Саманта снова улыбнулась. Обычно начинали не с цены, но она, безусловно, поняла ее. Она видела достаточно склоненных голов и разочарованных лиц по пути обратно в примерочную, после того как девушки узнавали, сколько стоит платье их мечты. – Этого хватит на многое. Вы хотели бы какой-то особый дизайн? Классика? Или более современный? У нас есть новые модели от Rosa Clara, лично я считаю, что они потрясающие. Традиционные и в то же время интересные, очень чистые линии. Я всегда говорила – и по-прежнему так считаю, – что самые красивые свадебные платья делают испанцы. Вы бы хотели что-то подобное? Саманта проводила девушку к секции Rosa Clara и сняла одно платье с вешалки. – Вот это мне очень нравится. Оно… – Да, красивое. Я беру его. Девушка в зеленой кепке кратко кивнула и стала смотреть в окно. Что у нее с волосами? Они странно выглядят. – В смысле? Вы не хотите его примерить? – Нет, в этом нет необходимости. Это парик? – Вы уверены? Я хочу сказать, ведь важно, чтобы… – Я его беру, – повторила девушка. – Сколько? – Оно стоит восемь тысяч четыреста, и еще мы берем тысячу шестьсот за услуги портного. Может показаться, что это дорого, но важно, чтобы платье сидело безупречно в такой важный день, вы не согласны? – Я беру его. – Ну что ж, – кашлянула Саманта. – Думаю, оно вам подойдет. Лучше всего, конечно, было бы примерить, примерочная вон там, я с удовольствием вам помогу. – Сколько, вы сказали? Девушка в парике уже стояла у кассы. – Восемь тысяч четыреста. Но, как я уже сказала… – Вы принимаете нал? – Что? – Наличные? Девушка посмотрела прямо на нее. Саманта видела здесь много глаз. Глаза, светившиеся радостью и ожиданием, но такого взгляда, как этот, она никогда не видела. Эта девушка казалась испуганной. – Тогда мне просто положить его в пакет как есть? – Да, хорошо, – сказала девушка и засунула руку в сумку. Она достала конверт с наличными. Отсчитала деньги трясущимися руками и положила их на прилавок. – Мне указать имя? – Нет, – ответила девушка. – Я имею в виду, для кого?.. – Все нормально, – сказала девушка и взяла большой белый пакет. – Обязательно приходите, если что-то потребуется, ладно? Как я уже говорила, мы ушиваем и подшиваем. Тут Саманта замолчала, потому что поняла, что говорила самой себе. Девушка в зеленой кепке уже вышла из магазина. Саманта покачала головой, отправилась в заднюю комнатку и налила себе кофе. Сделать это сейчас? Создать новый профиль на сайте? Вообще, это было запрещено, тут строго с этим, в рабочее время ни телефона, ни компьютера, но она же только что продала платье. Уже в четверть одиннадцатого? От Rosa Clara? Меньше чем за час? Ну и ну, что бы это могло значить? Саманта достала из сумки телефон, вернулась к прилавку, слегка улыбнулась и начала думать о том, как назвать себя на этот раз. 19 Психиатрическая клиника Блакстад. Желтое сооружение в получасе езды от города. Вокруг деревья и парк, большой пруд. Как-то давно, еще в прошлой жизни, Миа сидела в баре «Лорри» и невольно подслушала разговор за столиком рядом: – Почему чокнутые всегда получают лучший вид из окна? Я хочу сказать, куда ни приедешь, везде одно и то же. Берген. Тронхейм. Здесь, в Осло. Лучшие места. Разве им не насрать? Для них все кончено. Взаперти. Не играет роли, где они. Представь себе, что бы мы могли сделать с этими участками? Миа вылезла из машины и, следуя за Мунком к большому основательному зданию, не могла не подумать о том, что они правы. Психиатрическая клиника Блакстад находилась в месте, достойном резиденции короля. – Главврач здесь, да еще вдобавок частная практика в Осло? – спросил Мунк, выбросив сигарету. Миа полезла в карман за новой пастилкой. – Разве это необычно? – Может быть, и нет, – пробормотал Мунк. – Вивиан здесь лечилась? – спросила Миа, когда они приблизились к монументальному зданию. – Насколько я понял, нет. Его частный клиент. Как думаешь, сколько зарабатывают эти ребята? – В смысле? – Им платит государство. Начальникам таких мест, как это. Да еще и частная практика. Это вообще законно? Ну, то есть, очевидно, что да, но тем не менее? Он покачал головой и сунул руку в пальто за новой сигаретой. На полпути передумал и убрал ее обратно в карман. Медсестра с тугим хвостом на голове и бейджиком на шее впустила их в здание. Миа представляла себе классического немецкого рослого психиатра с бородой, в очках, твидовом пиджаке и с трубкой, но Вольфганг Риттер вовсе не соответствовал своему имени. Мужчина по другую сторону стола оказался тощим, женоподобным и говорил так тихо, что Мии пришлось придвинуться ближе, чтобы все слышать. Психиатр был одет в коричневый свитер поло, которому на вид было лет тридцать. Остальная одежда и комната в целом говорили о том, что этого человека больше заботит духовное, нежели материальное. Лава-лампа на одном из подоконников светилась розовым, а настенные часы несли на себе явный отпечаток семидесятых, и на самом деле это было единственное, что вызывало ассоциации с прозвищем Доктор ЛСД. – Трагедия, настоящая трагедия, – тихо произнес Риттер. – Вивиан была принцессой. Действительно уникальной. – Соболезную, – сказал Мунк. – Я полагаю, мама в горе? – спросил Риттер и надвинул стальную оправу очков выше на нос. Странный вопрос, но Миа не стала отвечать. – Извините, если я перейду сразу к делу, у нас много работы, – сказала Миа. – Какой именно диагноз был у Вивиан Берг? – Диагнозы, болезнь, норма, что есть что? – промолвил Риттер и откинулся назад. – Мы прежде всего люди, разве не так? У некоторых чуть больше багажа за плечами, конечно, но нужно ли клеить ярлыки? Мунк искоса взглянул на Мию, и она прекрасно его поняла. Риттер словно пребывал на другой планете. – «Зелдокс» и «Золофт», – сказал Мунк, вытащив бумажку из кармана. – Они же помогают от чего-то? Это вы их ей посоветовали? Мунк пододвинул ему бумажку через заваленный стол. Риттер приподнялся, взялся за очки и бросил быстрый взгляд на бумажку, затем пожал плечами и упал обратно в кресло. – Нам всем нужна помощь. Не так ли? Диабетику необходим инсулин. Ребенку – таблетки с фтором, этого природа им не дала, верно? – Мне кажется, вы нас неправильно поняли, – спокойно сказала Миа. – Мы не стремимся ни на кого клеить ярлыки. Мы только пытаемся составить картину личности Вивиан. Двадцатидвухлетняя девушка не принимает тяжелые лекарства ради развлечения, не правда ли? Вольфганг Риттер затих на секунду, рассматривая их обоих из-за стекол очков. – У Вивиан Берг было то, что мы называем диссоциативным расстройством личности, – наконец сказал он. – Привнесенное ее матерью, которая была не в состоянии заботиться о ней. Все началось еще в детстве, душевная тяга исчезнуть в ином сознании, потому что к реальности вокруг было трудно приспособиться. Вы это имели в виду? Это хотели услышать?