Она подняла взгляд, стараясь оставаться неподвижной и не вздрагивать от его прикосновений. – Нет, не смотри на меня. – Он снова взял ее за подбородок, поворачивая его так, как ему было нужно. – Вот! Теперь откинься на спинку и положи руку вдоль нее, согни ноги в коленях и поверните их влево. Именно! А теперь не двигайся! Поначалу от неожиданности она не поняла, что он делает, но, как только в его руках появилась камера, каждое сухожилие в ее теле перешло в режим защиты – все мышцы напряглись. Ей отчаянно хотелось сбежать, но ее будто разбил паралич, и она не могла пошевелиться. Гейб рылся в своей сумке для фотоаппарата, а она сидела в проникающем через окно потоке света, только и думая о том, как сильно ей не нравится происходящее. Она наблюдала, как он бормочет что-то себе под нос, строя гримасы и настраивая камеру, с ужасом ожидая момента, когда он начнет фотографировать. Гейб наконец-то повернулся к ней и сразу нахмурился. – Да расслабься ты! – рявкнул он, хотя таким тоном нужного эффекта было не добиться. – Мне не интересно фотографировать тебя. Просто примеряюсь к освещению, а ты примерно того же телосложения, что и Кен. Просто хочу сэкономить немного времени, когда он доберется сюда. Хочу попробовать несколько позиций. Фиона вздрогнула и с трудом сглотнула. «Придурок!» Одно дело знать, что ты «статная» (звучит намного приятнее, чем «широкая в бедрах» – именно эту фразу обычно использовала ее мама), но Гейбу вовсе не обязательно на это указывать. Дома такого наслушалась! Раздражало, что ее мама мало того, что размером в половину ее бедра, да еще и с удовольствием прикладывала свои крошечные запястья, позвякивая золотыми браслетам, к рукам Фионы, которые в сравнении с материнскими походили на стволы деревьев. Она сыта по горло этим всем… Вообще-то она оказывала Гейбу услугу! – Как, по-твоему, мне расслабиться, когда ты так на меня смотришь? Я не обязана этого делать, знаешь ли! Сердито она переставила ноги, свирепо глядя на него в ответ, и откинулась на спинку дивана. Гейб не обратил ни малейшего внимания на ее недовольство, вместо этого он бесстрастным взглядом пробежался по ее телу, будто она лишь предмет мебели. – Хорошо, подумай о снимке, который ты сделала утром. Мужчина в черном рядом с поездом. «Серьезно?» Ее гнев испарился из-за его полного безразличия. Злиться на него бессмысленно; он в рабочем режиме. Фиона тяжело вздохнула и мысленно вернулась в момент, когда она сделала тот снимок. Губы сами собой изогнулись – она вспомнила сильное удовольствие, когда смотрела в видоискатель. Подбородок непроизвольно слегка приподнялся. Чертовски хороший снимок, хотя так странно, что Гейб о нем заговорил; тогда, казалось, он не был им особо впечатлен… Этот человек – загадка, но было интересно наблюдать за тем, как он работает. А она для него была просто работой, ничем иным. Щелк, щелк. Гейб делал снимки, спрятавшись за камерой, а потом наконец сказал: – Так. Хорошо, а теперь давай повернись ко мне лицом, поставь оба локтя на колени, подперев подбородок руками, и взгляд – прямо в камеру! Хочу посмотреть, как ляжет тень. Обреченно поджав губы, она сменила позу, хотя ее так и подмывало добавить комментарий (солнце же переместится, когда приедет актер!), но Гейб был полностью погружен в работу. Она уже перестала стесняться – он же не обращал на нее внимания. В течение следующих нескольких минут он поправлял и менял ее положение, особо с ней не разговаривая, только давал отрывистые инструкции. Затем он вышел из-за камеры и стал бесстрастно ее изучать, его губы подергивались, а взгляд был острым и полностью сосредоточенным на ней. Ей хотелось спрятаться от этого пристального взгляда; казалось, он видел ее насквозь, но в то же время совсем не замечал. Прищурив глаза, держа камеру в одной руке, он кивнул на противоположный конец дивана. – Я хочу, чтобы ты легла во весь рост на диван. Голову положи в тот конец. Она неуверенно посмотрела туда, куда он указал, но он нетерпеливо закивал. – Прямо растянись и распусти волосы. – Волосы? Гейб кивнул, опустил камеру, и еще до того, как она успела дотронуться до волос, он потянул за резинку. Пальцы одной руки он запустил в ее косу, распуская и высвобождая волосы. В нетерпении он внезапно бросил камеру на диван рядом с ней и обеими руками откинул ее волосы с лица, его руки скользнули по ее голове, а большие пальцы легли на ее скулы. От этого прикосновения в ее груди будто вспыхнул фейерверк, и она резко вдохнула. Это прозвучало ужасно громко в тишине комнаты. Руки на ее лице замерли, хотя один большой палец продолжал касаться ее скулы, когда он посмотрел в ее испуганные глаза, удерживая ее взгляд. Его губы растянулись в нежной улыбке. – У тебя красивые волосы, Фи… – От этого хрипловатого голоса у нее почти остановилось сердце. – Очень красивые! На какой-то безумный момент (определенно безумный, учитывая, что однажды она уже была в подобной ситуации и поняла все превратно) она искренне подумала, что он собирается ее поцеловать. И, как бы глупо это ни было, она приоткрыла губы в безнадежном, беспомощном ожидании. Затем, словно взяв себя в руки, он откинул ее тяжелую копну волос с плеч и сделал шаг назад, снова приняв деловой вид. – Я хочу, чтобы ты легла на спину, положив голову на подлокотник, так, чтобы волосы ниспадали, как водопад. Ощущение близости испарилось, и Фиона моргнула, ей потребовалась секунда, чтобы понять его слова. – Зачем? – Потому что я хочу посмотреть, как это выглядит! – сказал он, будто это было совершенно очевидно, а она полная тупица, раз спрашивает. Когда она начала двигаться, он снова поднял камеру. – Хорошо, – сказала она, слегка ошеломленная, и приподняла руками волосы. Еще до того, как она заняла обговоренную позу, он начал фотографировать. – Правильно. Ложись. Вот так. – Лечь? После его решительного кивка (будто это самая очевидная вещь в мире!), она сделала, как ее попросили, даже несмотря на то, что чувствовала себя глупо, лежа во весь рост на диване, и была крайне озадачена. Для чего это? У кинозвезды, что ли, длинные волосы? Неужели он отрастил их для роли? Она перекинула волосы через руку, и Гейб подошел и пригладил их одной рукой. – Как красиво! Теперь подними одну ногу, согни ее в колене, а другой ногой снимай ботинок. Она протестующе подняла голову. – Нет-нет! Не вставай! А теперь закрой глаза и помечтай о чем-нибудь приятном… Закрыв глаза, она почувствовала себя беззащитной и снова напряглась. – Или о «Кит-Кат» со вкусом васаби. Она рассмеялась и поэтому немного расслабилась. – Это не особо приятная мысль. – Но от нее ты улыбнулась! – Ага. – Подумай о том, что тебе понравилось больше всего здесь, в Японии. С закрытыми глазами было легко перебирать в голове воспоминания последних нескольких дней, и Фиона без труда выбрала самое приятное из них: как она сидела в саду с Харукой и Сэцуко. – Теперь мне стало интересно, о чем ты думаешь, просто выглядишь очень счастливой… Нет, не открывай глаза. Не меняй положение, о чем бы ты ни думала. Просто идеально! – Сад Харуки. Прогулка под деревьями, – она одарила его самодовольной улыбкой. – Скажи честно, ты же почувствовал себя лучше после того, как я вывела тебя на балкон? После того, как ты несколько минут общался с природой? Она думала, что он будет отрицать, но вместо этого он склонил голову набок и кивнул. – Согласен. Благодарю. Я немного волновался. Это важный заказ. Ты уже сделала снимки сада Харуки? – Как ни странно, нет… Это ей надо было исправить. – Теперь заведи руку за голову и проведи ладонью по всей длине волос. Почувствуй их шелковистость. Занятая размышлениями о том, как бы ей лучше снять сад, Фиона подчинилась, вспоминая листья клена, танцующие на легком ветерке, и мягкое покачивание ветвей вишневого дерева. – Превосходно! Все как надо! Спасибо, ты правда очень помогла. Вздрогнув, она вернулась в реальность из своих мыслей и поспешно села, нахмурившись. Гейб стоял к ней спиной и возился с другой камерой. – Ты правда собираешься попросить его лечь вот так? Гейб обернулся, его взгляд скользнул к окну, а лице появилась совершенно невинная улыбка. Словно у мальчика, которого застукали, когда он запустил руку в банку с печеньем. – Нет. Прости. Как только ты легла, я понял, что свет падает совершенно неправильно. – Мог бы раньше сказать. – Теперь Фиона чувствовала себя немного глупо. – Ты же знаешь фотографов. Лошадь сдохла, а мы все никак не слезем. Думал, вот если изменить ракурс… то, может… но ничего не вышло! Так или иначе, спасибо за помощь! Она подозрительно на него посмотрела. – Ты же удалишь все эти снимки… да?.. – Конечно! – сказал он беззаботно и как-то слишком поспешно, а затем вернулся к просмотру сделанных фотографий, периодически кивая и проводя рукой по рту, пока их рассматривал. – Обещаешь? Или это глупо быть таким параноиком? В конце концов, зачем Гейбу хранить ее фотографии? Когда прибыл актер со своей огромной свитой, весь номер внезапно наполнился людьми – было очень много поклонов. К счастью, все говорили по-английски, а рекламщица из кинокомпании (невероятно модная резкая девушка в кремовых брюках-кюлотах, ярко-красных мокасинах, носках до щиколоток и рваной футболке) со всеми ее познакомила. Фиона кивала и кланялась, когда ее представляли визажисту, его помощнику, агенту Кена, помощнице агента и стилисту, а также ее помощнице, тащившей вешалку для одежды, на которой висело по меньшей мере шесть деловых костюмов и обширный выбор повседневной одежды. У Фионы расширились глаза при виде всех этих ненужных людей, и она повернулась к Гейбу, который просто закатил глаза и, проигнорировав всех, направился прямо к Кену. – Привет, Кен! Рад снова тебя видеть! – Габриэль. Здорово, что встретились!