С неожиданной для себя смелостью она вздернула подбородок и повернулась к нему. – Почему ты так изменился? – Думаю, на меня подействовала Харука. И ты. На чайной церемонии я понял, что слишком долго топтался на месте… общаясь с тобой, я вспомнил, почему люблю фотографию. Будто я проснулся и вдруг понял, что жизнь стоит того, чтобы снова начать жить! А до этого я был кретином, жалел себя… Я ответил на вопрос? Она склонила голову набок, рассматривая его. – Пойдет! Наверху открывался великолепный вид: можно снять и пагоду, и гору, что немного отвлекало, но она постоянно думала о Гейбе, который был рядом, пока она фотографировала. Многие снимки были просто предлогом, попыткой сосредоточиться на работе и не думать о том, что может произойти вечером. Фиона села на скамейку, расположенную так, чтобы любоваться видом, и стала просматривать снимки: несмотря на множество фотографий заснеженной вершины горы Фудзи, сияющей на ясном голубом небе с симпатичным одиноким белым облачком на горизонте, ни одна из них не доставила ей радости. – Они похожи на открытки… – пробормотала она, пролистывая видоискатель с недовольным лицом. – Ты слишком напряжена. – Гейб сел на скамейку рядом с ней, небрежно положив руку на деревянную спинку, скрестив ноги и подставив лицо солнцу. – Почему бы просто не наслаждаться тем, что мы здесь? – Знаю, – вздохнула она, голова кружилась от этого великолепного вида, – ты прав. «Наслаждаться тем, что мы здесь. Как же он прав!» Она должна обеими руками хвататься за каждую возможность, потому что эта поездка закончится, и ей придется вернуться к реальности. – Ясное дело, я прав! Я же твой наставник, помнишь? – сказал он с лукавой чертовщинкой в глазах. Она засунула руки в карманы, сжимая пальцы. Господи, он же намного опытнее. Она играла с огнем. Он совершенно не из ее круга! – Ты… – Она замолкла, потому что слова иссякли, и отвернулась, скрывая вспыхнувший на щеках яркий румянец. Он нежно взял ее за подбородок. – Фи? Она сглотнула. Его голубые глаза потемнели. – Мне жаль. Я не хотел тебя задеть. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Просто ты такая чистая, словно глоток свежего воздуха… Ей захотелось разрыдаться. – Вот именно. Я безнадежно неопытна… Уверена, у тебя было… бесчисленное количество… любовниц. Она что, произнесла это вслух? Ее голос прозвучал еще более нелепо, чем обычно. Казалось, это его не смутило… Любовницы. Внутри все искрило от одной мысли о его женщинах. Но почему бы и нет? Наслаждайся тем, что ты здесь! Бери все, что предлагает тебе жизнь. Живи на всю катушку! Фиона, улыбнувшись, пообещала себе, что впредь будет поступать именно так. С печальной усмешкой он покачал головой. – Не могу сказать, что их было бесчисленное количество… Эта фраза звучит, как будто я прожил долгую жизнь и теперь состарился. Последние несколько лет я был довольно разборчив. После… после Юми на самом деле не было никого, с кем я… с кем я хотел быть. Не так, как сейчас. Несколько интрижек. Ничего серьезного, – он поморщился. – И Юми отчасти отталкивает людей; ведет себя как собственница. Между нами ничего нет. Думаю, это просто привычка. Она привыкла воспринимать меня как своего, и я не испытывал желания целовать кого-то каждые пять минут… ну… до тех пор, пока в моей жизни не появилась голубоглазая валькирия… Он поднял руку и пригладил пряди волос у Фионы на лбу, танцевавшие от легкого ветерка. – Хотя поначалу ты мне не нравилась. – Да, я знала! – сказала Фиона со злой усмешкой. – Ты совершенно ясно дал это понять. – Ничего личного. Просто не хотел никому организовывать никакую стажировку… Считал это тяжелой обязанностью и обузой. Был полностью погружен в свой маленький мирок… но потом ты бросила мне вызов: сначала сказала, что я второсортный, потом стала демонстрировать свои ножки впечатлительным молодым японцам и, что хуже всего, пригрозила натравить на меня Харуку. Она беспечно хихикнула. – Интересно, а мне вообще можно тебя целовать? Еще раз повторяю, я твой наставник. На ответственном посту! – Чушь собачья, – резко сказала Фиона, хотя ее сердце в этот момент танцевало энергичную джигу. – Я теперь взрослая! Гейб рассмеялся. – Ты знаешь, как испортить романтический момент. «Чушь собачья» говорит она, пока я пытаюсь донести до нее мысль, что она первый человек, которого я захотел… поцеловать, – уточнил он и так на нее взглянул, что на ее щеках появился жгучий румянец, – за целый год, а то и больше. – Ой!.. Верно. Да, – она стукнула себя по лбу тыльной стороной ладони. – Видишь, я же говорила. Я в таких делах профан. – Ты в полном порядке! Мне больше всего в тебе нравится честность. Жизнь слишком коротка, чтобы играть в игры и так сильно переживать из-за фотографий. У нас есть завтрашний день и часть послезавтра, а если будет нужно, мы можем задержаться здесь. Отель очень милый. Ее губы изогнулись в улыбке: в его словах был глубокий смысл. – Ладно. – Думаю, завтра мы могли бы подняться по веревке в парк «Кавагутико Тэндзодзан». Там отличная смотровая площадка. А во второй половине дня можем сесть на автобус или поезд до озера Кавагутико. Может быть, прокатимся на лодке. – Лодка – звучит заманчиво… Озеро – просто восторг! По веревке… Хм, рискованно. – Это канатная дорога. Так ее называют японцы. – А, понятно! Как я сразу не догадалась! – Если называть грязные стальные тросы веревками, то несложно догадаться. – Может быть, мне удастся запечатлеть индустрию и природу вместе, – размышляла Фиона, и Гейб ее поцеловал. – Да перестань ты уже об этом думать! Фотография сама к тебе придет! И у нас будет масса возможностей. Итак, я уже сказал, что мне удалось заказать сюрприз на завтрашний вечер? Тебе понравится! – И снова в его глазах заплясали озорные огоньки. Ее глаза расширились. – Да. В девять. Завтра вечером. – Это… – Ее голос все еще звучал сдавленно. Он снова поцеловал ее. – Я буду нежен с тобой. Обещаю… Она вздернула подбородок. Все-то он хочет делать по-своему! Может, она и неопытна, но у нее есть внутренняя сила. В конце концов, Гейб сам назвал ее валькирией. – Вот только… буду ли я нежна с тобой?.. Глава 20 Фиона никогда специально не интересовалась модой, и теперь, когда ей предстояло выбрать наряд на вечер, она слегка запаниковала. В пять часов Гейб проводил ее до двери номера, и после еще одного долгого и страстного поцелуя, обещавшего так много, он с тлеющей улыбкой на губах удалился в свой номер. Она нарочно не стала смотреть ему вслед; слишком уж он самоуверен. Этот прохиндей знал, что великолепен. Дела у него! Гейб спешил на телеконференцию с журналом из Токио, на которой ему предстояло обсудить несколько предстоящих съемок – это напомнило ей, что он чрезвычайно успешный фотограф и в некотором смысле знаменитость. Он привык общаться только с богатыми, знаменитыми и супергламурными… А что она, черт возьми, собиралась надеть? Она уставилась на чемодан, в котором лежал ее жалкий гардероб. Как будто если на него пристально смотреть, в нем волшебным образом появится что-то еще. Она порылась в чемодане, вспоминая его содержимое, и вытащила бледно-голубую нарядную майку… Аврил! Она расплылась в улыбке. Аврил насильно сводила ее на шопинг и положила новые вещи на дно чемодана, а Фиона совершенно о них забыла, возможно, потому что такую одежду она не носила. Еще она достала темно-синий льняной комбинезон с поясом, в котором, по мнению Фионы, она походила на помощницу сантехника, но Аврил ее уверила, что если надеть майку и расстегнуть несколько пуговиц, то она будет выглядеть, как сексуальная девушка-ниндзя. Наряд дополнит кожаная куртка цвета хаки, которая Фионе втайне очень нравилась, но она не осмеливалась ее надеть, потому что подобные вещи носят другие девушки… такие, у которых кавалеры вроде Гейба. Она расправила комбинезон и повесила его на вешалку в ванной. Он не сильно помялся, горячий душ должен помочь. Затем она рассмотрела кожаную куртку, примерила ее и повертелась перед зеркалом, пытаясь изобразить секс-диву. Куртка великолепна, но вот в себе Фиона уверена не была, хотя ей правда хотелось выглядеть, как девушка, которая встречается с такими, как Гейб. Быстрый душ вернул ее к жизни, и теперь она сушила волосы, чтобы потом облачиться в новый наряд. Тревога копилась в груди, будто бабочки, что собирались на закате. Когда Фиона наконец осмелилась взглянуть на себя в зеркало, они молниеносно разлетелись. С улыбкой она кивнула своему отражению. В кои-то веки она была похожа на девушку, которая носит кожаные куртки. Умело орудуя щеткой и феном, она сделала укладку, а тушь для ресниц, дымчатые тени для век и насыщенно-розовая помада (это все, что было в ее арсенале для макияжа) эффектно ее преобразили. Бабочки теперь сходили с ума. Она действительно это делала? Внезапно Гейб постучал в дверь – Фиона даже подпрыгнула! Она напоследок еще раз взглянула на себя в зеркало. «Ты делаешь это! Дева-воительница! Валькирия!» – одними губами произнесла она своему отражению, вздернув подбородок, а затем, повернувшись, взяла сумку и новую кожаную куртку. Рекламщики и их невротические клиенты могут вывести из себя кого угодно, а Гейб только что закончил последний телефонный разговор на сегодня. Хоть гостиничный номер был достаточно просторным, но у Гейба он грозил вызвать клаустрофобию – ему хотелось кого-нибудь ударить. Он оставил себе десять минут на душ, в котором отчаянно нуждался, чтобы хоть немного попытаться смыть с себя разочарование. Почему эти рекламщики считают, что дурацкие гостиничные номера или люксы – единственное место для фотосессии? Неужели сейчас никто не хочет быть оригинальным? Последние полчаса он потратил на то, чтобы убедить пиарщицу студии, выпускающую энную версию «Росомахи», что съемки в Лондонском зоопарке – вот что будет выразительно! Он же не предлагал, чтобы этот чертов актер залез в вольер со львами или позировал с тигром… Все прекрасное предвкушение, накопившееся за утро, проведенное на свежем воздухе, исчезло, и теперь он был раздражительным и сердитым. Едва ли это справедливо по отношению к Фионе. Он остановился, представляя, какой она была сегодня утром. Такая прекрасная, она не заслуживала его, такого нервного. По правде говоря, это он ее не заслуживал… Слишком милая, невинная и полная жизни. Она достойна кого-то лучшего, кто смотрел бы на мир сквозь розовые очки. Надо бы ему сводить ее в хороший ресторан, угостить вином и накормить изысканным угощением, но его уже тошнило от подобных заведений. От вежливых бесед и аккуратных манер. По правде говоря, ужин с Юми в «Кикунои» прошел очень скучно. Еда была божественной, этого нельзя отрицать. Ресторан потрясающий. Но радости это совсем не принесло. Зрело и напыщенно. Идеальные манеры. А сегодня вечером ему хотелось бесшабашной изакайи: пива, закусок и громкой музыки. Чего-то непринужденного… На самом деле он не мог представить Фиону в шикарном ресторане. Он мысленно перебрал сведения, которые выяснил о ней за последние десять дней – оказалось, он многое узнал! Придя в такой ресторан, она почувствовала бы себя неловко и неуютно. Гейб заметил, как она иногда замыкалась в себе или стояла на одной ноге, рассеянно потирая одну ногу другой, и при этом выглядела потерянной и беззащитной. Или поднимала подбородок, когда пыталась храбриться – это случалось чаще всего. Вдруг он понял, что так много всего в ней подметил, будто составлял каталог ее многочисленных фотографий, которые ему удалось сделать втайне от нее. Внезапно ему захотелось пойти и снова увидеть Фиону. Он улыбнулся своему отражению. Фиона… Господи, он выглядел таким придурком! Мысли о ней, казалось, чудесным образом развеяли его плохое настроение и превратили во влюбленного идиота. Он пристально посмотрел на себя и взял ключ-карту. Действительно, влюбленный идиот. У мужчин в его возрасте уже не кружилась голова от любви, хотя если бы он оказался на скамье подсудимых, то присяжные, вероятно, вынесли бы приговор: он идиот! Да и Харука частенько так его называла. Он постучал в дверь номера Фионы, испытывая приятное предвкушение. Он с нетерпением ждал этого вечера с ней… Дверь открылась, и… О господи! Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Золотистые волосы волнами ниспадали ей на плечи, голубые глаза стали ярче, а розовые губы – выразительней. Она была великолепна: невинная, как божество, и сексуальная одновременно. И как идиот (а Харука-то была права!), он только и мог, что уставиться на нее, будто язык проглотил. – Ты в-выглядишь… – он сглотнул.