Хотя Гейб произнес это с улыбкой, в его словах звучала непоколебимая твердость. Следуя по указателям, он шел через шестиугольный зал станции на линию Киото. – Не волнуйся, – сказала Фиона, сразу закатив глаза. – Я поняла, что великий Гейб Бернетт оказывает мне огромную честь… – Вот и не забывай об этом! – бросил он через плечо, на этот раз гораздо мягче, когда они пробирались через станцию, которая гудела от людей, стремящихся добраться до цели. Пройдя несколько шагов, он остановился у одного из многочисленных киосков. – Мы вполне можем купить обед и поесть в поезде. Когда доберемся до Киото, то прямиком отправляемся в отель. Я возьму нам пару коробок с бэнто. Фиона кивнула, хотя он уже повернулся к ней спиной и разговаривал с молодым человеком за прилавком. – Хочешь «Кит-Кат»? – Да, – ответила Фиона, слегка удивившись. Она уже привыкла, что ее окружает все японское. Гейб вдруг взглянул на нее с озорством. – Какой вкус тебе взять? – В смысле? Он кивнул в сторону витрины на передней полке киоска. Фиона уставилась на знакомый и в то же время совершенно для нее новый набор из по меньшей мере десяти различных батончиков «Кит-Кат». Она увидела знакомый логотип, но на этом сходство заканчивалось. Батончики были в упаковках разных цветов: зеленая, бледно-голубая, розовая, оранжевая, черная. Еще они отличались изображениями, которые указывали на различные вкусы: лимоны, персики, орехи и даже цветы вишни. – Я даже не знаю, что это такое… – «Кит-Кат Матча» – со вкусом зеленого чая, «Кит-Кат Тироль» – со вкусом яблока, а «Кит-Кат Сакура» – со вкусом зеленого чая и цветущей вишни. Еще тут есть соленая карамель, соевый соус, васаби… – Соевый соус? – Она недоверчиво скривила лицо. – Ты меня разыгрываешь… – Никак нет! Он взял батончик в фиолетово-кремовой упаковке, в левом углу которого была изображена бутылочка соевого соуса, а затем указал на рисунок ярко-зеленого васаби. – Нет, такого не может быть! Хотя, наверное, меня могла бы соблазнить соленая карамель. Звучит заманчиво… – но она колебалась. – Хотя не уверена, что вообще нужно было портить хорошую вещь. – К этому привыкаешь! Но должен признаться, что все еще предпочитаю классику. Хочешь попробовать соленую карамель? – Хм… – на мгновение она задумалась. – Давай, кто не рискует, тот не пьет шампанское! Хотя он и поддразнивал, в его словах звучал еле заметный вызов. Фиона была не из тех, кто любит рисковать. Однажды она это сделала. Поцеловала Гейба Бернетта. Больше никаких бездумных поступков. Никогда. Внезапно она сказала: – Возьму соленую карамель! – и проигнорировала торжествующую ухмылку Гейба. На платформе царила тишина, как будто они находились в присутствии огромного зверя – именно его Фионе напомнил большой белый поезд. Вдоль каждой двери вагона на платформе были нарисованы линии, указывающие, где следует стоять в очереди. Но Фионе хотелось рассмотреть весь состав, тянущийся белой полосой вдоль платформы. Этот изящный поезд казался ей каким-то мифическим существом. Он мог двигаться с фантастической скоростью – и совсем не походил на электричку, которая тащилась в Лондон из ее родной деревни в Суррее, по пути останавливаясь на железнодорожных переездах. – Не возражаешь, если я пойду поснимаю немного? – Нет, иди, конечно! Мы в девятом вагоне. Я загружу вещи и буду там тебя ждать. Фиона шла быстро, так как предстояло преодолеть довольно большое расстояние. Она рассматривала гладкое, аэродинамическое покрытие на вагонах. Необычная, длинная, с плоским носом передняя часть поезда, так непохожая на те, что в Англии (которые, честно говоря, ее совершенно не интересовали), напомнила ей змею: смертоносную и бесшумную, что лежит в траве и ждет, когда напасть. Она рассмотрела глянцевую белую отделку, как у штурмовиков из «Звездных войн». Эта отличительная черта ей кое-что напомнила. Каа – коварная гипнотизирующая змея из «Книги джунглей». Смеясь над своими мыслями, она подняла камеру и быстро сделала несколько простых снимков, видя, что пара других туристов рядом с ней щелкают телефонами, позируют и делают селфи. Опять в кармане зазвонил чертов телефон! Фиона проигнорировала звонок. Она работает! Фиона обратила внимание на пару трейнспоттеров[10] с хорошими камерами. У одного из них, мужчины средних лет в бейсболке и с огромной сумкой, на лице был написан неподдельный восторг. Он поймал взгляд Фионы. – Разве не красавец? – с благоговейным трепетом выдохнул он с американским акцентом. – Да, полностью согласна! – ответила Фиона. – А вы знаете, что он может развивать скорость до 186 миль в час? Фиона кивнула, наблюдая за его сияющим лицом: он с невероятным счастьем созерцал это чудо. – Вы не… вы не возражаете, если я сделаю пару фотографий вас и… – она кивнула в сторону поезда. – Меня? – Да, ведите себя естественно. – Она молилась, чтобы он не напрягся и не утратил искреннюю радость, которая сияла на его лице. – Просто делайте фотографии и ведите записи. И продолжайте видеть магию, – добавила она, подмигнув. – Это и впрямь волшебство, правда? Чего может достичь человечество! – Он снова широко улыбнулся, глядя на нее. – И я с радостью попозирую, если вы сделаете пару моих снимков и моей камерой. – Договорились! – сказала Фиона. – Притворитесь, что меня здесь нет. Как оказалось, это было несложно: он снова стал разглядывать поезд с той же страстью. И вот он, идеальный снимок: голова мужчины запрокинута, а тело наклонено вперед, будто его магнитом притягивает к поезду. Чтобы сделать этот снимок, ей пришлось присесть на корточки, поставив одно колено на пыльную платформу. Вот он! Ее сердце будто подпрыгнуло от восторга. Темные спортивные брюки с белой полоской приятно контрастировали с белой отделкой поезда. Она сделала несколько снимков, довольная тем, как свет играет на глянцевой поверхности. В какое-то фантастическое мгновение она почти представила, что поезд запросто может поднять голову и укусить какого-нибудь надоедливого туриста, не соблюдающего почтительную дистанцию. – Спасибо! Спасибо! – сказала она, не в силах сдержать улыбку. – Счастливого пути и еще раз спасибо вам! Когда она направилась обратно по платформе, чтобы найти Гейба, то уже не просто шла, а по-настоящему подпрыгивала. – Чего это мы такие довольные? – сказал он, когда она нашла его в вагоне сидящим на большом и широком сиденье – как в самолете… за исключением того, что там было достаточно места для ног. Она все еще не могла до конца поверить, что он изменился после того откровенного разговора. Она будто общалась с совершенно другим человеком. – У меня получился… ну, думаю, это будет хороший снимок. Хочешь посмотреть? – Фиона умирала от желания ему показать, хотя в то же время нервничала. Он так высоко оценил ее снимок Харуки и Сэцуко, может, и в этом тоже что-нибудь увидит. Она скользнула на сиденье рядом с ним и передала свою камеру, а в кармане снова зажужжал телефон. Пока он рассматривал фотографию, она проверила сообщение, издала едва сдерживаемый стон раздражения и сунула телефон обратно в карман. Гейб приподнял бровь в безмолвном вопросе. – Мама. Она кивнула в сторону камеры. Он вернулся к изучению изображения на видоискателе, а затем серьезно взглянул на нее. – Хорошо. Очень хорошо. Он вернул камеру, и Фиона постаралась не чувствовать разочарования от его реакции. Она была так довольна этой фотографией! – Спасибо, – сказала она, подражая его деловому тону. – Мне начинает казаться, что у меня получится собрать материал для выставки. – Конечно, получится! Не будь такой нерешительной. Кроме того, большинство посетителей выставок не отличат хорошую фотографию от посредственной. Фиона прижала камеру к груди и бросила на него сердитый взгляд. – Но я-то отличу! – Вполне справедливо. – Гейб пожал плечами. – Почему ты в последнее время такой циничный? – спросила она, еще раз быстро взглянув на выражение лица американца, когда он смотрел на обожаемый им поезд. – Вовсе нет. Теперь настала ее очередь приподнять бровь. – Ну, мне показалось, это прозвучало довольно цинично. – Я был честен. Есть разница. Считаю, что не надо ничего пытаться подсластить. Или говорить фразы, от которых станет лучше. – Я уже это заметила, – сказала она с чувством. Она была так довольна своим снимком трейнспоттера. – Какой в этом смысл? Только продлевать муки. Создавать трудности. – Или, возможно, иногда сгладить неудачи. Сделать жизнь немного проще. Грубая правда может больно ранить. Гейб снова пожал плечами, а поезд незаметно отошел от станции: движение было таким плавным, что Фиона подумала, если закроет глаза, то его и не заметит. Гейб откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, покорно захлопнув рот. – Ты уже много раз ездил на этом поезде? – спросила Фиона – Всего несколько раз. В конце концов, это просто поезд, хотя и скорый. Она подумала о той фотографии и о своем американском знакомом, который, путешествуя на этом поезде, без сомнения, прыгает от восторга, как щенок. Испытывает радость, которую кто-то явно потерял. Она сама все еще получала удовольствие, входя в терминал аэропорта; а исчезнет ли когда-нибудь это ощущение восторга у того американца?.. Фиона была счастлива, что смогла запечатлеть момент восхитительного предвкушения. Как там звучат знаменитые слова Пипса?[11] «Если человек устал от Лондона, он устал от самой жизни». Гейб, кажется, устал от всего на свете. Поезд быстро выскользнул из Токио и вскоре уже мчался по сельской местности. «Синкансэн» не просто так называли сверхскоростным.