеса стучат по железнодорожному мосту, а когда наступит утро, он будет уже очень далеко. Там он изменит имя, цвет волос и станет совсем другим. Юэль Густафсон перестанет существовать. Эве-Лизе и ее дружкам некого будет осмеивать. Вдруг у двери возник Самуэль. — Вставай, а не то опоздаешь в школу, — сказал он. — Встаю. — На улице сильный ветер, — сказал отец. — Будет метель. Юэлю захотелось, чтобы весь город смело с лица земли.